Яна Жемойтелите - Хороша была Танюша

И на всякий случай тут же уточнил, что это Лорка. Танюшка, конечно, не знала, что это Лорка, но виду не подала.

— Да, да, я знаю.

— Но почему вдруг такая горечь в глазах? — он смешно выпятил грудь. — Если море тебя печалит, ты безнадежен, — это опять Лорка. Хотя, конечно, я понимаю, что вы здесь чувствуете себя не в своей тарелке…

Стоило ему сказать про тарелку, как у Танюшки перед глазами мгновенно встали сосиски с зеленым горошком, и она даже испугалась, что это сильно заметно, ну, что она девушка из рабочей слободки, потом все-таки сообразила спросить:

— Почему?

— Ваше место на подиуме.

Кажется, этот парень произнес те самые слова, которые она всегда хотела услышать. И сама только что поняла, что вот оно — то, чего она действительно хочет.

— Только не хмурьте брови, вам не идет, — парень легко улыбнулся большим лягушачьим ртом. — Да я же не представился! Валентин Таль, ведущий конструктор московского Дома моделей. С вашей внешностью вы могли бы сделать большую карьеру. Вы учитесь, работаете?

— Да, — уверенно ответила Танюшка. — То есть я только что университет окончила. А здесь отдыхаю с мужем и дочкой… — она осеклась, подумав, что, может быть, говорит лишнее.

Однако Валентин Таль только еще больше разулыбался:

— В пятницу я организую показ в местном Доме мод. Вы не согласитесь мне помочь? А то крымские модели слишком уж задастые. Ни на одной не сходятся мои брюки.

— Да. Конечно, — она без колебания согласилась.

Потом, уже вернувшись в корпус, она слегка засомневалась: а как Сергей отнесется к тому, что она выйдет на подиум, под обстрел множества ревнивых глаз, в основном, конечно, женских. Хотя она, в конце концов, имеет право сама за себя хоть что-то решить.

Сергей выслушал ее равнодушно, проворчал даже с легким пренебрежением: мол, тоже мне, нашла занятие — на подиуме жопой вертеть, однако сильно не возражал. Потом добавил, что этот худосочный Таль уже второй день сидит на пляже под зонтиком, вероятно боясь обгореть, и что все бабы на него пялятся, шушукая: «Это же Валентин Таль», как будто он Ив Сен Лоран какой. Тоже мне, кутюрье московского разлива, так и стреляет глазами по сторонам. Наверное, на пляже тебя и приглядел, а ты и раскатала губу. Хотя, дай-то бог, он тебя научит брюки носить, хватит уже матрешкой разгуливать. Вся Европа на брюки перешла. И на короткие ботинки.

— Да какое мне до Европы дело? — Танюшку по-настоящему злила эта «матрешка». — У нас холодно, восемь месяцев зима, значит, нужны рейтузы и теплые сапоги, а то и валенки, понял!

Майка захныкала, и в ее лепете Танюшка разобрала, что вроде бы подушка воняет.

— Не говори ерунды! Что значит подушка воняет? — она понюхала подушку. Подушка действительно смердела водорослями, так пахло на набережной после шторма, когда прибой выбрасывал на берег бурые водоросли из глубины. Невольно вспомнилось: «Слишком горька, сеньор мой, вода морская…»

— Почему же раньше твоя подушка не воняла, а теперь вдруг воняет?

Танюшку раздражало постоянное дочкино нытье. Вроде бы счастливое у ребенка детство, ей покупают все, что она захочет, — игрушки, мороженое. Попробовала бы Танюшка в детстве так капризничать: хочу — не хочу, сразу бы затрещину получила. На силикатном Танюшке просто запрещено было чего-то там особенного хотеть. Может быть, именно потому сейчас ей хотелось очень многого, причем сразу, буквально завтра, ведь жизнь утекала, как морская вода, оставляя после себя только соленый привкус, — такой еще оставляют слезы. Хотя плакать вроде повода не было, но привкус-то оставался.

Курортный Дом мод оказался вполне захолустным заведением. Возведенный из стекла и бетона, он, может, и был призван символизировать устремленность в небо, заоблачные выси, где обитали высокие нравственные идеалы. На деле внутри этого здания, насквозь просвеченного южным солнцем, получалось что-то вроде теплицы, а в коридорах, напротив, царила сырость. Вдобавок в каждом углу плакат вещал словами Чехова о том, что в человеке все должно быть прекрасно. Вялые закройщицы и портнихи в халатах и домашних тапочках уныло передвигались между цехами, модели, действительно слишком упитанные и задастые для своей профессии, покуривали в обширной рекреации с надменно-усталым выражением смуглых лиц. И только Валентин Таль, который пружинной походкой перемещался с этажа на этаж, из цеха в цех, был живым человеком в царстве полуденной дремы. Ему подчинялись и под его вкрадчивым напором постепенно оживали для последней примерки и репетиции закрытого показа, на который был приглашен директор Ялтинского швейного комбината. Таль намеревался открыть в Крыму собственное швейное производство, — впрочем, Танюшке это было вовсе даже неинтересно.

Ей предстояло выйти на подиум только один раз, продемонстрировать золотисто-охристый брючный костюм, который замечательно подходил ее смуглому румянцу и выгодно оттенял угольные глаза. Танюшкину косу Таль решил не трогать, хотя на фоне изысканно-томных и, казалось, до крайности изведенных светской скукой моделей Танюшка выглядела с этой косой как продавщица овощного ларька, которую спешно приодели по случаю. Вдобавок оказалось, что пройтись по подиуму не так-то просто, нужно сперва научиться шагать от бедра, а учиться было уже некогда, поэтому Таль в конце концов только махнул рукой, потому что иногда действительно стоит оставить все как есть. Зато брюки сидели на Танюшке как влитые, красиво облегая бедра, в отличие от изделий ширпотреба и даже от тех моделей, которые на заказ шила Катя. Таль объяснил, что все дело в импортных лекалах, Европа перешла на конструирование одежды из мелких деталей еще в условиях послевоенного дефицита и весьма в этом преуспела, а наша промышленность все цеплялась за основные выкройки легкого женского платья, юбок и брюк, стандартизированные до предела, поэтому на любой фигуре сидевшие мешковато.

Сергей еще что-то там передернул по поводу послевоенного дефицита: мол, надо же, под любую фигню можно подвести политическую подоплеку. Он держал на руках Майку, одетую в то самое голубое платьице, которое быстро мялось, и с девочкой то и дело пытались сюсюкать размалеванные дылды Валентина Таля. С подиума, с высоты своего положения, Танюшке было даже смешно наблюдать за мельтешней вокруг Сергея. Она заметила, как оживились эти скучающие девицы, когда появился Сергей, как вспыхнули в их глазах озорные искорки и почти зримо засочились слюной плотоядные кроваво-красные рты. И уже никого не занимали новые костюмы Валентина Таля, смелые, контрастные, необычные для курортного Дома мод. Девиц интересовал исключительно Сергей. Их будто током шарахнуло. Забыв себя, они почти бились в конвульсиях, пытаясь привлечь к себе внимание этого Аполлона в парусиновых шортах и обычной белой футболке.