Борис Брикер - Собачье дело: Повесть и рассказы

— Это очень остроумно, конечно, но не могли бы вы дать мне нормальное меню?

— Так оно и есть нормальное, — спокойно ответила она и ткнула толстым пальцем во внушительную закорючку. — Вот подпись директора. Вы не удивляйтесь, а заказывайте лучше скорее. А то мы скоро закрываемся.

Я все равно не очень-то поверил ей, но даже слабая вероятность получить то, что было в меню, заставила мое сердце сжаться от волнения.

— Ну что ж, — выдавил я с улыбкой, — с удовольствием бы заказал на первое теплые отношения, полную порцию, на второе, пожалуй, несколько штук чудных мгновений, а на десерт немного счастья, граммов, так, двести.

Все это синим по белому было напечатано в меню.

— Теплые отношения брать не стоит. Они уже остыли. Чудные мгновения кончились. А счастье уже второй день не готовим. Для полного счастья не хватает кое-каких мелочей. С базы не завезли.

— Может быть, у вас так просто съестные блюда называются? Я, к примеру, заказываю «сердечное участие», а вы мне селедку с луком приносите?

Официантка, кажется, обиделась.

— Селедку мы всегда селедкой называем, а лук — луком. И если в меню написано «сердечное участие», то и получите себе сердечное участие. А селедки с луком у нас вообще не бывает.

— А что, если я попрошу у вас первую любовь? Дадите?

— Могу, но не советую. Сегодня первая любовь не свежая. И вообще, у нас уже все кончилось. Надо было раньше приходить, в обед.

— Я вас очень прошу, может у вас завалялись где-нибудь для меня юношеские мечты или ошибки молодости?

— Да я бы с удовольствием. Но, честное слово, ничего нет. Приходите завтра к двум часам и хоть все заказывайте.

Официантка ушла, но через минуту снова вернулась.

— Вижу, вы человек порядочный. Могу вам предложить кое-что, чего нет в меню, — она нагнулась ко мне и щекотно задышала в ухо. — Бифштексик, например, с кровью. А можно и под бифштексик кое-что сообразить.

Мне пришлось согласиться, и вскоре она принесла тарелку с куском аппетитного мяса, картошкой «фри», соленым огурчиком, свеклой и морковью. Рядом на подносе стояли небольшой графин и рюмка.

Когда я вышел из ресторана, дождь перестал. Еще больше стемнело, и три ресторанных окна прорубями искрились на мостовой.

Утром я пришел рано, ресторан только открыли. Знакомая официантка встретила меня, как старого друга. Напрасно пытался я прочесть в ее лице иронию или насмешку.

Я сел за свой столик у окна, а официантка подала мне вчерашнее меню: я узнал его по жирному пятну в правом верхнем углу.

— Ну как, сегодня уже все есть? — с замиранием в сердце спросил я.

— Как и обещала, — ответила она.

Я еще раз внимательно прочитал меню, в которое вошли все мечты моей жизни. На душе было радостно и немного жутко.

— А можно, я закажу все, с начала до конца.

— Конечно, — официантка взяла блокнот и приготовилась записывать.

— Неужели все-все? — повторил я, не веря своим ушам.

Официантка терпеливо ждала.

— Тогда дайте мне, если можно, бифштекс с кровью и сто пятьдесят граммов.

Я опрокинул рюмку и начал разрезать бифштекс. Только сейчас догадался я посмотреть вокруг. За столиками сидело уже довольно много посетителей. Перед каждым стояла тарелка с дымящимся мясом и графинчик с водкой.

— Девушка, еще сто пятьдесят, пожалуйста.

Официантка понятливо кивнула головой и пошла выполнять заказ.

В маленьком мужском салоне на два кресла на углу улицы имени польского поэта Мицкевича старый парикмахер Гольцман рассказывал парикмахеру Наде о своей ученице:

— Понимаете, Надя, она не умеет брить. Нет, стригет она, конечно, хорошо, я ничего не говорю. А вот брить она не умеет. Не умеет, хоть ты ее режь!

— Пусть учится, — сказала Надя, делая массаж лица клиенту. — Вы, Гольцман, совсем не даете ей работать.

— Не могу же я дать ей своих клиентов, — тихо сказал Гольцман, наклоняясь к Наде. — Она же их заброет до смерти.

— Что же она, учиться не должна? — спросила Надя.

— Что вы, что вы, — замахал парикмахер руками. — Но пусть учится на своих родственниках.

— Дайте ей студента, — сказала Надя и указала расческой в зеркало. Там стоял молодой длинноволосый парень.

— Садитесь сюда, молодой человек. Я вас обслужу бесплатно, — Гольцман обернулся и позвал свою ученицу. — Таня, иди помой клиенту голову.

Таня подошла к креслу, внимательно посмотрела на голову, немного подумала и печально сказала:

— Сейчас я вам буду мыть голову.

В ее устах это прозвучало, как «сейчас я вам буду рубить голову».

— Ну давайте, попробуйте, — парень улыбнулся.

— Сейчас я вам буду мыть голову, — серьезно повторила Таня. — Нагните вашу голову.

Студент наклонился над умывальником.

— Ниже, — сказала Таня, пока еще ни к чему руками не притрагиваясь.

Парень положил свое лицо на дно раковины и глаз его посмотрел в черную дыру умывальника.

— А ниже вы не можете? — спросила Таня. — Мне кран мешает.

— Не могу, — глухо сказал клиент в раковину.

Таня обернулась — наставника рядом не было. С головой надо было что-то делать.

— Что, у тебя ума не хватает кран отвернуть? — Надя подошла к Таниному умывальнику, отвернула кран и пустила теплую воду.

— Спасибо, тетя Надя, — Таня намылила студенту голову и стала нежными круговыми движениями втирать туда пахнущую цветами пену.

Тане нравилась ее работа особенно на этом этапе. Именно сейчас она вкладывала в голову всю свою душу. Девушка так увлеклась, что не заметила, как стала мылить лицо и уши. Студенту, видимо, это очень нравилось. Он жмурился от удовольствия, как кот, которому чешут шейку.

— Вы каждый день работаете? — спросил студент, когда Таня смыла ему пену с головы.

— Да, — ответила Таня. — День до обеда, день после.

— Значит, завтра вечером вы свободны?

— Свободна, — сказала Таня, приступая уже к стрижке. — Я вам сделаю укладку, хорошо?

— Давайте мы с вами встретимся завтра.

— Чем вас освежить, «Карменом»?

— А какой у вас еще есть одеколон?

— Только «Кармен» и есть.

Таня обрызгала одеколоном волосы студента, отошла на два шага и гордо посмотрела на свою работу: волосы у студента были уложены так, как у мужчины, одетого в рекламный пиджак на обложке последнего журнала мод. Тане даже показалось, что лицо студента чем-то напоминает отретушированное лицо журнального красавца. Только нужно было отойти подальше. Таня улыбнулась.

— Так где же мы встретимся? — спросил студент.

— Надо подумать, — кокетливо улыбнулась Таня, и чтобы что-то сказать, спросила:

— Может, вас еще и побрить?

Студент представил себе, как девичьи пальчики будут прикасаться к его губам и щекам, а аромат от мыльной пены приятно щекотать ноздри.