Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

Не обращая на него внимания, Майлз спросил:

— Налить тебе кофе, Мейер?

Отто положил ладонь на живот:

— Помилосердствуй.

— Тогда теплого молока?

Отто собирался отказаться, но передумал:

— Знаешь что? Надеюсь, ты не издеваешься надо мной, потому что молоко было бы просто чудесно.

— Усаживайся.

— Ничего, если мы посидим вон там? — Отто показал на дальний столик, который как раз освобождала компания девушек с пышными замысловатыми прическами, и Майлз кивнул.

Отто поздоровался с девушками, некоторых он помнил по старшей школе, когда они были худее и бойчее, и уселся за столик. Пока Майлз отсчитывал им сдачу и провожал до двери, Отто, сдвинув грязные тарелки и кофейные чашки, вытер стол салфеткой с пятнами губной помады.

— Быстро же ты, — удивился он, когда Майлз принес ему теплый стакан с молоком.

— Слава микроволновке, — сказал Майлз, устраиваясь рядом.

— Командир! — снова заорал Уолт, и Майлз вздохнул. — А ну давай сюда.

— Что ему надо? — не мог не спросить Отто, поскольку само присутствие Уолта Комо в ресторане Майлза Роби уже казалось ему достаточно странным.

— Он все время пытается посостязаться со мной в армрестлинге.

— Зачем?

— Спроси его. Наверное, это связано с тем, что он убежден: один из нас — не настоящий мужчина. Слушай, что-то ты не выглядишь бодрячком.

Отто вяло улыбнулся:

— Твой новый посудомойщик сегодня работает?

— Джон? Должен прийти, чтобы прибраться здесь после обеда, но пока не появлялся. До сих пор он был абсолютно надежным.

— Когда он придет, позвони мне. Я буду тебе очень признателен.

— Ладно, — ответил Майлз. — У него проблемы, Мейер? Конечно, это не мое дело, но — Тик.

— Она здесь?

— Дома. Я только что с ней разговаривал.

— Хорошо, — сказал Отто. — Я себя чувствую погано из-за всей этой истории. Ведь это я попросил ее подружиться с парнем.

Майлз выпрямился:

— Выкладывай, Мейер.

— Пока не знаю, что сказать, — вздохнул Отто. — Может, все нормально. Но я собираюсь покопаться в этом деле.

— Командир! Угадай, что это за песня.

Уолт соскочил с табурета и направился к ним, пританцовывая и напевая:

— Отстань, Уолт, — бросил Майлз. — Мы тут разговариваем. — Окей, даю подсказку, но только одну. Чьи песни я всегда исполняю?

Майлз повернулся к Уолту, и Отто Мейер подумал, что обратись Майлз к нему с таким выражением лица, он бы незамедлительно поступил так, как ему велят.

Уолт, однако, плюхнуся на сиденье рядом с Отто:

— Вот что я тебе скажу. Знаю, наверное, я достаю его всю дорогу, но я люблю этого парня. Честное слово. Ты не поверишь, но он пришел на мою свадьбу. Высший класс, так это называется. Но я все равно его уделаю, когда мы поборемся на руках. — С этими словами он перегнулся через стол и по-дружески стукнул Майлза по лбу. Затем, увидев, что Хорас Веймаут шагает к выходу, крикнул ему вслед: — Куда это ты намылился?

Игнорируя его, Хорас кивнул Майлзу:

— Любой суд в этом штате тебя оправдает.

Минут через пять они остались в ресторане вдвоем, и от разговора о Джоне Воссе было уже не уйти. Отто Мейер рассказал, что опекун парня, назначенный ему по закону, в данное время не проживает в доме у дороги, ведущей на старую свалку. Одежда старой женщины висит в шкафу в спальне, дом полностью обставлен, на кухне достаточно кастрюль и посуды. Ничто не указывает на то, что Шарлотта Оуэн бросила мальчика, как его родители ранее. Однако ее там нет.

— Полагаю, парень живет там один, — заключил Отто. — И полагаю, уже некоторое время.

— Может, она в больнице?

— Я подумал об этом. — На самом деле, прежде чем прийти в «Гриль», Отто вернулся в свой кабинет и навел кое-какие справки по телефону. — Минувшим апрелем Шарлотту Оуэн госпитализировали в Мемориальную больницу графства Декстер в Фэрхейвене с диагнозом «пневмония», спустя две недели выписали. Больше она в больницу не попадала.

— Но есть и другие…

— Это еще не все. В доме нет ни электричества, ни телефонной связи с конца марта, а когда я повернул кран на кухне, вода из него не текла.

— Боже правый, Мейер, она не могла умереть. О таких вещах становится известно. Об этом сообщает наша газета.

— Знаю, знаю, — согласился Отто, приканчивая молоко. Кроме больницы, Отто позвонил в администрацию графства. Свидетельства о смерти на имя Шарлотты Оуэн никогда не выписывали. А в морге не лежало ни одного неопознанного тела пожилой женщины. — Не молчи. Мне легче, когда я слышу твой голос.

— Этому должно быть какое-то объяснение.

Отто придвинул стакан к стопке тарелок и чашек, оставшихся после компании девушек.

— Да, знаю. Проблема, которая меня вот-вот коснется, в том, что Шарлотта Оуэн умерла прошлой весной, вернувшись из больницы в дом, где нет отопления, и парень не сказал об этом ни единой душе.

— Тогда где она, Мейер?

Секунду Отто размышлял, рассказать ли старому другу о трех записках с тем же вопросом, но решил воздержаться. Странно, как меняется смысл вопроса, когда речь идет не о живой, но о мертвой женщине.

Но кое-что Майлз имел право знать. А точнее, о мешке для грязного белья.

— Запомни, я тебе ничего не говорил, — начал Отто, отлично понимая, что разглашает конфиденциальные сведения из личного дела ученика.

Когда он закончил, Майлз был белым, как его фартук.

Было за полночь, когда Отто Мейер добрался до дому. Первое, что он сделал, — вошел в комнату сына. Адам спал. Как всегда, он улегся в постель, не выключив компьютер. На экранной заставке, которую Адам поменял недавно, человеческий череп ехидно скалился на весь мир, прежде чем развалиться на куски и растаять, чтобы затем вернуться целехоньким с той же широкой ухмылкой. Отто, вымотанный за день, почувствовал, что вот-вот разрыдается; выключив компьютер, он посидел несколько минут в темноте, наблюдая в тусклом свете, проникавшем из коридора, как дышит его сын.

Когда он вошел в спальню, которую двадцать два года делил с женой, Энн спала с включенным телевизором, настроенным на один из местных каналов; вещание уже закончилось, но в одиннадцатичасовых новостях город оповестили о происходящем. Завтра? Он даже не хотел об этом думать. С раннего утра на лужайке у их дома будут кишмя кишеть журналисты. Отто быстро разделся и лег в постель рядом с женой. Энн проснулась и взяла его за руку:

— Прости, я старалась не заснуть.

— Завтра, — сказал Отто, — если вспомнишь, позвони Дэвиду Ирвингу и узнай, не примет ли он меня.