Пак Кён Ри - Земля. Том 1

Их еще недавно холодные сердца стали заполняться теплом, пустота отступила, взамен явились вера и свет.

Прошло несколько дней.

После завтрака, Ён И взвалил на спину носилки-чиге, взял серп и отправился косить траву. Выйдя на дорогу, он увидел двоих детей, шедших навстречу. У одного на голове была плетеная корзина. Казалось, корзина плывет в белом тумане. Два мальчугана приблизились. То были Ду Ман и Ён Ман. Оба, видно, только встали с постели и шли, зевая. А младший, вероятно, ночью обмочился, потому что был совсем не в духе.

— Куда это вы спозаранку? — спросил Ён И.

— За солью, — ответил Ду Ман.

— Ну, ну…

Мальчишки вошли в калитку Яму Не. Ён И взглянул им вслед и с грустью улыбнулся: он подумал о своем бездетном положении.

В огороде перед домом Ким Чин Са сорняки вымахали по самое колено. В доме жили две вдовы, у них, видно, не доходили руки до того, чтобы прополоть траву.

Ён И вышел к дамбе, взглянул на реку, по которой кто-то плыл на плоту, затем скинул с плеч чиге и принялся косить траву. Сочная трава, срезаемая лезвием серпа, брызгала соком. «А какой сегодня день, не базарный ли?» — задался вопросом Ён И и вновь посмотрел на реку. А по дороге в сторону холма шли, беседуя, двое мужчин — Ким Пхён Сан и Чиль Сон. Чиль Сон почему то опустил голову, сделал вид, что не заметил его, Ён И. «Эти двое идут на рынок. Не рановато ли?» — подумал Ён И, затем нагнулся и продолжил косить траву.

Лет шесть назад, когда Чо Джун Ку пришел одалживать деньги у госпожи Юн, он почти ничего не знал о её сыне Чхве Чи Су, кроме того, что тот страдал слабым здоровьем. Но позже он сошелся с ним ближе в Сеуле, куда Чхве Чи Су прибыл в сопровождении своего управляющего Кима. Он показался Чо самоуверенным молодым человеком, с острым взглядом черных глаз, воспитанным вдовой в духе старых провинциальных традиций, он мог позволить себе разные вольности, но мало понимал в окружающей действительности. Но те первые впечатления были ошибочными. Что касается самого Чо Джун Ку, то он намеревался использовать Чхве Чи Су, а точней, его состояние, для собственного процветания. Но всё испортили его неуемная жадность и чрезмерная спешка, которые выдали истинную сущность человека. Хотя, он надеялся, что дело поправимое. И однажды сказал ему следующее:

«Ты только подумай. Все твои предки жили в достатке, но не проявляли особого рвения в службе, кроме прадеда, получившего должность чиновника 4‑го ранга — чхампана. Нынче стать чиновником, в отличие от прежних времен, не так уж сложно. Прозябать на одном месте — удел бедных ученых мужей. Я много общался с иностранными посланниками и кое-чему от них научился. Я умею дергать за нужные нити и достигать цели». Эти его слова молодой янбан Чхве тогда пропустил мимо ушей. И как ни старался впоследствии втянуть его в свою игру, у Чо Джун Ку ничего не выходило. Хотя Чхве Чи Су мог бы ему помочь по-настоящему, поскольку тесно общался с детьми высокопоставленных чиновников, и сам бы достиг желаемой цели, но был равнодушен ко всему. А Чо Джун Ку погряз в невежестве, продолжал выставлять себя в лучшем свете, напускал на себя важность, тешился пустыми разговорами, пил и развлекался в увеселительных заведениях с кисен и прочее, и прочее. Не теряя надежды сблизиться с Чхве, он пытался зазвать его в гости к себе, но всякий раз под разным предлогом тот отказывался. Приезжая в Сеул, Чхве всегда останавливался в гостинице.

Однажды они встретились в столице среди оживленной толпы, и на предложение поговорить, Чхве вдруг сам проявил инициативу и повел родственника в глухой район увеселительных забегаловок и публичных домов, где женщины продавали своё тело без всякой философии и чувства прекрасного.

— Хорошая идея. Похоже, ты здесь чувствуешь себя уверенно. — Сказав это, Чо Джун Ку заразительно рассмеялся. Но позже, брезгливо поморщившись, спросил:

— А куда мы, собственно говоря, пришли?

— А что?

— Разве в такие места должна ступать нога ученого мужа?

— Если хочешь судить о делах государства, ты должен опуститься на самое его дно.

— Давай выбираться отсюда. Отыщем более достойное место для просвещенных бесед.

— Ха! А чем плохо здесь? — Чхве ухватил крепко Чо за руку, втащил в неказистый низкий дом. — Эти мерзавцы, столичные аристократы! Что выдают себя за праведников! Они должны бывать здесь и вдыхать запах плоти проституток, который послаще мускуса.

