Джефф Зентнер - Змеиный король

Все ее тело разгорячилось, расплавилось, вспыхнуло от смущения, когда огрубелые от гитары кончики пальцев Дилла касались промежутков между ее пальцами. Она расставила их, чтобы он мог пропустить свои пальцы между ее пальцами. Что бы это ни было, мне оно нравится. Как бы безрассудно, как бы неблагоразумно это ни было, мне все равно. Я лучше потеряю его как друга, чем потеряю совсем. Это был самый связный перевод ее бессвязных мыслей. Безумное исступление, которое она испытывала, могло быть от недостатка сна вкупе с большим количеством выпитого кофе. Хотя она так не считала. Она и прежде недосыпала и злоупотребляла кофеином, но от этого ей не хотелось, чтобы руки ее лучшего друга касались ее везде — так, как сейчас прикасались к ее ладони.

Их пальцы переплелись, руки соединились. Вот, а ты думал, что решение остаться в живых было самым смелым твоим поступком на этой неделе. Он нырнул в секретное хранилище, где хранил то чувство, которое испытал на конкурсе талантов. Открыл его уже во второй раз за сутки, надеясь, что оно и теперь ему поможет.

Быстрым движением Дилл повернулся на левый бок и оперся на локоть. Ее лицо было в паре десятков сантиметров от него. Они посмотрели друг другу в глаза. Он слышал ее дыхание, которое вдруг оборвалось. На долю секунды Дилл испугался, что услышит ее смех. Но она не засмеялась. Вместо этого ее рот приоткрылся так, словно она собиралась что-то сказать. И она ничего не сказала. Дилл подумал о том, что наиболее остро чувствуешь себя живым сразу после того, как сделал нечто невероятно смелое. Оказалось, что очень даже живым он чувствовал себя и перед тем, как это сделать.

Дилл обнаружил, что есть еще одна вещь, которая получается у него так же естественно, как писать музыку.

Губы Дилларда Эрли коснулись ее губ, и для нее это был первый поцелуй, так же как и для него. Но они быстро приспособились и через несколько нерешительных секунд начали целоваться по-настоящему. Лицо. Шея. Пальцы. Этот голод был больше чем просто сексуальный. Более первобытный и насущный. Над ними довлели годы желания.

Это очень плохая идея — пуститься в подобную авантюру с лучшим другом за два с половиной месяца до отъезда в Нью-Йорк. Это очень хороший способ разбить друг другу сердце. И очень хороший способ потерять фокус в своей новой жизни. Это очень.

Очень.

Очень.

Очень.

— Лидия! — послышался голос миссис Бланкеншип. Она поднималась по лестнице.

Дилл отскочил от Лидии так, словно она была радиоактивна. Они лежали рядом, глядя в потолок, стараясь отдышаться и не расхохотаться.

Миссис Бланкеншип появилась в двери с чашкой кофе в руке. Она уже собралась на работу.

— Ну что, дети? Ночка у вас была насыщенная, не так ли?

— И утро, — сказала Лидия. Она почувствовала, как тело Дилла рядом с ней затряслось: он отчаянно пытался не засмеяться. Не надо, Дилл. Не надо. Соберись.

Дилл фыркнул — этот звук невольно вырвался у него из горла. Он попытался замаскировать его, кашлянув. И это стало последней каплей. Взрывы хохота. Потоки. Лидия повернулась к Диллу и уткнулась лицом ему в руку.

Миссис Бланкеншип смотрела на них с подозрительным выражением лица.

— Та-а-ак… Мне кажется, я что-то пропустила.

— Ничего, мам, — сказала Лидия сдавленным голосом Диллу в рукав, пытаясь успокоиться. — Мы просто смеялись над одной шуткой.

Миссис Бланкеншип, подняв брови, прислонилась к дверной раме.

— Я люблю шутки. Расскажите мне.

— Расскажи ей, Лидия, — сказал Дилл, подтолкнув Лидию рукой.

Лидия ударила Дилла в грудь тыльной стороной руки и вытерла слезы с глаз. Прочистила горло.

— Ладно, ладно, хорошо, сейчас. Тук-тук, — они с Диллом разразились хохотом. — Кто там? — Миссис Бланкеншип сделала глоток кофе. — К. К-кто? К кому.

Лидия с трудом смогла рассказать шутку до конца.

Они с Диллом буквально бились в истерике. Слезы текли по их лицам, падая на покрывало. Лидия начала икать.

— М-м-м, хм-м-м, — протянула миссис Бланкеншип. — Очень, очень смешно, Лидия. Но знаешь что? Думаю, вам двоим не помешает немного поспать.

— Ага, — сказала Лидия. — Мы сейчас определенно плохо соображаем.

— Ясно. Хорошего дня тебе, милая. Дилл, и тебе тоже. И поздравляю тебя с твоим решением поступать в вуз. Оно верное. Я рада за тебя.

— Спасибо, мэм. Я в последнее время принял немало верных решений.

Миссис Бланкеншип улыбнулась и пошла прочь, бросив через плечо:

— Поспите. Я серьезно.

Лидия подождала, пока стихнут шаги ее матери, и снова повернулась к Диллу.

— Мы только что целовались на моей кровати.

— Ага.

— Настоящий сеанс поцелуев. Ну, знаешь, органический, травяного откорма, свободного выгула.

— Высшего сорта.

— Я, кажется, заговариваюсь. Бла-бла-бла.

— Да нет.

— Но и не не заговариваюсь.

Лидия прижалась к Диллу.

Он приобнял ее одной рукой.

— Нет. Или да. Не знаю. Как бы там ни было, я не против. Я слишком устал, чтобы воспринимать двойное отрицание.

— Ты должен был читать мне проповедь об Иисусе, — пробормотала Лидия.

— Таков был план.

— Мне кажется, тут кроется какая-то сильно неуместная шутка.

— Подумай об этом. Я тебе доверяю.

Лидия повернулась, положила локти Диллу на грудь и опустила подбородок на свои скрещенные руки.

— Значит, с этого момента «проповедь об Иисусе» будет нашим эвфемизмом «поцелуев», верно? С этого момента?

— Точно.

— Просто хотела это прояснить.

— Окей.

— Итак, давай подведем итог последним двадцати четырем часам. Во-первых, ты не убил себя. Во-вторых, ты подал заявление в вуз. В-третьих, мы целовались. Это, ну, три вполне хорошие вещи.

— Пожалуй, было бы еще лучше, если бы я к тому же стал известным музыкантом.

— Разве я не говорила тебе, что у каждого из твоих видео сейчас уже больше ста тысяч просмотров?

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

— Bay.

— Да. Так что у тебя есть все, Диллард Эрли.

— Ну разве что кроме телевизора и отца, который не в тюрьме.

— Твоя правда. Итак, что теперь будем делать?

— Не знаю. Я так далеко не заглядывал. — Дилл протянул руку и погладил ее по щеке. — Может, продолжим целоваться?

— Может быть. Да.

Так они и поступили.

— Это все усложняет, — сказала Лидия, когда они закончили.

— Наша жизнь и без того была довольно сложной.

— Да, но это еще сильнее усложняет нашу сложную жизнь.

— Знаю.

У них существовали правила: явные и неявные, в большинстве своем установленные Лидией.

Явное правило: держать все в секрете. Они не хотели, чтобы Дилла пилила мама или чтобы их изводили одноклассники. Еще это помогало Лидии продвигать музыку Диэрли в своем блоге: рекламировать своего бойфренда было бы неправильно. В тесной взаимосвязи со всем этим существовало строгое правило, запрещающее им проявлять чувства на публике, а также называть друг друга парнем и девушкой.