Юлия Климова - В ее сердце акварель

– Похоже, проклятье Дюкова выбрало именно меня. – Егор прислонился лбом к дверному косяку, издал протяжный стон, шедший из глубины души, затем повернулся к бабке Лизе и устало спросил: – Что мне делать? Скажи, что делать? Я каждую секунду думаю о ней…

– Матерь Божья, – выдохнула Елизавета Ильинична, прижала вязание к груди и поднялась со стула.

«Вот оно! Вот то, что пролетело мимо меня! – Глеб на радостях хотел врезать кулаком в стену, но вовремя остановился. Пусть Егор уйдет, а уж потом кое-кому придется ответить на кучу вопросов. – Бабка Лиза, бабка Лиза, ну молодец, ну красавица…»

Давным-давно…

В Москве Зофия сразу поняла, что отец на особом положении: его встретили, устроили, помогли решить вопросы с документами и наследством, каждый день отвозили на работу и возвращали домой. Она и не задумывалась раньше, насколько он талантлив, впрочем, иначе и быть не могло – отец не мыслил жизни без химии, постоянно трудился над неведомыми ей открытиями, писал статьи, преподавал.

Выбрав экономический институт, Зофия решила год усиленно готовиться по необходимым предметам, а затем поступать на заочное отделение. Аллергия стала чуть сдержанней, но все же мучила и не давала покоя, отец нервничал, дергался и настаивал на том, чтобы дочь отправилась жить в загородный дом покойного дяди – в Утятино.

Когда Зофия увидела дом в первый раз, ее изумлению не было предела. Большой, монолитный, совершенно не похожий на другие деревенские дома, он стоял среди вековых сосен и будто спрашивал: «Ну как, нравлюсь я тебе?» Сложный вопрос. Скорее это строение с башнями и трубами завораживало, и чувствовалось, что архитектором являлся не простой человек, а обладающий определенным художественным вкусом, посвятивший много времени чертежам и планам. Чтобы Зофие не было одиноко, отец организовал помощницу по хозяйству – интеллигентную женщину средних лет, которая хорошо готовила, а вечерами любила читать, устроившись на скамейке рядом с домом. Он и сам приезжал очень часто, старался привозить своих новых знакомых, друзей, устраивал ужины с шашлыком на природе и постепенно привыкал к новой жизни без любимой Иринки. Но Зофия медленно и верно погружалась в пучину скуки и с нетерпением ждала холодов, когда можно будет вернуться в Москву.

И все же она полюбила дом и через некоторое время стала относиться к нему, как к другу. Временами украшала его или устраивала грандиозную перестановку, иногда расхаживала по комнатам, рассказывая вслух о своих мечтах, а еще представляла, что однажды в Утятино будут съезжаться гости на всевозможные торжества, устроенные по тому или иному поводу. Польская княжеская кровь бурлила, перемешивая прошлое, настоящее и будущее.

Деревня не вызывала особого интереса, но Зофия любила гулять по полю, купаться в речке, наблюдать за лошадьми и часто низко летающими ласточками. Страх заблудиться в лесу всегда заставлял двигаться ближе к дороге, но однажды любопытство взяло верх, и Зофия свернула к полоске лиственных деревьев. Потянулись тощие березки, рябины, орешник, то становилось темнее, то светлее (в зависимости от плотности веток над головой). Пахло сыростью, грибами и трухой, что несколько мешало представлять, будто кругом волшебные леса и поля, принадлежащие Кравчикам, разве раньше ей не полагалось бы имение? Зофия прошла еще немного, а затем резко остановилась. Перед ней лежал глубокий овраг, окруженный различными кустарниками, камнями, поваленными грозой деревьями. Картина была настолько дикая и прекрасная, что в душе одновременно вспыхнули восторг и волнение, чувства смешались, захотелось подойти еще ближе и узнать, что же внизу, на дне этой разинутой пасти. Зофия сделала еще несколько шагов, вытянула шею и, увидев кучу спутанных кореньев, гору веток и тощий изогнутый ручей, улыбнулась. Ручей. Да, ему здесь самое место, а если аккуратно спуститься и…

Она не заметила, как подошла к краю, и, наверное, еще не повезло с землей под ногами – слишком сухая и сыпучая.

– Стой, ненормальная! – раздался за спиной резкий мужской голос, но предупреждение запоздало. Через секунду камни и деревья уже мелькали с бешеной скоростью, не давая сфокусировать взгляд на чем-то одном. Сильные руки тянули Зофию то вправо, то влево, комья земли скакали по ногам, на зубах хрустел песок, и кто-то другой, незнакомый, принимал на себя все удары, чертыхался и пытался замедлить падение хоть как-нибудь.

А потом все стихло, прожужжала мимо пролетающая муха, где-то вдалеке вспорхнула с ветки птица, настойчивая травинка защекотала ухо. Зофия села и сразу посмотрела на того, кто пытался ее спасти. На земле лежал крепкий парень в клетчатой рубашке и тренировочных штанах, на лбу красовалась приличная ссадина, тонкая струйка крови бежала к виску и заканчивалась небольшой каплей.

– Живой? – спросила Зофия осторожно, несмотря на то что незнакомец в ответ изучающе смотрел на нее, морща крупный нос.

– Ты откуда взялась, такая глупая? – недовольно протянул он, медленно поднялся, отряхнулся и принялся засучивать рукава рубашки. – На речку лучше бы сходила, хотя кто тебя знает, может, ты там утонешь.

Зофия засмеялась, тоже поднялась и с радостью отметила, что ничего не болит. Вид у нее теперь, конечно, не княжеский, но зато все живы и здоровы.

– Не ударился? – поинтересовалась она для поддержания разговора.

– С чего бы это, – фыркнул он.

Их взгляды встретились, и уже через мгновение овраг наполнился счастливым смехом. Освобождаясь от падения, они смеялись долго, до слез, пока не закончились силы и не заболели щеки. Зофия успокоилась первой и, сгорая от любопытства, торопливо спросила:

– Как тебя зовут? Ты же местный?

– Василий Дюков, а живу с этой стороны. – Он махнул рукой на березы. – Ты почему так разговариваешь? Хотя видно, что приезжая. А-а-а, знаю, ты из большущего дома, что на краю, парни про тебя рассказывали.

Русский язык Зофия знала с детства, но, конечно, в ее речи присутствовал акцент, которым она даже гордилась. Акцент всегда придает девушкам особый шарм, каждое слово начинает казаться красивым и загадочным, и отчего-то именно сейчас это показалось особенно важным.

– Василий… – медленно повторила она и добавила: – А я Зофия Кравчик. Я приехала из Варшавы и, похоже, теперь буду жить в Утятине.

Кирилл предпочел бы не обсуждать с матерью вчерашний вечер, но разговора избежать не получится. Можно с постоянной насмешкой относиться к теням прошлого, однако когда они постучат в дверь, перешагнут порог дома и произнесут «Здравствуйте», спокойно спать уже не получится. Сколько лет тянется эта нелепая история с полуправдой и недосказанностью? Как минимум миллион! В подростковом возрасте еще было интересно, с чего началось, какие ветры в какую сторону подули и чем дело закончится, но потом забылось, покрылось пылью, заросло травой. Да особо и нечему было зарастать: ну не поделили люди что-то, наверняка поругались, а деревенские и рады языки чесать. Мелковато для Кравчиков.