Даша Полукарова - Время невысказанных слов

И казалось, как это бывало и раньше, что мир сузился до этой комнаты, до этого стука, до этих капель.

…Мы столкнулись в начале ноября в «Доме книги». Мы не виделись два месяца.

Стояли рядом у одного вертящегося стеллажа, я с одной стороны, он — с другой. Стеллаж повернулся, я шагнула за ним и столкнулась с Артемом нос к носу.

— Мир тесен, — усмехнувшись, заметил он, ставя книжку на место. — Привет.

— Привет, — ответила я.

Он сунул руки в карманы, вскинул подбородок.

— Как дела, Варька?

— Хорошо.

— Я рад.

Мы стояли как два дурака посреди прохода. И молчали. Какие-то школьницы, пробегая мимо, посмотрели на Стрелина и захихикали. Я проследила за ними взглядом и шагнула к высокому светлому окну.

— Да, Стрелин, популярность твоя, я смотрю, все так же на высоте.

— Что?

Я обернулась на него и засмеялась. Он как всегда ничего не заметил. Или сделал вид, что не заметил. Одно и тоже.

— Не думала, что можно застать тебя в Питере.

— Послезавтра… улетаю, — он посмотрел на меня и быстро отвел глаза.

— Как Софья Львовна?

— Прекрасно. Недавно переехала с дачи.

Мы не знали, как заговорить друг другом. Любой разговор ломался и съезжал с катушек.

— А знаешь…

— А знаешь…

Мы начали одновременно. Пересеклись взглядами и умолкли на полуслове.

…Посмотрите-ка на них. Да-да, смелее. Посмотрите повнимательнее, чтобы запомнить двух дураков, которые ходят вокруг да около, сбиваются лбами и сами выдумывают себе проблемы! Они кретины, потому что не ценят то, что находится у них прямо под носом и пытаются искать то, сами не зная что! Судьба подарила им уже столько уникальных шансов. Неизвестно почему, но она продолжает возиться с ними, как с маленькими детьми, забыв про несчастных, действительно несчастных с их проблемами, действительно проблемами! Она постоянно сталкивает этих глупцов, делает им неожиданные подарки, но они продолжают играть в свои игры, испытывать друг друга на прочность, обрывать реплики на половине и включать гордость там, где следует и где не следует! Но на этом все… Судьба умывает руки. У нее вообще-то полно подопечных, так что пусть эти двое справляются сами. Отныне и навсегда!

Судьба ушла, покачивая головой, пока Стрелин — вообще умный, уверенный в себе, решительный парень, а не тот пентюх, что стоит сейчас и то краснеет, то бледнеет, как 15-летний школьник! — думает свои невеселые мысли, глядя на Варвару.

Почему ты так смотришь на меня? Чему ты вечно готова смеяться? Убери хоть раз, сотри хоть на мгновенье эту свою улыбочку, прекрати прятаться за ней, прятать за ней все, что так давно хочешь мне сказать! А ты ведь хочешь, я знаю, ты ведь и правда не думаешь, что за два несчастных месяца что-то могло измениться? Да нет, конечно, не думаешь, я-то знаю это точно. Ты можешь морочить голову кому угодно и кто угодно поверит, но не я. Потому что я ждал тебя слишком долго… Больше двадцати лет.

Не помню, говорил ли я тебе, что ни в кого никогда не влюблялся? Говорил, кажется. Никогда. Ты была первой, и я знаешь, сразу тебя узнал, только вот засомневался в первое мгновенье. Но это быстро прошло. И я все удивлялся, помнится, как ты меня нашла? Такая, смешливая, недоверчивая, уверенная в себе и вечно в себе сомневающаяся (раньше я не думал, что это возможно), цепляющаяся за свои воспоминания — за все, плохие и хорошие, наблюдательная, мечтающая изменять мир и изменяться, и еще черт знает какая!

Я думал, мне достался такой приз, который каждый день будет перед глазами, за который не нужно будет расплачиваться! Но я ошибся. А ведь я мог до бесконечности смотреть и слушать, как ты улыбаешься, шутишь, называешь меня принцем, показываешь язык, фотографируешь все подряд, умиляешься над бездомными кошками и собаками, придумываешь историю жизни каждому человеку, сосредоточенно рассуждаешь о попсовости и высокомерности арт-хауса; запихнув в рот сигарету, назло мне куришь, ожидая моей реакции; сворачиваешься в позу эмбриона и укрываешься пледом, когда грустно; потягиваешь вино и делаешь еще кучу вещей — смешишь, злишь, радуешь, обижаешь, извиняешься….

Теперь тебя нет, я уже неделю дома, и мне даже не с кем поделиться этой неожиданной радостью. Я пробовал испечь пирог, который ты всегда пекла к моему приезду, но прогорел. Бабушка уже трижды отказывалась со мной разговаривать, потому что я позволил тебе уйти тогда. Она сказала, что моя гордыня никому не нужна и хватит мучить людей и обвинять во всем свою мать! В конце концов, заявила, что я непорядочен и бросила трубку. Она была зла, серьезно. А я весь вечер думал лишь про Крюков канал, в воде которого мы так любили отражаться, и про того самого 15-летнего мальчика, что метался по перрону, ожидая маму. Ему, такому гордому, строившему по ночам планы по завоеванию этого мира и спасению бабушки, тайком убегавшему из дома, чтобы поработать грузчиком, нужно было всего лишь знать, что его любят.

На самом деле я думал, что долго оставался тем 15-леткой, много лет, пока ни встретил тебя.

— Знаешь, на работе уже начали готовить бумаги по моему назначению…

— Правда? — по моему лицу, он, видимо, понял, что сказал что-то не то. — И… куда тебя отправят?

— Пока планируют в Австрию.

— Да ты что? Ну, поздравляю.

— В любом случае, это будет только через пару месяцев.

— На самом деле, это не так уж много, — осторожно заметила я.

Ха, Трубецкая, «не так уж много», да ты прекрасно теперь знаешь, что два месяца — это ужасной длинный срок, у этого времени нет границ, он за гранью привычных рамок! Ты… у тебя ведь не осталось больше сомнений, что ты сделала все правильно, да?

Нет, Варя, ты сделала ужасную ошибку и даже несмотря на то, что твои страхи подтвердились! Ты ведь знала, что делала, собирая вещи! Ты ведь знала, что все так и будет, потому что ты слышала тот разговор в аэропорту, слышала! Именно он не давал покоя, разбивал мечты, мешал планам, лишал сна! А теперь ты хочешь сказать, что тебе плевать?

Мне не плевать. Но прошло уже два месяца, а пройдет еще два, прежде чем он уедет, и теперь ты точно знаешь, что ничего не изменится, как не изменилось за все это время без него. Это был дурацкий правильный план, как и все продуманное в нашей жизни! В твоей жизни, Трубецкая! Планы и ты — слова несовместимые.

Солнце заливало здание аэропорта — очень красиво. Свет шел из стеклянных дверей, пронзал толпу и даже, кажется, затмевал голоса. У света не было имени, он лился со всех сторон и был самым значимым персонажем того дня. А ты летела встречать его. Ты вошла, нет, влетела, роняя поминутно то телефон, то ключи от машины, то сумку… Ты опаздывала. Рейс Стрелина уже прибыл и почему-то тебе стало вдруг страшно, что сегодня все будет не как всегда. Всегда ты уже стояла и ждала его, когда он проходил таможенный контроль. И ты видела его первым, а он тебя нет, и ты следила за его выражением лица, и издалека гадала, что за новости он привез, что за мысли роятся в его голове, изменился ли он или остался прежним! И первым, кого он видел — тебя. Всегда. А в тот день ты опоздала. Ты долго стояла в пробке, а перед этим долго собиралась, и, как выяснилось, еще не сразу смогла закрыть ключом дверь — замок заедал.