Александр Снегирев - Призрачная дорога

Луч проявил ржавую лестницу, ведущую вниз.

Чего-либо ещё разглядеть не удалось, своими размерами подземелье превосходило способности телефонного фонарика.

Ударами лопаты я обломил края провала, расширив его.

Теперь лестница была видна отчётливо.

Взяв телефон в зубы и велев работягам в случае чего спасать хозяина, я ступил на перекладину.

Быстро накопившаяся слюна полилась изо рта. Фонарик суматошно выхватывал пустоту.

Скоро лестница закончилась, я встал на твёрдую поверхность, взял телефон в руку, смог утереться и сглотнуть.

Под ногами хрустел пол из терракотовой плитки.

Такие полы часто встречаются в подъездах старых домов.

Сверху, в дыре, были небо и любопытные головы работяг.

– Не заслоняйте свет! – крикнул я.

Страшновато.

Полез я только потому, что сначала делаю, а потом думаю.

Будь я устроен наоборот, не полез бы.

Наличие недалёкого неба и продолжающих подглядывать работяг ободряло.

Я посветил по сторонам.

Стена, дверь, коридор.

На стене обои, на дверном косяке отметки детского роста.

Одна комната, другая.

Фонарь выхватил календарь.

Календарь свежий.

Спину одновременно пронзили острия сотен массажных аппликаторов Кузнецова.

Все мои собственные и подсмотренные демоны мигом заполнили темноту вокруг.

Только понимание позволило мне удержать себя в руках, а не кинуться прочь, суматошно перебирая перекладины.

Понимание того, что в темноте нет ничего такого, чего нет во мне.

Убавив пламя страха усилием воли, я вернулся к лестнице и, не торопясь, взялся за перекладину.

И тут я кое-что услышал.

Как будто кто-то клюёт.

Птица.

Маленькая подземная птица прыгает по полу и клюёт.

Клюнет и на меня посмотрит, клюнет и на меня.

Загипнотизированный жутью, я не мог оторвать от птицы глаз.

Что же она клюёт?

Приглядевшись я разглядел – маленькие улитки. На полу, на стенах повсюду полно маленьких улиток.

Так вот что хрустит под ногами.

Прыг-скок. Птица упрыгала в сторону, покинула пятно света.

Я не решился шарить фонарём, повернулся обратно к лестнице, а птица тут как тут.

Что-то держит в клюве.

Бросила передо мной и упорхнула в темноту.

Я нагнулся.

Карманов нет, в руке телефон…

Я сунул находку за щёку и выбрался обратно на лужайку перед домом.

– Ну что? – спросил старший работяга.

Я высунул язык.

Работяга вгляделся, и жёлтый свет озарил его тёмные черты.

Свет исходил с кончика моего языка, на котором подрагивала золотая монета.

Монета с двуглавой птицей, короной и прочими чеканными штучками.

В следующий раз мы навестили сиротку через две недели. Просились раньше, но бабуся-блогер, взявшая на себя функции семейного управделами, отсрочила наш визит, отгородившись туманным, явно фальшивым предлогом.

Родная бабка успела удалить себе жировик и красовалась с пластырем.

Что с пластырем, что без него, она по-прежнему напоминала курицу, свалившуюся с насеста.

Особенно в профиль.

Она подала мне нож – нарезать снова купленное нами и снова пересушенное в духовке мясо. Одновременно её сестра-напарница сделала заявление.

Те самые благодетели, от которых икра.

Про которых рассказывали.

У которых повар.

И лысая кошка.

Так вот, они

хотят

снова

помогать

си

рот

ке.

Ну и мы тоже иногда можем.

Если хотим.

В любом деле полезен тендер.

Мой нож никак не вонзался в иссушенную говяжью плоть. Хозяйки боялись бактерий, всё живое представлялось им опасным.

Сообщив про других благодетелей, пенсионерка улыбнулась. Впрочем, возможно, я принял за улыбку непроизвольную игру складок на её лице. Другая повертела головой, и в её разбавленных глазах мелькнула синька моющего вещества.

Наперебой бабуси стали расписывать достоинства тех супругов.

Она – москвичка из хорошей интеллигентной семьи. Занимается недвижимостью, многого добилась.

Он – спортсмен с Украины. Сначала был простым тренером, потом она подарила ему боксёрский клуб.

Состоятельные и деловые.

Водили сиротку в торговый центр.

Настроены серьёзно.

– У него такие крепкие руки, – сладострастно добавила родная бабка, как-будто разомлев, а на самом деле чиркнув по мне пристальным взглядом.

Кисонька порозовела, её температура подскочила. Она перебрасывала взгляд с одной собеседницы на другую, с сиротки на меня.

Сиротка выкрикнула, что да,

с другими ей очень понравилось,

а теперь она желает сладкого.

В сладком было отказано, после чего она обрушила на старушек ворох ругательств, среди которых сверкнуло новое словечко.

Жопка.

– Вы какашки и жопки! – вопила сиротка.

Одеваясь перед прогулкой, сиротка натянула новую яркую шапочку, расшитую блестящими цветными камушками, – подарок наших конкурентов.

Какое гнусное предательство!

Ведь бабки строго запретили нам покупать сиротке обновки.

Мол, у неё и так всего достаточно.

И так шкафы ломятся.

Мы, дураки, послушались, а эти цинично купили ей шапочку с камушками и обошли нас минимум на круг.

На этот раз мы отправились смотреть ледяные скульптуры.

Сказочные существа со сверкающими рогами и прозрачными телами заполнили площадь на том самом месте, откуда император французов смотрел на Москву.

Ещё одно призрачное воинство, грозное до первой оттепели.

Раньше здесь была гора, теперь высится компактный обустроенный холмик, сохранённый городскими властями из милости.

Как старый гардеробщик, оставленный на своём месте при новых хозяевах.

Никакой Москвы вдалеке не видно – она повсюду.

Наступление французской армии спустя двести лет обернулось контрнаступлением города.

Неподалёку располагается знаменитая панорама Бородинского сражения.

Круговая реалистическая картина с подлинными предметами на переднем плане.

Обгорелые брёвна, разбитые орудия, вытоптанная трава.

Как бы попадаешь в эпицентр сражения.

Я предложил зайти, раз уж оказались поблизости.

Мальчуковая забава. Сиротка не очень стремилась, но я всё очень привлекательно обосновал.

А что? Мы часто покупаем детям те игрушки, в которые не наигрались сами.

Желающих соприкоснуться со славным прошлым было немало – нас присоединили к экскурсии.

Проводник недолго рассказывал об истории создания панорамы, быстро перескочив на тему исторического костюма. Страстный любитель истории, он сетовал на неумелость современных портных.