Чингиз Айтматов - На солнечной стороне [Сборник рассказов советских и болгарских писателей]

За два года Улесов, полюбившийся за свою понятливость и острый охотничий глаз старшему мастеру цеха, прошел под его руководством высшую заводскую науку. Он стал токарем-универсалом, а вскоре прославился и своим особым, «улесовским» методом обточки деталей. О нем написали сперва в заводской, потом в центральной газете, его приняли в комсомол, и с той поры стали все время куда-то назначать, выбирать, посылать. Он заделался непременным членом различных комиссий, делегаций, с которыми ездил в другие города страны и за рубеж. Улесов был очень здоровый, много вмещающий в себя человек. Он и работал с полной отдачей, и занимался спортом, и старательно посещал технический кружок — его на все хватало.

Товарищи, с которыми он два года назад приехал вместе из ремесленного училища, остались где-то далеко позади, растворились в заводской массе, и Улесов потерял их из виду. Они жили в барачном общежитии, а Улесов получил в заводском доме комнату на двоих, но вскоре ему предстояло переехать в отдельную однокомнатную квартиру. На самом разлете своих жизненных успехов Улесов не поленился сесть за школьную парту. Случилось это так.

Дочь главного инженера завода, проходившая в цехе Улесова преддипломную практику, пригласила его на встречу Нового года. Улесову предстояло впервые окунуться в незнакомую ему студенческую среду. Он пошел туда с любопытством, но без смущения. Придя в назначенный час, Улесов пожелал осмотреть большую, нарядно обставленную квартиру главного инженера. Желание его было исполнено. Он осмотрел все, вплоть до кухни, ванны и уборной, прикидывая в уме, что ему следует завести в его новой квартире. У него давно уже образовалась привычка примериваться ко всему хорошему, красивому и нужному, что он встречал с мыслью: у меня должно быть то же.

После ужина начались танцы. Улесов выбрал высокую, темноволосую, с маленьким, полуоткрытым ртом подругу хозяйки и танцевал с ней весь вечер, хотя это было явно не по вкусу спутнику девушки, зализанному студенту в четырехугольных очках без оправы. Девушка тоже чувствовала себя неловко, но покорилась властной и открытой манере Улесова.

Потом затеяли играть в литературные вопросы и ответы. Улесов был убежден, что это придумал зализанный студент, чтобы отомстить ему. Но поначалу он не почуял опасности и выдвинул свое кресло чуть не в центр круга. Вопросы были самые неожиданные, порой понятные, но чаще непонятные Улесову.

— Отчество Анны Карениной?

— Аркадьевна, — сказала хозяйка дома.

— Верно! — вскричал Улесов и захлопал в ладоши, хотя и понятия не имел об отчестве Карениной.

— Каким литературным героям поставлены памятники? — спросил зализанный студент.

— Тому Сойеру и Геку Финну, — неуверенно произнес кто-то.

— Дон Кихоту и Санчо Панса, — добавил другой голос.

— Шерлоку Холмсу в Лондоне, — весело сказал зализанный.

— Правильно! — воскликнул Улесов, обрадованный, что услышал знакомое имя: он читал книжку про Шерлока Холмса.

— Ах, вы это знали! — насмешливо проговорил зализанный студент.

Игра продолжалась. Улесов, подогретый вином, — как большинство мещерцев, он был непьющим человеком, и вино всегда ударяло ему в голову, — вертелся в своем кресле, хлопал угадавшим, радостно смеялся невесть чему и вскрикивал: «Здорово!», «В самую точку!» И в какой-то миг задремавший в нем инстинкт самосохранения подсказал ему: стой, тут дело неладно! Коротким, неприметным взглядом своих прищуренных, упрятанных под крепкую лобную кость, быстрых и цепких глаз Улесов окинул компанию и понял, что смешон: шумный, активный, благодушный и неспособный ответить ни на один вопрос. И тут хозяйка дома произнесла:

— Фамилия мужа Татьяны Лариной!

— Гремин! — грохнул Улесов и даже приподнялся, боясь, что его кто-нибудь опередит.

Ответом был взрыв смеха.

— Разве не так? — растерянно пробормотал Улесов. — Гремин — его еще Михайлов поет.

Теперь нарочито громко рассмеялся лишь зализанный студент.

— Это в опере Гремин, — сострадательно сказала хозяйка. — У Пушкина он не назван.

— Вот как! — проговорил Улесов, затем, смерив взглядом своего узкоплечего противника, добавил: — Конечно, разные люди знают про разное. Я верно, не читал этих книжек, не до того было. А вот кому-нибудь из вас приходилось бить плывущего лося?

— Нет, и неплывущего тоже, — насмешливым тоном отозвался студент.

Но его девушка тихо попросила:

— Расскажите.

И Улесов рассказал, как осенью сорок шестого года они обнаружили во время охоты лося, плывущего наперерез озера Великого. Лось был громадный, матерый самец с могучими рогами. Казалось, будто молодой дубок плывет по воде. Как назло, ни у кого не нашлось ни жакана, ни домашней пули. Охотники со всех сторон устремились к лосю на челноках. Первым его настиг крестный Улесова, Макар Семенович, и выстрелил лосю в голову, но тот и глазом не повел. Потом его ударил старейший охотник Дедок, но тоже безрезультатно. Это было в пору прилета чирков, и дробь у всех была мелкая, седьмой номер. Тогда Макар Семенович всунул ствол прямо в ухо лосю, бабахнул, но лось только тряхнул головой и поплыл дальше. Улесов выстрелил ему в другое ухо, лось продолжал плыть. И сколько в него ни стреляли, он все так же мерно рассекал грудью воду, словно заколдованный. Охотники преградили ему путь к берегу, он свернул на чистое, оплыл Березовый корь, взял курс на Прудковскую заводь, и у преследователей не осталось патронов.

— Он спасся? — с надеждой спросила подруга зализанного студента.

— Какой там! — усмехнулся Улесов. — Порубали топорами, порезали ножами, разве от наших уйдешь?

— И вам его не жалко? — спросила девушка, округлив глаза.

— Нешто не помните, какой сорок шестой год был? Засуха. У нас на что местность сырая, и то в земле все погорело. Картошка с горох уродилась. А уж о хлебе или там овсе говорить нечего. Лосем этим наши Выселки чуть не месяц кормились. А так, конечно, жалко, красивый был лось, отважный!.. — Улесов встал, включил радиолу и, обращаясь к своей партнерше, вежливо проговорил: — Разрешите?

Она поднялась с покорным видом, и Улесов понял, что своей грубоватой, но сильной выходкой он сполна расквитался за понесенное поражение. Но все же в тот самый вечер он решил поступить в вечернюю школу.

В школе у него не все пошло гладко. С математикой и физикой он справлялся отлично, в английском хромал равно со всеми, но вот с литературой и русским не заладилось. На худой конец, литературу, которую Улесов не любил и не понимал, можно было одолеть зубрежкой, но писал Улесов на редкость неграмотно, чуть не хуже всех в классе.

Ко всему еще русский и литературу преподавала молоденькая Анна Сергеевна, а перед ней разыгрывать олуха было особенно неприятно. Но на сегодня Улесов приготовил сюрприз, он блеснет совсем особым пониманием поэмы Пушкина «Евгений Онегин». Надо только, чтобы его спросили. А в этом Улесов почти не сомневался. Анна Сергеевна и так вызывала его чаще других, к тому же сегодня Улесову хотелось, чтобы его вызвали, а его желания обычно сбывались.