Стюарт О’Нэн - К западу от заката

Он постучал в дверь.

— Тебе понравилось? — спросил он Скотти.

— Да, спасибо.

— Кажется, твои приятели славные ребята.

— Так и есть.

— Ты очень понравилась Шейле.

— Она мне тоже, — ответила Скотти уклончиво, поскольку Хелен уже открыла дверь.

Чарли тоже был дома. Выглядел он отлично — раньше много пил, но недавно прошел курс лечения и приветствовал вошедших с радостью новообращенного. Чарли вернулся к работе на «Юниверсал» и теперь переделывал в сценарий свою последнюю пьесу. Для Скотта это было все равно что медленно травить собственного ребенка. Перед приходом Фицджеральдов они с Хелен читали. Книги ждали на подлокотниках одинаковых кресел, стоявших по бокам от похожего на собор радиоприемника «Филко», из которого негромко доносился Брамс. Если Скотту не с кем было оставить дочь, не было выбора достойнее этой четы. И все же их отвоеванное счастье только больше оттеняло его собственное положение, и хотя Скотт должен был увидеть дочь уже на следующий день, да и встречаться с ней по утрам весь месяц, ему казалось, что он бросает ее и всегда бросал одну во всем мире. Он думал об этом всю дорогу через джунгли, бассейн и коридор и к Шейле вернулся в подавленном расположении духа.

— Спасибо. Вы были так милы с ними.

— Это было нетрудно. Скотти такая сознательная девушка!

— Может, когда хочет.

— Признаться, мне стало немного не по себе, когда она делала заказ.

— Скотти говорит по-французски даже лучше меня, потому что все время практикуется. Язык нужен ей для поступления в Вассар [68] Колледж Вассара — частный гуманитарный колледж в Нью-Йорке со смешанным обучением. В то время — один из семи наиболее престижных женских колледжей. .

— Должно быть, вы ею очень гордитесь.

Скотт и правда гордился дочерью, и не просто так. Несмотря на их перепалки из-за оценок, курения и карманных расходов, он восхищался ее характером. Зельды не было рядом, и они стали друг другу опорой, несмотря на расстояния. Отсутствие матери не только заставило Скотти рано повзрослеть, но и привило ей ответственность и понимание жизни, которого у Скотта в ее возрасте не было, о чем он сейчас жалел.

— Почему? — спросила Шейла. — Каким вы были в ее возрасте?

— Я был дураком. Им и остался.

— Бьюсь об заклад, девчонки вам проходу не давали.

— И это делало меня еще большим дураком. Я был очень эгоистичным ребенком, хотя, наверное, все дети такие. По правде говоря, я не слишком изменился.

— Неправда. По-моему, вы самый заботливый человек, которого я знаю.

— Не говорите так.

— Почему?

— Потому что тогда придется оправдывать ваши слова. Я женат, и я пью, а когда я пью, характер у меня скверный.

— Тогда не пейте.

— Все же я пью и не хочу произвести на вас неверное впечатление.

— Видите? — сказала она. — Говоря это, вы заботитесь обо мне. Хотя не обязаны.

— Поспрашивайте, вам все быстро расскажут.

— Я бы уже могла это сделать.

— А как насчет маркиза?

— Я не нравлюсь его матери.

— А кто она? Какая-нибудь леди?

— Леди Донегалл. Считает, что я хочу удачно выскочить замуж. Он потому и поехал домой — убеждать, что я достойна титула.

— Без вас?

— Со мной она говорить не будет.

— Ужасно, — сказал Скотт, но про себя возликовал.

Назначив первое свидание, Скотт представлял себе, как пригласит ее в «Сады» и как они, быть может, будут танцевать у него дома в гостиной. Услышанное сегодня спустило его на землю, так что он сбавил скорость перед ее улицей и повернул к холмам. На этот раз Шейле не пришлось говорить, где остановиться.

Подходя к двери, Скотт подумал, что, вопреки ожиданиям, вечер вышел не мучительным, а просто неловким. В конце концов, если не считать нескольких неприятных моментов, они успели лучше друг друга узнать. Шейла оказалась неробкой и очень тактичной. Даже хорошо, что так вышло. Завтра Скотти отлично проведет день на студии, он вернется к работе, и все будет, как прежде.

Он затормозил у крыльца. Вокруг фонаря как безумный вился мотылек.

— Сегодня вторник, — сказала Шейла.

Погруженный в свои мысли, Скотт не понял, что она имела в виду, и был ошарашен, когда она подвинулась ближе и поцеловала его.

Он удивился теплу ее губ, будто ждал, что это шутка. Скотт ощутил вкус кофе и мяты. На секунду он замер, и она со смехом отстранилась. Он было подумал, что она насмехалась над ним, но Шейла открыла дверь, взяла его за руку и потянула за собой в темноту. Бросив ключи на стол, снова поцеловала, на этот раз крепко прижавшись. Потом потянула к узкой лестнице, ведущей в спальню. Сияющий внизу город освещал заправленную кровать. Шейла сняла с него пиджак и расстегнула рубашку. Скотт хотел остановить ее и спросить, не слишком ли они торопятся, не совершают ли серьезную ошибку, но вместо этого расстегнул молнию ее платья. Шейла позволила ему соскользнуть. Свет падал сзади, окружая ее тело мягким сиянием.

— Не надо. — Она остановила его, когда Скотт потянулся расстегнуть бюстгальтер.

Кроме него, на ней ничего не было. Шейла так и не сняла его, пока они занимались любовью. Казалось, даже отдавшись Скотту, она хранит что-то еще более сокровенное. Он знал о ней так же мало, как сильно ее хотел. Скотт доверял ей свои секреты, и Шейла жадно ловила их, словно собирая на него досье, но сама ничуть не открывалась. Он думал, что совесть будет мучить его сильнее, но она была молода, нежна и красива, а он был достаточно благодарен и терпелив, чтобы смириться с этой загадочностью. Все, что Скотт мог сказать Зельде, бедной маленькой Зельде, от которой он отвернулся, было: «Прости меня, прости, прости».

Как и боялся Скотт, его версию «Янки в Оксфорде» не одобрили. После месяца обсуждений сценария Эдди без предупреждения вызвал его на ковер и снял с работы над картиной. Он сказал, что на студии недовольны его работой и на нее бросят другого. Скотт хотел спросить кого, но понял, что спорить бесполезно. В конце концов, он только наемный работник и, надо признать, уже сделал все, что мог. Скотт снял со стены фотографию Вивьен Ли, вложил ее в страницы последнего черновика и убрал его в нижний ящик стола.

В «Железном легком» новости распространялись быстро. К обеду все уже знали об отставке Скотта, и за столом сценаристов его подразнивали колко, но по-дружески. Преемником был назначен Джулиан Лейтон, британец, чей фарс «Викарий, быстрее!» всколыхнул лондонскую публику лет десять назад. Все единодушно решили, что «Три товарища» — дело во всех отношениях более стоящее.

— Получается, — подытожил Алан, — вместо того чтобы писать сценарий под Роберта Тейлора в роли остряка-ветерана, ты будешь писать другой — под Роберта Тейлора в роли остряка-ветерана.