Николас Спаркс - Три недели с моим братом [litres]

А нам с Кэт нужно было ехать в Северную Каролину.

После того, как Дана попала в больницу, мы с женой несколько раз обсуждали наш отъезд. Она предлагала остаться, пусть даже мне придется найти другую работу, ведь мы нужны Дане. Наши мечты могут подождать. Хотя бы до тех пор, пока мы не узнаем, в чем причина судорог Даны.

Это был один из тех случаев, когда единственно верного решения просто нет.

– Я поговорю с Микой, узнаю его мнение, – наконец сказал я.

Тем же вечером я признался брату, что чувствую себя виноватым за предстоящий отъезд.

– Ты ничем не можешь помочь Дане. – Мика положил руку мне на плечо. – Мы так и не выяснили, что с ней. У тебя ребенок. Тебе нужно думать о том, что лучше для него.

Я не мог смотреть ему в глаза.

– Я не знаю…

– Я присмотрю за Даной, – пообещал Мика. – Я здесь, и отец тоже. А ты прилетишь, если понадобится.

– Все равно это как-то неправильно.

– Я тоже не хочу, чтобы ты уезжал, – улыбнулся брат и добавил: – Запомни, Ник, мы хотим одно, а получаем другое.

Незадолго до Рождества 1992 года Кэти с сыном вылетели в Северную Каролину, чтобы встретить там грузовик с нашими вещами. Я остался, чтобы проинструктировать брата по рабочим вопросам и представить его нескольким врачам. В нашей квартире не осталось вещей, так что ночь перед отъездом я провел в своей старой комнате в доме отца.

Мика помог сложить оставшиеся вещи в машину – мне предстояло добираться до нового дома на ней. Я заметил, что брат надел мои шорты: у нас один размер, и мы частенько брали вещи друг у друга.

Мика два лета работал на «Консолидейтед Фрейтвейс», занимающейся перевозкой грузов, и знал, как правильно укладывать вещи. Машина была забита под потолок, свободным оставалось лишь место за рулем. Я уже попрощался с Даной и отцом, теперь оставалось сказать «до свидания» Мике и уехать. А я все медлил.

В этом доме жили тысячи воспоминаний. Я помнил доносящийся с кухни смех мамы, видел мысленным взором брата и сестру за столом. Второй раз в жизни я уезжал от семьи, но сейчас все не так. Тогда я был подростком, теперь у меня своя семья, и я знал, что никогда не вернусь.

– Помнишь, как мы нагрузили «фольксваген» отца, когда переезжали сюда? – сдавленно спросил я.

– Ну да, твоя машина тоже набита под завязку. Зато хотя бы стоит ровно. Когда ты доедешь?

– Дня через четыре.

– Будь осторожен на дорогах.

– Обязательно.

Мы обнялись.

– Я буду скучать по тебе, – признался я.

– Я тоже.

– Я люблю тебя, Мика.

Он крепче обнял меня.

– Я тоже люблю тебя, братишка.

Я пытался унять подступающие слезы. Я убеждал себя, что просто переезжаю, мы расстаемся не навсегда. Я смогу навещать его, а он меня, и мы будем общаться по телефону.

– Ты надел мои шорты, – невпопад сказал я.

– Я верну их тебе завтра, – не задумываясь, ответил он и тут же поправился: – Нет, не верну. Не получится – ты ведь сейчас уезжаешь. – Заплакав, он снова обнял меня.

– Все хорошо, Мика. Все будет хорошо… – шептал я со слезами на глазах.

Несколько минут спустя я затуманившимися глазами смотрел на его отражение в зеркале заднего вида. Брат стоял на лужайке, натянуто улыбался и медленно махал мне рукой на прощание.

7–8 февраля,

Джайпур и Агра, Индия

Мы приземлились в Джайпуре, столице северного штата Раджастан, где проживают два с половиной миллиона человек. Славящийся своими крепостями, дворцами и колоритной культурой Джайпур нередко называют «Розовым городом». Кроме того, он является торговым центром для большинства сельских регионов Раджастана.

Мы не знали, чего ожидать от Индии, однако быстро поняли, что она не похожа на другие страны. Предъявив паспорта в трех различных местах, мы сели в автобус и поехали через город в Амбер-Форт, где некогда жил магараджа.

На прекрасном английском, в котором проскальзывал индийский акцент, наш гид сообщил, что Джайпур считается одним из красивейших городов Индии. В течение сорока минут пути он указывал нам на различные достопримечательности и рассказывал о них. Его любимым словами были «Джайпур», «красивый» и «розовый». Каждое описание включало в себя следующие слова и фразы: «Джайпур. Красивый город. Джайпур. Розовый город. Видите, какой он красивый? Пейзаж красивый, а здания в старом городе окрашены в розовый. Джайпур розовый город. Джайпур красивый город».

Я и Мика открыв рты смотрели в окно.

Было людно. Наш автобус лавировал между пешеходами, мотороллерами, велосипедами, верблюдами, слонами, ослами и запряженными в повозки лошадьми. Все это двигалось в разных направлениях по улицам и тротуарам. Священные для индусов коровы свободно бродили по городу, роясь в мусоре вместе с собаками и козами.

Нас поразила царящая здесь бедность. Обтрепанные палаточные городки и дома, слепленные из гнилых досок и каких-то обломков, служили прибежищем для десятков тысяч индусов. Жилища стояли вдоль главных улиц и на каждом перекрестке, и всюду бродили люди в лохмотьях. Десятки, если не сотни спали в канавах. Люди беззастенчиво справляли нужду на виду у всех, и никто не обращал на это внимания. Невыносимо пахло бензином.

– Взгляните на великолепные дома за стенами, – рассказывал гид. – Видите, какие они красивые? В старом городе все дома розовые. Джайпур розовый город. Джайпур красивый город…

– Что еще за великолепные дома? – шепнул мне Мика.

– Видимо, они за стенами. Видишь вон те крыши?

– За теми трущобами?

– Да.

– И это красивый город? Гид, наверное, из ума выжил.

К нам наклонился один из наших спутников и прошептал:

– Вообще-то Джайпур по сравнению с другими городами Индии довольно богатый город. Вы не представляете, как выглядят Калькутта или Бомбей.

– Там хуже? – спросил Мика.

– Гораздо хуже. Уж поверьте, Джайпур и в самом деле красивый город.

Мы снова уставились в окна, недоумевая, как здесь могут жить люди.

Амбер-Форт, расположенный в шести милях от города, стоит на вершине горы. Он окружен скалами и долинами, которые легко оборонять, – идеальное место для резиденции магараджи.

Нас разделили на группы по четыре человека и на слонах повезли вверх по извилистой дороге к большому двору у входа в крепость.

Поездка заняла немало времени – на нашу группу понадобилось двадцать слонов, а идут они медленно. Мы с Микой вскоре узнали, что индийские торговцы еще более напористы, чем перуанские. Они столпились вокруг нас группками по четыре-шесть человек; у каждого в руках были какие-то безделушки, и каждый перебивал цены других. Мы говорили «нет» и отходили, но торговцы все равно шли за нами, криками привлекая наше внимание. Когда мы в очередной раз отказывались покупать у них вещи, они придвигались ближе и кричали еще громче.