Чо Джун Ку уставился на Чхве Чи Су со смешанным чувством испуга и удивления. Он, наконец, понял, что глубоко ошибался, считая Чхве самодовольным и гордым отпрыском аристократической вдовы, не понимающим жизни. Чхве предстал пред ним совершенно другим человеком. Из чего следовало, что все его планы рухнули. Весь в расстроенных чувствах, Чо Джун Ку провел ночь в комнате проститутки. Хотя он частенько посещал злачные места, но Чо не был падким до женщин и заботился о чистоте своего тела. И сейчас он бодрствовал, опасаясь, что к нему дотронется лежащая рядом проститутка.

Это не было случайностью. В следующий раз Чхве Чи Су потащил приятеля в портовый городок Инчхон — в самый что ни наесть грязный бордель, где женщины обслуживали китайских торговцев и моряков. Там Чхве повел себя несколько странно, показал приятелю другую сторону своего характера — упрямство — словно этим он пытался сильно досадить Чо Джун Ку. В какой-то мере Чхве добился своего: на душе Чо остался неприятный осадок. Сам же Чхве Чи Су охотно предавался веселью с женщинами, хотя, возможно, в глубине души питал к ним отвращение. Эти плотские удовольствия вряд ли приносили ему удовлетворение. Казалось, что Чхве поступал так помимо своей воли, движимый тайной внутренней борьбой. Его психология поведения с женщинами строилась на глубоком их неприятии, даже ненависти. Вероятно, он подспудно получал удовольствие от их унижения. Со временем Чо Джун Ку начал понимать, что Чхве никогда не любил свою жену, и к своей матери не питал сыновней теплоты.

После полугодового пребывания в Сеуле, здоровье Чхве Чи Су сильно пошатнулось. Он воротился к себе в деревню весь больной, исхудалый, с расшатанной психикой, и только стараниями доктора Муна оставался еще живой. Матери своей, госпоже Юн, Чхве заявил, что потомков у него уже никогда не будет. Эту новость, кроме госпожи Юн, знал еще управляющий Ким Пхан Суль.

Между тем, Чо Джун Ку жил в доме чхампана Чхве уже более двух недель, и, похоже, уезжать не собирался. Правда, по разу он съездил в Сеул и Пусан. Из Пусана он вернулся с белой летней шляпой на аккуратно постриженной голове.

Прошло еще полмесяца.

Чо Джун Ку ожидал смены настроения у хозяина дома, и в такие благоприятные минуты он садился играть с ним в бадук — корейские многоклеточные шашки — или вел беседы о происходящем в стране. Угождая Чхве, Чо Джун Ку отдавал себе отчет в том, что так долго продолжаться не может. Всякий раз, подбивая того на разговоры о политике и прочих текучих делах страны, он, Чо Джун Ку, пытался смести преграды, стоящие между ними. Но всё было напрасно. Чхве всё больше уходил в себя, отмалчивался, что невыносимо угнетало Джун Ку. А когда Чхве молчал, лучше было к нему не подходить: бледное лицо того становилось каменным, а на лбу вздувались синие вены. И тогда Чо Джун Ку, предоставленный самому себе, шел на площадку, чтобы упражняться в стрельбе из лука или отправлялся в деревню, гуляя по деревне, Джун Ку думал о том, что планам его не суждено сбыться из-за слабости необдуманных шагов, неумелом подходе к Чхве Чи Су. С деревенскими Чо Джун Ку старался быть великодушным, первым всегда заговаривал с крестьянами, рассказывал им городские новости, отвечал на интересующие вопросы, охотно принимал от них чарку домашнего вина, пренебрегая заведенной чистоплотностью. Деревенские жители, которых поначалу смущала европейская одежда заезжего гостя, теперь относились к нему более доверчиво, главным образом из-за его спокойных и не заносчивых речей. А еще потому, что Чо Джун Ку стал появляться на людях исключительно в корейском платье — халате с широкими рукавами и шароварах, сшитых портнихой Бон Сун Не. Когда же янбане были так любезны с простыми крестьянами? Без сомнения, Чо производил на деревенских впечатление городского аристократа, чрезвычайно воспитанного, который не кичится своим происхождением. А людям свойственно почитать знатность. Чего нельзя было сказать в отношении Ким Пхён Сана. Тот явно имел в деревне дурную репутацию, не только за пристрастия к картам, но и за свой нескромный характер и заносчивость. Еще пример — Ким Хун Чан — простой люд относился к нему хорошо, но не сказать, чтобы уважал. Хун Чан, будучи янбаном, жил наравне с крестьянами, работал в поле, обитал в обычном доме, питался скромно. И не имел ни одного слуги.