Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

Его подмывало спросить — нет, прокричать: «Мало ли чего мне хочется ?!» Но он просто кивнул. Да, он этого хотел.

— Мы найдем деньги. — Мать взяла его за руку. — Ты мне веришь?

Возможно ли на такой вопрос ответить «нет»?

— Конечно, мам, — пробормотал он. Расстроенный ее одержимостью, он предпочел бы поскорее закончить этот разговор.

— Хорошо, — сказала Грейс. — А теперь я хочу попросить тебя об одолжении.

И тут он подумал, что желать чего-либо вопреки всякому здравому смыслу, наверное, не всегда самая большая глупость, на какую способно человеческое существо. Ибо в тот день, вернувшись из «Гриля», примерно тогда же, когда его мать пересекала реку, направляясь домой, он позвонил Синди Уайтинг.

— О, Майлз. — Голос Синди немедленно задрожал от слез. — Милый, милый Майлз.

Отто Мейер мл., выслушав сообщение о том, что набранный номер не обслуживается, повесил трубку и потянулся за пластиковой банкой с антацидами, которую он хранил в правом нижнем ящике письменного стола. Каждый директор до него что-нибудь да хранил в этом нижнем ящике справа, нечто, помогавшее продержаться до конца дня, и Отто утешал себя мыслью, что, бывало, там прятали кое-чего и похуже. Открутив крышку, он высыпал пяток таблеток на левую ладонь и мрачно сжевал их. Прежде чем закрыть банку, он заглянул в широкое горлышко, прикидывая, сколько таблеток еще осталось. Девятнадцать вроде бы. До конца недели не хватит, и тем более такой недели, как эта.

Придется опять ехать в Фэрхейвен, в тамошний «Уолмарт», где ему продадут за сущие гроши «семейную» упаковку дженериков по пятьсот таблеток в каждой. Фармацевт божился, что его дженерики ничем не отличаются от фирменных лекарств, но Отто не очень ему верил. Чертовых пилюль требовалось все больше и больше, чтобы навести порядок в желудке.

Махнув рукой на рекомендуемые дозы, он месяцами обрушивался на свой проблемный орган «коверными бомбардировками» при первых же признаках обострения. Количество сжеванных противокислотных таблеток зависело от уровня проблемы, вынуждавшей желудочную кислоту вспениваться и подступать к горлу, так что Отто чувствовал ее привкус на языке. На прошлой неделе, узнав, что один из его лучших учителей, придя домой с работы, избил свою жену так, что ее пришлось госпитализировать, он прописал себе дюжину таблеток и исполнил это предписание в точности. Когда на следующий день он отправился в больницу навестить бедную женщину и она глянула на него глазами-щелочками до того распухшими, что глазного яблока было почти не видно, Отто, спустившись вниз в магазин подарков, купил пузырек с фирменными таблетками и велел себе съесть половину его содержимого, не отходя от кассы. На следующий день Отто явился к учителю на дом и застал его на кухне — тот сидел, уставившись на пистолет, лежавший на столе, — и, следовательно, правильная доза составила вторую половину пузырька. А теперь еще Джон Восс.

Третью записку он извлек из своего школьного почтового ящика этим утром, хотя понятия не имел, когда ее туда сунули — сегодня или вчера вечером, когда учителя разошлись по домам. Как и две другие, эта состояла из одного-единственного предложения, напечатанного на принтере, несомненно, в школьном компьютерном центре. Где бабушка Джона Восса? Ни приветствия, ни подписи.

Первая обнаружилась в его одежном шкафчике в пятницу, и Отто не придал ей особого значения, решив, что это творение психа. Коих под его началом трудилось немало. Вторая появилась на письменном столе в понедельник утром, и сперва он подумал, что записка та же самая, пока не вспомнил, как скомкал и выбросил предыдущую. Он спросил Глэдис, свою секретаршу, кто положил это к нему на стол, но Глэдис помотала головой: «Какую записку?» В качестве реакции на вторую записку Отто съел антацидов и затребовал личное дело Джона Восса, и теперь, с третьей запиской в кармане и папкой, раскрытой перед ним, он попросил секретаршу узнать, в какой аудитории искать Джона Восса на шестом уроке.

Ответ (искать в столовой, где он обедает вместе с Кристиной Роби) Отто и сам бы вспомнил, да как-то вылетело из головы. Он лично санкционировал их совместные трапезы во время шестого урока, и эта схема, слава Аллаху, вроде бы работала. Ладно, на самом деле он понятия не имел, насколько его план оказался эффективным, но обычно Отто докладывали только о том, что не работает, а когда это что-то было инициировано им самим, ему проходу не давали с жалобами и протестами. Но о Джоне Воссе он ничего нового вроде бы не слышал, кроме того, что парень моет посуду в «Имперском гриле», — сдвиг определенно позитивный. Верно, мальчик по-прежнему не реагирует на вопросы учителей и прочие внешние стимулы, но Отто отметил изменения к лучшему в его внешнем виде. Он стал опрятнее, волосы уже не торчат в разные стороны, а его дешевенькие футболки и джинсы не сочетаются уже не столь дико. Не влюбился ли он в Кристину Роби? Отто полагал, что так оно и есть. Связь между пылким увлечением и личной гигиеной давно установлена, и Отто помнил, как сам начал регулярно мыться, когда в десятом классе влюбился в прекрасную Шарлин Гардинер. Так почему подобному не случиться с Джоном Воссом? Они работают вместе. Их рисунки отобрали для городской выставки. Обедают вдвоем. Не способствовало ли все это формированию романтического всплеска в сознании парнишки, пусть и оставшегося в иных отношениях коматозным?

Бедная Кристина, невольно подумал Отто, проглатывая последнюю, отдающую мелом таблетку, а затем прямиком направился в столовую, где застал не только тех двоих учеников, но и третьего, Зака Минти.

Большая банка с антацидами в ящике письменного стола в директорском кабинете Отто Мейера не исчерпывала его заначки. В бардачке «бьюика» всегда лежали три-четыре пузырька, и, разумеется, дома на прикроватной тумбочке стояла отдельная емкость с таблетками. Остановившись напротив ветхого дома у дороги, ведущей на заброшенную свалку, жуя лекарство в преддверии разговора с бабушкой Джона Восса, он ощутил в холодном воздухе запах снега.

Еще месяц, и утро для него будет начинаться в четыре часа. В те дни, когда предсказывали снегопад, Отто и директора начальной и средней школ вставали рано и, протирая слипавшиеся глаза, смотрели канал погоды и слушали прогноз госметеослужбы по радио. К половине шестого они должны были решить, не опасно ли выпускать автобусы на дорогу. Родители по большей части были только рады отправить детей в школу, иначе приходилось самим придумывать, что с этими детьми делать. Прежде чем подступиться к этой задаче, многие для начала звонили Отто Мейеру домой, чтобы поделиться своим мнением на его счет: какой же он гребаный идиот, ленивый, ни на что не годный ублюдок, которому лишь бы урвать лишний выходной, будто ему целого лета мало. Если Отто принимал душ и к телефону подходила его жена, они выкладывали все это ей. В снегопады наиболее злющими и агрессивными родителями были в основном не те, кто опасался пропустить рабочий день, оставшись дома с детьми, чаще всего это были те родители, что записывали своих детей в программу бесплатных обедов и посылали их в школу неряшливо одетыми, однако на автоответчик средств у них хватало , и в итоге они не заморачивались беседами с директорами школ и коллекторами.