Мария Воронова - У тебя есть я

– А если я расскажу, информация могла бы остаться сугубо между нами? В ней нет ничего криминального, ручаюсь.

– Не знаю, Маргарита Павловна, но боюсь, что нет. Следователю я точно скажу, потому что ее ситуация напрягла гораздо больше, чем меня. Я сам сначала не придал этому значения, а потом вспомнил, как сильно вы разволновались, когда открыли чемодан. Почему? Если нахлынули сентиментальные воспоминания, то зачем вы вообще сунули отцовские бумаги в чужую кладовку к чужому хламу? Чувствительный человек так не поступил бы.

Маргарита выдавила из себя улыбку. Сколько-нибудь убедительное вранье пока не приходило в голову.

Костя умер, и она должна беречь его память. Но с другой стороны, папа тоже умер, и Костя похитил его творчество. Все, что папа хотел рассказать людям, Костя рассказал сам, как бы от себя, приземленнее и грубее.

– Хорошо, слушайте, – вздохнула она, – а лучше смотрите сами.

И Маргарита провела полицейского в кабинет, к разложенным бумагам.

– …Да, дела, – вздохнул полицейский, выйдя в коридор, – но вы держитесь, Маргарита Павловна.

– Да уж держусь.

– Я не специалист по авторскому праву, но, думаю, вам ничто не помешает опубликовать записи вашего батюшки, так сказать, без купюр и в первоначальном виде. У вас подлинники, написанные от руки, то есть бесспорное доказательство. Кстати, могу поспособствовать с почерковедческой экспертизой, если возникнет такая необходимость.

Маргарита улыбнулась:

– Спасибо.

– А дальше пусть специалисты выясняют, насколько добросовестно ваш супруг впитал идеи академика Дымшица. Жена за творчество мужа не отвечает. И еще один деликатный вопрос: почему у вас не было ключей от квартиры Константина Ивановича?

Она растерялась. Почему? Ей в голову не приходило, что должно быть иначе. Это Костино жилье, и надо уважать его личное пространство. Это вообще залог счастливой семейной жизни – уважение к личному пространству. Только, похоже, полицейский считает иначе.

– Наверное, были ключи, но где-то затерялись, потому что я одна туда никогда не ездила, – соврала она, и полицейский явно не поверил, но давить не стал. Только сказал, что, если она захочет квартиру сдавать, он может поспособствовать с проверкой жильцов.

Маргарита поблагодарила и зачем-то заявила, что собирается устроиться на работу. Пусть не думает, что она собирается жить на ренту, как старая бабка!

Полицейский надел куртку, она подошла к двери и потянулась открыть сложный замок, как он вдруг воскликнул:

– Слушайте, а вы же что-то сказать мне хотели!

– А?

– Вы же что-то вспомнили, поэтому и позвонили.

– А, да! – Она постучала себя пальцем по лбу. – Голова не дом советов.

– Это я вас перебил. Так что?

– Ой, это, наверное, жуткая глупость, но я сейчас вспомнила, что дверной звонок показался мне каким-то не таким.

– Простите? – нахмурился полицейский.

– Ну ерунда, и бессовестно с моей стороны было вас дергать… Надо было самой к вам в рабочее время приехать.

– По существу, Маргарита Павловна.

– Так вот. Долго сидела в голове эта заноза, я все никак не могла понять, что мне покоя не дает. А вчера вдруг сообразила. Понимаете, у меня хороший слух.

– Как у Давида Ильича?

– Не совсем как у него, но тоже хороший. Во всяком случае, звуки я идентифицирую без труда и всегда угадываю, например, у кого именно из пассажиров в маршрутке звонит телефон. Как звучит дверной звонок у Давида и Оксаны, я знаю прекрасно, слышала тысячу раз, и сама когда звонила, и когда была у них дома, а в дверь звонил кто-то другой.

– Так, и?..

– И обычно, когда я слышу знакомый звук, то мысленно говорю себе: ага, это то-то. И если бы злоумышленник просто позвонил в дверной звонок, я бы подумала: «Ага, кто-то пришел» или «Давид вернулся», ну или просто «в дверь звонят». Хотя это и неправильное, конечно, выражение. А я подумала: «Что это за звук?» Понимаете? Не узнала…

– Так, может быть, Дымшицы просто поменяли звонок?

– Тогда почему я ничего не заметила, когда мы пришли? Мы ведь звонили…

– А вы звонили не только в домофон? Обычно хозяева открывают двери, пока гости поднимаются.

Маргарита нахмурилась, вспоминая.

– Кажется, нет. Но это и не важно, потому что в тот вечер в квартиру звонили сотрудники «скорой», просили помочь с носилками, и меня ничего не насторожило. А тут я помню, как удивилась непонятному звуку, но Оксана тут же сказала: «О, в дверь звонят, пойду открою», ну я и решила, что мне просто что-то померещилось.

Полицейский вдруг шагнул к ней и очень внимательно посмотрел в глаза:

– Маргарита Павловна, сейчас, пожалуйста, сосредоточьтесь и как можно точнее вспомните, что вы видели, когда Оксана Максимовна пошла открывать дверь.

– Да ничего мы не видели, – улыбнулась она, потому что на этот вопрос отвечать было легко. – Мы сидели в комнате, из нее прихожая не видна, а Оксана, выходя, еще и дверь прикрыла.

– То есть вы хотите сказать, что она вышла и вернулась уже с пакетом? И вы не видели даже края макушки посыльного, даже звука его голоса не слышали? Приметы я не прошу у вас, но хоть какое-нибудь, самое эфемерное доказательство того, что он вообще существовал. Запах хотя бы.

Маргарита опустилась на пуфик и крепко зажмурилась, вспоминая. Нет, ничего…

– И в домофон никто не звонил?

– Нет. Я решила, что молодой человек прошел с кем-то из жильцов.

– Почему молодой человек?

– Что?

– Ну почему не старый? Не девушка? Откуда у вас такое впечатление, что это именно молодой человек?

– Оксана сказала. Мол, как удачно – приходил молодой человек от Алеши Седова.

– Что еще она сказала?

Маргарита пожала плечами. Если бы только знать, что произойдет через несколько минут, она запомнила бы каждое слово, а так… Сидела, думала о чем-то своем, не подозревая, что сейчас наступит конец.

– Вроде попросила меня закуски принести.

Полицейский поискал глазами, куда сесть, но пуфик в прихожей был один. Тогда он просто опустился перед ней на корточки и заглянул в глаза снизу вверх:

– Маргарита Павловна, сейчас очень внимательно! Оксана Максимовна вас попросила или вы сами вызвались?

– Оксана, кажется… Да нет, точно! У нас так не было заведено, чтобы мы друг у друга хозяйничали. Я часто приносила свою стряпню, но она сама ее раскладывала и подавала на стол. А тут вдруг попросила меня. Слушайте, я сейчас вспоминаю, что даже обиделась немножко на Оксаночку… Она всегда была такая вежливая, деликатная, и вдруг отправляет меня на кухню, словно прислугу! Да! Меня взбесило, что она и указания мне дала, как прислуге.

– Какие конкретно? – Полицейский так впился в нее взглядом, что покачнулся, и Маргарита, спохватившись, вернулась с ним в гостиную, где усадила на прежнее место.