Пак Кён Ри - Земля. Том 1

— Если открыть загон со стаей голодных шакалов, они сметут всё на своем пути. Бежать некуда. Стая разорвет янбанов в клочья. Вы думаете, что все народные восстания случаются из-за голода, нищеты и гнета чиновников? Когда простые люди хорошо питались и одевались? Если от голода живот прилипает к спине — это следует воспринимать как судьбу. Но в любом случае, я найду место, где можно укрыться, прежде чем они начнут размахивать вилами. Надо ли быть смиренным, видя пренебрежительное отношение к тебе? — Чхве сверлил глазами своего родственника. — Если им уготована судьба ползать на коленях, надо смириться. Если они перебиваются одной похлебкой, то все равно — жизнь бесценна. Многие чиновники считают, что чернь можно задобрить леденцами. Глупцы! Отдав малость, можно потерять всё.

— Не все так просто, как вы думаете, — возразил Чо Джун Ку.

— Взять хотя бы пресловутое движение Донхак, — продолжал янбан Чхве. — Нельзя утверждать, что эти невежественные люди восстали ради плошки риса. Они были движимы несокрушимой верой в правду. Хотя я считаю это ересью. Возьмем пример западной цивилизации, где всегда была велика роль идеи. Ради идеи люди готовы отдать жизнь. Кто их остановит? Когда человек долго голодает, дайте ему немного еды, и он успокоится. А если ему внушить мысль, что на том свете он заживет более благополучной жизнью, то ситуация круто изменится. Таким же образом можно управлять государством. Если там упустили момент и обстановка в стране стала напоминать разворошенный улей, то наверху должны проявить смекалку и изворотливость. Нужно уметь умиротворять народ. — Он замолчал, обвел взглядом сидящих и продолжил. — В общем, как ни смотри, все едино… А что касается моей земли и моей жизни… теперь это меня мало заботит. А народ — глупая и невежественная толпа, если она не видит своей выгоды, то будет стоять в стороне и молчать в тряпочку. Нет у людей никаких принципов, нет достоинства. Хотя были среди них такие личности, как Чон Бон Чжун и Ким Кэ Нам. Они страдали честолюбием, но знали, как использовать толпу. Сотня нынешних привелигированных чиновников из Сеула не стоят и одного из них. У меня создалось впечатление, что одни янбане, как собаки, заискивают перед чернью, а другие оказывает ей же волчью услугу, разве они не из одной стаи? Только чтобы спасти собственные шкуры, они готовы сжечь святые книги со своим родословным генеологическим древом.

— Оставьте ваши идеи, — сказал Чо Джун Ку. — Они ничего не меняют. Ваше семейство недалеко ушло от тех, кого вы сейчас критикуете.

Ли Дон Джин громко рассмеялся, будто желая помирить спорящих и поднялся:

— Мне пора, однако.

Чхве Чи Су не стал останавливать его и тоже встал. Покрасневший и возбужденный, он кивнул сидящему Чо:

— Что ж, пойдем и мы.

Они вышли из флигеля и направились к каштану, к стоявшему на привязу ослу. Чо Джун Ку был почти на голову ниже Ли Дон Джина и Чхве Чи Су, выглядел совсем неказистым. Слуга Ли Дон Джина сидел неподалеку от осла прямо на земле и наблюдал, как у павильона ненормальная До Чуль Не громко приговаривала: «О-о-о, молю тебя, покровитель, дух земли! Молю, приблизь тот день, когда мой сын, став чиновником, явится сюда! Я приготовлю его любимые рисовые оладьи…» — Сложив вместе ладони, женщина отбивала поклоны, обратя свои взоры в сторону павильона.

Мужчины подошли к ослу. Ли Дон Джин взялся за седло, сказав:

— Надеюсь, еще увидимся.

Слуга двинулся вперед, ведя за поводья осла с сидящим хозяином. Фигура восседающего на осле Ли Дон Джина с его черной как смоль шляпой очень живописно выделялась на фоне зари.

Двое мужчин некоторое время провожали взглядом удаляющегося в сторону холма Ли Дон Джина, затем пошли к дому. Но в это время к ним подлетела До Нуль Не, стремительно закружила вокруг них, затем рухнула ниц пред янбаном Чхве Чи Су и запричитала:

— Молю тебя, священный дух, предводитель воинства!.. — она подняла руки кверху, словно пыталась обнять не только янбана, но и всё вокруг, и землю, и небо. Сквозь дыры разорванной одежды проглядывало грязное тело. А над лицом ее, в ссадинах, кружила пчела. — О, всемогущий дух! Благослови и освети путь моего сына! Дай ему достичь королевского трона! Пусть желание матери, окрашенное кровью, исполнится!..

Лицо Чхве Чи Су сделалось багровым. Вне себя от гнева, он закричал:

— Мерзавка! Пошла вон отсюда! Вон!

Он был готов ударить ее и даже поднял руку.

— О, могущественный дух!.. — До Чуль Не в экстазе била в ладоши и продолжала бессвязным речитативом:

Чо Джун Ку нахмурился, обронив:

— Какой ужас!.. Безумная женщина!

На бледном лице Чхве Чи Су блуждала холодная улыбка. Они спускались вниз по холму. Вслед им доносилось исступленное воззвание вышедшей из ума женщины:

Чо Джун Ку, оглянувшись назад, сказал:

— Она хоть и сумасшедшая, но ее слова не совсем безумны.

— Эту женщину вполне можно причислить к «Партии просвещения», — сказал Чхве Чи Су. — Её сын был довольно известной личностью в движении Донхак. Его убили.

— Вы сказали «Партия просвещения», что вы имели ввиду?

— Некоторые слои общества, в угоду новым веяниям, попирают устоявшиеся законы, они считают себя свободными от предрассудков, то есть, — просвещенными. Если следовать их логике, то движение Донхак, которое провозгласило лозунг «Равенство для всех», еще более просвещенное. Эта безумная женщина мечтала увидеть своего сына вельможей, среди высших чинов. И подобных матерей, наверное, наберется немало. Согласны?

Чо Джун Ку промолчал, вновь посмотрел назад. Там, под каштаном, продолжала куражиться До Нуль Не, кружась в диком танце, и кричала:

Внешний вид Чо Джун Ку приводил деревенских людей в замешательство, они, завидя его, сторонились, особенно женщины: те принимали чужака за японца. Да и присутствие янбана Чхве, к которому приехал незнакомый господин, не прибавляло им доверия. Поскольку самого чхампана они не особо жаловали. Не зря тот был прозван ими богомолом.