Наталья Галкина - Корабль и другие истории

Пока, душа, тростиночка, ты — яви негатив,
Поставлю я пластиночку, туды ее в мотив!
Ведь радио замаялось, вздохнуть-то не дает:
Я в свитере по темечко — событий недолет…
Пусть отдохнет трансляция, язык-то без костей,
Да полон рот забот, вестей со всяких волостей.
Всё минусы да минусы; на плюсны встать бы
в плюс!
И вот он начинается, заутренний мой блюз,
Меня со мной сшивающий мелодии стежок —
Иголочка, вращение, негроидный кружок;
И вот он начинается, заветный блюз, с утра,
Жизнь вяло просыпается — игра давно бодра!
И вот он начинается, негроидный мотив,
И за собой меня ведет, на шаг опередив…

«…опередив…аперитив…а ты ретив…»

Из ночных снов в воронку утра нас затягивает
поток.
Быт колеблется лодкой утлой — чушь,
байдарочка, тишь, быток.
А уж сон-то был — вековой, с небосводом
над головой.
А уж сон-то был — гляди в оба: небоскребы
и недоскребы.
А уж сон-то был — боевик, глаз от яви
за ночь отвык.
Утро вечера мудренее. Протирай, чувачок,
зрачок!
Ясный час пробужденья! чок тает за ночь,
раз иже с нею.
Утро — норма! Янус начал! открывашка,
отмычка, пилка.
Антитезою всем ночам — утро! мигов земных
копилка!
На тебя глядит позаочь
Световых лет транжирка, ночь.
И в это утречко Актер
В оконном стеклышке.
Откашлялся, глаза протер,
Глядит на солнышко.
Он на паркет босой ступает,
Как в воду темную пловец.
Сурово свитер надевает,
Как в цирк собравшийся борец.
Он темен ликом, как скульптура,
Отлитая по образцу.
И собранность ему к лицу.
Он гайаватовским индейцем
Бесшумно движется, для действа
Весь — камертон, а не мотив,
Походку вялую свинтив.
В нем просыпается чутье
Звериных наших меньших братьев.
Всей кожей бытия литье
Как тигр он чувствует; как платье,
Сегодня впору мир ему,
Настолько он его частица,
Что уж в миру, а не в дому
Ему пора б и очутиться.
И он выходит за порог,
За все пороги восприятья.
Вдоль примелькавшихся домов,
Мелькающих лет десять кряду,
Под купол городских дымов,
В воздушные потоки яда.
Прохожих мало в этот час.
Весна рассеянна, как осень.
И вдруг, сорвавшись с крыши, пласт
Обвалом горным — сзади — оземь.
Волною воздуха обдав
Его подстриженный затылок,
Холодным ужасом объяв.
Но страх пришел чуть припоздав.
На миг. На вздох. На «ох!». На шаг.
И лишь чуть-чуть звенит в ушах.
И лишь случайный пешеход:
— А ты везучий! —
Да дальний невский пароход —
Гудок летучий.
Да голос внутренний: привет,
Привет падучий…
Конгломерат из кирпича,
Известки, пыли.
И, разогнавшись, сгоряча
Актер почти бежал, шепча
Молитвы были.

А далее улица тихо текла.
Он на мостовую — а из-за угла
Машина сверкнула, чернее крыла
Вороны, которой за двести,
И ворона По, что на месте.
Его чуть задело крыло на лету.
Он встал с мостовой.
«Нет, я так не дойду…
Что ж там, впереди? Ох, опять повезло…
Ну, локоть, ну ладно, бывает.
Опять не орел выпадает».
— Ты жив ли, сыночек? — старушка в платке
С авоською вечной в столетней руке.
— Жив, бабушка, жив еще вроде…
— Кто ж бегает так, молодой человек?
— Так нынче все, дяденька, ходят, —
«О Господи, что ж еще там, впереди?
Мост? хоть через мост одному не ходи —
Обвалится! — или утопят…
Да что уж за утро?!» — И он закурил
И кофе попить с уголка зарулил,
Себя успокоить. Но что-то
Смущало: фальшивая нота.
То вилка соседа скрипела в «НАРПИТ»,
То кошка стонала, которая спит
За тюлем в окне пирожковой;
То с улицы тип загляделся в упор.
То тень померещилась: крыса?..
Ни сцены, ни зала, ни пива на спор,
Кулисы, кулисы, кулисы…
«Ну, люди — актеры, и мир-то — кино;
А чей хоть сценарий? эй! чей? не смешно…
И кто там, ребятки, за кадром?
Кто там за восходом с закатом?
Ну, мафии… магии… полно балдеть…
Играется партия, пешка.
Воробышек! можешь, чирикнув, лететь:
Сегодня на денежке — решка…»

Сыграем пьесу, мой дружок, дай плащ поплоше;
Сыграем правду, мой дружок, чего уж проще?

Пора язык мне развязать, сказать: «Гад!» —
гаду,
Пора о жизни рассказать как есть, как надо.

Ведь жить по совести легко и не готовясь,
Да, жить по совести легко, на то и совесть.

Сыграем правду, мой дружок, и мы герои, —
Пусть вспоминают, мой дружок, и нас с тобою.