Елена Колина - Ты как девочка [litres]
- Название:Ты как девочка [litres]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент АСТ
- Год:2018
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-110514-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Елена Колина - Ты как девочка [litres] краткое содержание
Ты как девочка [litres] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
У меня всегда не одно чувство, а два или три, может, в этом и есть причина всего…
– Я бы сейчас слона сожрала, у тебя дома есть что-нибудь пожрать? – сказала Лизавета.
Мне все в ней нравится, даже что она говорит «пожрать». Мне нравится, как она своим низким голосом произносит «пожрать» и прочие неженственные слова. У Лизаветы такой басок, трогательный и сексуальный одновременно. Она вообще вся одновременно трогательная и сексуальная.
Мы провели втроем прекрасный вечер.
Сначала Татка сказала, что обеспокоена моим поведением и хочет применить ко мне транзактный анализ. Это такая психотерапия, где считается, что личность состоит их трех частей: Родитель (Р), Взрослый (В) и Дитя (Д). Я думал, Лизавета не захочет проходить транзактный анализ, но она сказала, что с радостью пройдет.
Почему-то наше поколение обожает психотерапию. Многих хлебом не корми, дай сходить на сеанс к психотерапевту. Наверное, нас никто не слушал. Мы невыслушанное поколение. Человеку хочется, чтобы его выслушали, полюбили. Наверное, он путает профессиональный интерес и ласку. А бывают и реальные проблемы у людей. Лизавета, например, на вид само здоровье, а у нее, оказывается, панические атаки: вдруг накатывает страх, дышать трудно, в обморок падает. Вот тебе и бей медведя…
Психотерапевт с ней после обеда поработал, она сказала, что вроде бы хорошо зашло.
Откуда у меня взялся психотерапевт для Лизаветы? …Я сказал: «Хочешь, познакомлю с психотерапевтом? Вот Татка».
Так мы весь вечер развлекались. Татка вела себя как Р, я как В, Лизавета как Д.
Играли в правду. Татка сказала, что ее мечта иметь семью. Чтобы стабильность, верность типа крепкий тыл, семья навсегда. Сказала, что мы, кто родились в девяностые, когда у всех все рушилось, подсознательно боимся всего, что может ворваться и разрушить жизнь. Из-за пережитых предками потрясений мы осмотрительны и осторожны. Как куры, которые боятся машин, потому что их бабушку задавила машина. А вот дети спокойных времен, наоборот, ищут бури.
Я признался, что как раз вот этого я тоже хочу: семью навсегда.
Иногда перед сном я представляю себе наш дом с Лизаветой, как у нас повсюду цветы и уютные пледы, и мы могли бы завести собаку, по вечерам дружить с другими собаками… Никакой бури, только стабильность.
Лизавета сказала, что она уже следующее поколение и ищет бури. Сожрала все, что было в холодильнике, выкурила все Мамочкины сигареты и выпила остатки ее любимого портвейна.
Перед сном посмотрел из любопытства, кто это Пеппи, с которой меня сравнил отец Лизаветы. «Пеппи – маленькая рыжая веснушчатая девочка, которая живет одна на вилле «Курица» вместе с мартышкой Господином Нильсоном и лошадью».
Уже засыпая, вспомнил, что у меня тоже есть отец. Отцы. Отец номер 2–4 после того, что с ним случилось, очень нервничает от неожиданных звонков и событий, а о папе я вообще не подумал.
Конец марта. Из-за высокой температуры не могу вспомнить, какой сегодня день, вчера был четверг.
В четверг у нас первый урок физкультура. На физкультуре я получил смс: «Попала под мотоцикл, забери меня из трамвы на Малой Конюшенной».
Я сначала увидел это «из трамвы» и улыбнулся, а потом уже понял, что нужно бежать, что Лизавета попала под мотоцикл.
До травмы на Малой Конюшенной я домчал за шестнадцать минут. По дороге упал, подвернул ногу, но добежал в целом за шестнадцать минут.
Она сидела на стуле, правая нога забинтована. На левой ноге ботинок, на правой тоже ботинок, из него торчит бинт. Щиколотка забинтована. Не гипс, а бинт. Сказала: «У меня перелом ноги… почти перелом». Врач сказал: «Почти перелома не бывает, у тебя ушиб». Предложил посмотреть мою ногу, но я отказался.
Лизавета попала под мотоцикл. Она сделала это специально, чтобы я пришел за ней в больницу. Никогда не узнаю, так ли это. Она хнычет, ей больно, так что, наверное, это правда.
Мы шли, поддерживая друг друга, как Лиса Алиса и Кот Базилио: одна хромает, другой приволакивает ногу. И вышли на набережную. И как-то само собой получилось, что мы пошли по льду через Неву. Лизавета сказала: мы должны готовиться к взрослой жизни, и поэтому мы сейчас перейдем Неву по льду.
Я не понимаю, почему я совсем не могу ей противостоять. Лизавета учит английский и испанский, потому что на них говорит весь мир, и французский (для души и если вдруг учиться в Сорбонне). Это я понимаю, подготовка к жизни… А перейти Неву по весеннему льду, при том, что один из нас хромает, а другой приволакивает ногу, – чем это поможет во взрослой жизни? Не понимаю, почему мы при подготовке к взрослой жизни должны утонуть. Или умереть от страха.
Но все оказалось лучше, чем я думал: я ступил на лед и попрощался с жизнью. После того как я попрощался с жизнью, уже не было страшно – чего там, уже все равно.
Мы шли как Лиса Алиса и Кот Базилио, она поддерживала меня, а я ее. Под нами была глубина. Очень темная глубина. От страха Лизавета все время смеялась. Я тоже начал хохотать. Она сказала: «Ну ладно, не смейся, я же знаю, что тебе страшно». Я сказал: «А я знаю, что тебе страшно». Дальше мы уже вместе хохотали от страха.
У берега я подумал: можно перестать смеяться, мы спасены.
У берега лед был тоньше. Мы провалились. Я провалился больше. Лизавета меня вытащила и сама провалилась, и я вытащил ее. Мы долго барахтались на четвереньках, то я падал, то она.
Потом нас вытащили. Лизавета считает, что мы выбрались сами и МЧС могла бы не приезжать. А я считаю, – вода в Неве ледяная. Хорошо, что приехала МЧС.
Мы пошли в кафе и пили там чай с вареньем. И тут на Петропавловке пробило двенадцать. Было всего двенадцать часов, а мы уже успели провалиться под лед.
Это было лучшее утро моей жизни.
Апрель, пятница
Гулял с Карлом в Таврическом саду из вежливости.
Она вдруг спросила, что я сейчас пишу.
Вот прямо так и спросила: «Что ты сейчас пишешь?», как будто мы с ней друзья, как Гоголь с Пушкиным, прогуливаемся и обсуждаем свои литературные дела. Или Хемингуэй с Фицджеральдом.
Но как она догадалась? Никто не мог ей сказать, никто не знает. Неужели это голос крови?
– Знаешь, как я начала писать? Я вдруг стала текстом.
– Тестом? – переспросил я. – Вы стали тестом? Это метафора?
– Ага, и из меня испекли пирожки, – хмыкнула она. – Я вдруг стала текстом, как будто я сама себя пишу… Не понимаешь?
Я не понял: наверное, у меня другая природа творчества, я бы скорей вообразил себя пирожком.
Это было впервые, что она заговорила о себе как о писателе, и я заторопился задать ей вопросы, которые все это время роились у меня в голове. Я все время думал, как она, обычная, с дурацкими женскими разговорами и претензиями, пишет такие сложные необычные тексты, – откуда она берет мысли?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: