Пак Кён Ри - Земля. Том 1

Проделав своеобразный моцион, прогулявшись по деревенским задворкам, чхампан и его гость вернулись в усадьбу. Им подали ужин. Обслуживала мужчин Кви Нё. Она поставила пред каждым накрытый столик, и, пятясь, подняла на гостя свои большие сливовые глаза, в них не было кокетства, а было неподдельное любопытство. Женщина наткнулась на встречный взгляд, но не отвела глаз: ее поведение было смелым и дерзким. Своим видом она как бы спрашивала: «А чего ради вы сюда явились?»

Они молча поглощали еду. Хозяин дома, безмолвный, как море во время штиля, двигал желваками, поглощая пищу. И было не понятно, что у него на душе.

По завершении трапезы, вновь появилась Кви Нё, унесла вначале столик хозяина, а затем столик гостя, при этом опять взглянула на мужчину тем же открытым любопытствущим взглядом. Странная девица, подумал Чо Джун Ку.

Весну бабушка Каннан прожила более не менее сносно, а наступление лета она восприняла даже с большим подъемом и чаще вставала с постели. Она твердила, что без ходьбы ее колени совсем окостенеют. Вот и сейчас старушка меряла двор семенящимися шагами. Неподалеку, на пороге сарая сидел До Ри, чинил деревянную рукоять серпа. Он, улыбаясь, бросил старушке:

— Бабушка, хорошо, что ты зиму пережила! А то знаешь, как тяжело в холод копать могилу. Я точно сломал бы пару мотыг и лопату. Так, что, живи долго, пока я не женюсь, и у меня не родится сын!

— Вот негодник! Смеяться надо мной вздумал?! — Каннан незлобиво растянула свой старческий рот в улыбке.

— Хочешь помереть раньше времени? Тогда мне до седых волос не жениться, что ли?

— Успокойся! — крикнул ему, проходящий мимо Бок И, выпрямил сутулые плечи и спину, и сказал старушке: Бывайте в здравии сколько вам заблагорассудится. А этот балабол До Ри все равно никогда не женится. Просто представить не могу, что у него родится первенец.

— Ты что такое говоришь? — по-настоящему рассердилась старушка. — К чему мне долго жить? Зачем мне доживать до маразма?

— И то правда, бабушка, — заметил батрак Сам Су, появившийся позади Бок И. — Если соберетесь уходить, то сделайте это на третьем или девятом лунном месяце. А то, знаете, зимой холодно, а летом — жарко.

— Не беспокойся, я поступлю как надо, — сказала Каннан. — Я заранее позабочусь, чтобы тебя, мерзавца, не было на моих похоронах. Я ему сопли утирала, растила, как собственного сына, а он, негодник, такое говорит! Неблагодарный! Не зря говорят, не делай добра и не получишь зла.

Между тем, До Ри, приладив рукоять, рассматривал лезвие серпа и ворчал:

— Должно быть, этот мальчишка Киль Сан опять брал серп и затупил его.

Бок И придержал шаг, усмехнулся, глядя на До Ри и сказал старушке:

— Не слушайте никого, бабушка, живите долго. Ещё погуляете на моей свадьбе и увидите рождение моих детей. А я уже решил, что их будет пятеро.

— Вы поглядите на этого нахала! — прокричал До Ри. — Ты думаешь, что госпожа женит тебя раньше, чем меня? Ничего подобного!

— Прекратите болтовню! — бросила незлобиво Каннан. — Что у вас, дел нет? Обо мне не беспокойтесь, моё время — уже прошло. А вы — молоды. Каждый из вас женится в свой черед. Вы отправитесь в родительский дом своих суженных и, как положено, на спинах вынесете невест.

— Ваша правда, бабушка, — согласился Бок И, закидывая на плечо корзину. — Да только девушек в нашей деревне что-то не видать.

До Ри уже закончил чинить серп и вышел из сарая, водрузив на спину чигэ — специальные носилки для переноски груза с ремнями, надевающимися на плечи. Он крикнул старушке:

— Бабушка, а что означает пословица «Мертвый министр не так хорош как живая собака»?

Каннан пропустила его слова мимо ушей, проворчала:

— Молодежь не ведает, что творит, разбрасывает драгоценное зерно… Не боится небес?.. О-о-ох, моя спина… — старушка поднялась, держа в руке деревянный черпак, поплелась к сараю, там положила черпак на край каменой ступы. — Ночи длинные и дни тоже длинные… О-о-ох… — Она уже забыла обидные слова Сам Су, а помнила лишь доброе к ней отношение молодых батраков До Ри и Бок И. — О, великий Будда Амитабхе! Дай мне погрузиться в сон, в нирвану!

Старуха чувствовала дыхание наступающего лета. С радостью и тревожным трепетом она ощущала, как расцветает окружающий мир, как лучи солнца с каждым днем становятся всё горячей. В воздухе носились рои пчел, пробудившиеся ото сна, пели птицы, на полях зеленели всходы. А дикая конопля доходила уже до колена. Совсем скоро начнется сбор тутовых листьев для шелкопряда. Хотя женщины и сейчас не сидят без дела, ткут на станках полотна. И не за горами обмолот молодого ячменя. Как весело зреет на солнце ячмень! До чего же сладок вкус первого ячменя!.. Вот только бы еще дождь пошел! Он так нужен сейчас полям!..

Бабушка Каннан направилась в сторону флигеля. Весь двор был усеян опавшими лепестками роз. На полу террасы сидела госпожа Юн, одетая в юбку и шелковую блузку, и с безучастным видом смотрела пред собой. У нее был уставший, нездоровый цвет лица. Каннан, не замечая госпожу, прошла к пруду, там уселась на корточки, стала выдирать траву, бормоча под нос: «Без хозяина хорошо растет лишь сорная трава…» — Она взглянула на разросшийся куст шиповника, кивнула одобрительно. И, передвигаясь на корточках, продолжала полоть траву узловатыми руками. — До чего красивы пышные цветы, они расцветают один за другим, им неведомо… что хозяева скоро совсем обнищают… Можно пренебречь гороскопом, но нельзя обмануть судьбу… Вот же, проклятый муравей… — Ухватила пальцами муравья на дряблой шее, поднесла к глазам, кинула в сторону. — Что же ты меня кусаешь? У меня ведь никаких соков не осталось, иссохла я точно минтай на солнце… Ох, травы-то сколько…

Госпожа Юн молча наблюдала за старушкой с веранды. Затем она открыла окно и окликнула её:

— Бабушка! Я вижу, ты чувствуешь себя получше?

— А? — Каннан, услышав знакомый голос, встрепенулась и поспешила подняться. — Да, госпожа, благодаря вашей милости… Хотя, разумней было бы уйти.

— Да что ты? Живи долго.

— Я свое прожила.

— Кто знает. Может, еще меня переживешь.

— Не говорите так.

— Разве смерть выбирает только старых?..

— Да уж… — старуха вздохнула, блеклые глаза ее повлажнели. Ведь хозяйка дома впервые за все время заговорила с ней с такой теплотой. И даже ей показалось — она немного приоткрыла свою душу. — Вы так добры, госпожа… Не понимаю поступок молодой госпожи, жены господина… Она теперь сделалась совсем нищей…

Госпожа Юн посмотрела на небо, сказала:

— Опять пошли засушливые дни.

— Хорошо бы — хлынул дождь, — согласилась старушка.

— На всё воля Божья.

— И то, правда, госпожа.