Джефф Зентнер - Змеиный король

Для февраля было нехарактерно тепло. Слышались голоса птиц, которые обычно начинали петь только весной.

Лидия надела простое черное платье, а Дилл — дешевый черный костюм, принадлежавший его отцу. Костюм сидел на нем неважно, но все же лучше, чем мог бы, ведь Лидия успела наспех его подправить. Какое-то время они раскачивались молча. Сидели, соприкасаясь ногами, словно для того, чтобы напомнить друг другу о своем присутствии.

— Я не могу спать, — сказал Дилл. Едва ли ему нужно было говорить об этом. Его лицо выдавало больше, чем он мог облечь в слова.

— Я тоже. Часов, может, десять всего поспала за эти три дня. — Да и у нее не было необходимости это говорить.

— Каждый раз, как начинаю проваливаться в сон, я обо всем вспоминаю и резко просыпаюсь.

— Я все-таки смогла ненадолго уснуть несколько раз. И после пробуждения секунд десять ни о чем не помнила. Потом вспоминала. Так что, похоже, секунд сорок в общей сложности мне удалось об этом не думать.

— Я вообще не представляю, что когда-нибудь буду снова чувствовать себя нормально, так, как раньше.

— Я тоже. — Лидия со вздохом посмотрела на телефон. — Наверное, нам пора.

— Мне совсем не хочется.

— Мне тоже.

— Я, конечно, хочу быть там, рядом с ним. Вот только не на его похоронах.

— Знаю.

Они встали и пошли пешком. Похоронное бюро находилось всего-то в паре кварталов от дома Лидии. По пути Лидия беспокоилась о том, что станет с Диллом. Как только оцепенение начало отступать, на смену ему пришла тревога, а еще чувство вины из-за того, что она оставляет Дилла здесь, одного, без плана, без поддержки, без курса, растерянного, плывущего по ветру.

Подойдя к похоронному бюро, они остановились у входа, собираясь с духом.

— Давай подождем моих родителей, — предложила Лидия.

Пока они ждали, к зданию подошла невысокая рыжеволосая девушка примерно одного с ними возраста, в черном бархатном платье. Она плакала.

Дилл наклонился к Лидии.

— Мне кажется, это Амелия. Трэвис показал мне ее фотографию как-то вечером, когда ночевал у меня.

— Трэвис ночевал у тебя?

— Ага. Думаю, теперь я могу обо всем тебе рассказать. Тем вечером, когда мы встречались с Г. М. Пеннингтоном, отец избил Трэвиса и выгнал из дома. Отец пытался порвать ту книгу с автографом, но Трэвис дал ему отпор и спас книгу. Он не хотел, чтобы ты об этом узнала: боялся, что позвонишь копам.

Лицо Лидии помрачнело.

— Он был прав: я бы позвонила.

— Мы должны заговорить с этой девушкой. Вдруг это и правда Амелия. Трэвис был от нее без ума.

Они смущенно подошли к девушке.

— Ты случайно не Амелия? — спросила Лидия.

Амелия явно была удивлена, что кто-то ее узнал.

— Да… а вы — Лидия и Дилл?

— Да, — ответила Лидия. — Рады с тобой познакомиться. Слышали о тебе много хорошего. Как ты обо всем узнала?

— Со мной связалась полиция. Я была одной из последних, с кем Трэвис общался перед смертью. — Амелия вытерла глаза. — Забавно, ведь он столько мне о вас рассказывал. И теперь я вижу первыми вас, а не его. — Она помолчала. — Наверное, это совсем не забавно. Но вы понимаете, о чем я.

— Понимаем, — сказала Лидия.

— Мы договаривались встретиться и вместе прочесть «Бурю смерти». А еще собирались на фестиваль Возрождения. Похоже, планов у нас было немало.

— А мы с Трэвисом собирались вместе снимать жилье после окончания школы, — сказал Дилл.

— А я должна была оценить его первый рассказ, — произнесла Лидия.

— Это же ты устроила Трэвису встречу с Г. М. Пеннингтоном? Он говорил, что это был лучший вечер в его жизни. Пришлешь мне его рассказ? — попросила Амелия.

— Конечно.

Несколько мгновений они молчали, размышляя о том, сколько всего умерло вместе с Трэвисом.

Наконец к ним подошли доктор и миссис Бланкеншип, одетые в черное. Доктор Бланкеншип, у которого был на редкость мрачный вид, поцеловал Лидию в щеку и пожал руку Диллу. Им представили Амелию. Потом доктор Бланкеншип вздохнул и посмотрел на часы.

— Что ж, думаю, нам пора. Пойдем?

Они вошли в похоронное бюро. В здании пахло старой древесиной, лимонной жидкостью для полировки мебели, белыми лилиями и гардениями. Хиппи Джо тоже пришел. Они с Трэвисом не много общались, но Джо всегда присутствовал на похоронах учеников школы. Пришли двое учителей, которые вели у Трэвиса уроки труда. Дилл заметил несколько прихожан их с Трэвисом церкви. Еще, к немалой досаде Лидии, явилась группка их одноклассников. Никто из них не был близко знаком с Трэвисом и не проявлял к нему особого интереса при жизни, однако в его смерти они увидели возможность для драмы и пафоса.

Отец Трэвиса с белым лицом и стоическим видом сидел в передних рядах. Оглянувшись и увидев Лидию с Диллом, он тут же отвернулся. Он знает, что мы знаем.

Мать Трэвиса подошла к Лидии, Диллу и Амелии. Лидия думала, что невозможно выглядеть более раздавленными горем, чем они с Диллом, но мама Трэвиса выглядела еще хуже.

— Спасибо, что пришли, — ее голос дрогнул. — Вы были хорошими друзьями для моего Трэвиса, он хотел бы видеть вас здесь.

— Мы любили его, — произнес Дилл сквозь слезы.

— Да, — кивнула Лидия.

— Мама просила передать извинения, что не смогла прийти. У нее не получилось отпроситься с работы, — добавил Дилл.

В дальней части зала стоял простой сосновый гроб. Внутри него лежал Трэвис, похожий на восковое изваяние в дешевом синем костюме, — отчего-то он казался пластмассовым и ненастоящим. Они с содроганием приблизились к нему.

— Я люблю тебя, Трэвис, — прошептал Дилл, роняя слезы на лацкан его пиджака.

— Дилл, — сказала Лидия. Слезы струились по ее лицу. — Прикрой меня, обними.

Когда Дилл обнял ее, Лидия сделала вид, что опирается на гроб, чтобы удержаться на ногах. А потом протянула руку и быстро засунула в карман пиджака Трэвиса крошечный сверток, отчего на груди у него появился небольшой бугорок.

Амелия, плача, подошла после них. Она долго смотрела на лицо Трэвиса.

Когда они шли к своим местам, Лидия заметила особенно изысканную и прекрасную цветочную композицию. Она взглянула на карточку, прикрепленную к цветам, — оказалось, что они от Гэри М. Козловски:

«Покойся, о рыцарь, величавый в подвигах, величавый в смерти. Пусть твое имя вечно сияет для тех, кто любил тебя. Пусть белые цветы вырастут над тем местом, где ты покоишься. Твоя жизнь была достойной, а теперь ты приглашен к столу на вечном пиршестве Предков».

Все уже разъехались, а Дилл с Лидией продолжали стоять у могилы Трэвиса, глядя на покрывавшую ее свежую землю. Небо было поразительно, бессердечно голубым.

— С ним теперь подписанная страница из книги Г. М. Пеннингтона и ожерелье с драконом, — сказала Лидия, не поднимая глаз.