Пенелопа Фицджеральд - В открытом море

«Что же случилось?» – думал он.

Он тщетно пытался это понять, когда вдруг почуял знакомую, отдающую мертвечиной, вонь речной воды, медленно колыхавшейся у него под ногами и всегда находившей для себя кратчайший путь, какое бы препятствие ни стояло у нее на пути.

«Господи, и насколько же все плохо?»

Уиллис спустился еще на одну ступеньку и оказался по щиколотку в воде. В туфлях захлюпало, он наклонился, чтобы их снять, но стоило ему опустить руку в воду, и его сильно ударило током. Боль пронизала локоть и плечо. Уиллис выругался. Только теперь он понял, почему погас свет, но был все же несколько озадачен бледно-голубым сиянием, исходившим из камбуза. Впрочем, уже через минуту он догадался, что это светится газовая плита «Калор», на которой по-прежнему стоит глубокая чугунная сковорода с кипящими в ней мидиями – угощением для гостей.

Итак, основная течь все-таки дала о себе знать! Сердце Уиллиса прямо-таки разрывалось от жалости к старому «Дредноуту», который изо всех сил старался удержаться на плаву, несмотря на непрерывно усиливавшийся приток воды. Происходящее с судном было сродни тем ужасным происшествиям, что случаются порой на ипподроме во время скачек или на поле брани, когда лошадь, живое существо, израненное или изуродованное сверх всякой меры, все еще упорно и безмолвно продолжает исполнять свой долг, не понимая, что это конец.

В кармане рубашки Уиллис нашарил коробок спичек, но руки у него были настолько мокры, что зажечь спичку никак не получалось. У него оставалась единственная надежда – как-то добраться до ручного насоса на камбузе и выяснить, сможет ли он удерживать уровень воды в допустимых пределах. Он знал, что примерно на фут ниже наружного привального бруса есть одна очень нехорошая дыра, которая, впрочем, никогда его раньше не беспокоила, поскольку находилась значительно выше ватерлинии. Но теперь эта дыра настолько расширилась, что сквозь нее были видны береговые огни. Уиллис понимал: если вода будет поступать в «Дредноут» с той же скоростью, то через десять минут дыра окажется уже ниже поверхности воды.

Он сделал еще несколько осторожных шагов, раздвигая колышущуюся темную воду. И вдруг что-то невидимое метнулось ему под ноги, с силой ударив под колено. Было очень больно, и Уиллис, почти уверенный, что у него сломана нога, наклонился и попытался оттолкнуть агрессивную штуковину руками. Однако она тут же снова его ударила, и только тут он разглядел, что это одна из боковых панелей его койки. Именно это и вызвало у него желание окончательно сдаться – нет, не из-за боли, а из-за того, что знакомый предмет мебели, койка, на которой он спал целых пятнадцать лет, не только сорвалась с места, но злобно пытается его атаковать. Значит, все те вещи, которые должны были бы стать его союзниками и вместе с ним противостоять беде, превратились теперь во врагов? А ледяной панцирь, который сейчас насмерть сдавил ему грудную клетку, был когда-то его лучшим костюмом…?

Уиллис оступился, сразу ушел под воду и, совершенно ослепнув от потоков воды, струившихся по стеклам очков, снова вынырнул на поверхность. Затем попытался проплыть в глубь камбуза и отыскать ручной насос, но вскоре понял, что ему это вряд ли удастся. Вода уже добралась до варочной панели плиты, и пламя над газовой горелкой погасло, а тяжелая чугунная сковорода всплыла, накренилась и слегка ошпарила Уиллиса струей кипящей жидкости, которая, впрочем, тут же смешалась с холодной водой. Надежды на спасение «Дредноута» не было, и Уиллис понимал, что ему еще очень повезет, если он сумеет вновь подняться в рубку.

А гости наверху какое-то время совсем ничего не замечали. Громко играла музыка, Морис старательно всех развлекал. Между прочим, в пабе кое-кто из его знакомых утверждал, что он слишком любит деньги, но в тот вечер он, можно сказать, проявил себя как гениальный актер. Обладая обостренным чувством опасности – и одновременно находя ощущение опасности невероятно возбуждающим, что вряд ли было свойственно остальным присутствующим, – Морис сразу заметил, что с «Дредноутом» что-то неладно; он почувствовал это еще до того, как незаметно протер рукой запотевшее стекло рубки и увидел, как в ночной тьме медленно, дюйм за дюймом, поднимается горизонт. Быстро прикинув в уме скорость погружения судна, он молил об одном: пусть это еще немного продлится, ведь здесь царит такое веселье. Морис так и не научился плавать, но это его почему-то совершенно не волновало. «Эх, если б здесь было фортепьяно, – думал он, – я бы с удовольствием выдал им Rock of Ages [42] Или Hanukkah Hymn – литургическая поэма иудеев, исполняемая на праздник Ханукка; в 1918 г. был снят немой фильм «Рок на века», режиссер Бертрам Филипс, а в 2012-м поставлен мюзикл с тем же названием, режиссер Адам Шенкман. , когда последний момент наступит!»

Услышав, что Вуди продолжает недовольно бормотать что-то вроде: «Да кто их знает, эти мидии… Да и Уиллис не торопится их приносить…», Морис крикнул:

– Не обращайте внимания! Зато, пока он не вернулся, я успею предсказать судьбу вам и вашей жене. Я ведь уже успел мельком глянуть на ваши ладони – повторяю, всего лишь мельком! – и, похоже, увидел там нечто весьма неожиданное. Итак, Дженет, вы не против еще разок показать мне вашу руку? И быть первой?

– Неужели вы действительно умеете предсказывать судьбу по руке? – удивилась Дженет.

Морис расцвел улыбкой.

– Я почти каждый вечер этим занимаюсь. Вы просто удивились бы, узнав, сколько новых друзей у меня появляется благодаря этому.

– Видите ли, я ношу медный браслет от ревматизма, он вам не помешает?

– Уверяю вас, браслет для меня ни малейшего значения не имеет.

И тут сама собой отворилась дверь, и на пороге возник Уиллис, более всего похожий на восставшего из мертвых утопленника. Очки его куда-то исчезли, и с него буквально ручьями лилась вода, так что на полу у его ног уже образовалась изрядная лужа. К счастью, палуба «Дредноута» все еще на фут или полтора возвышалась над поверхностью воды, и Уиллису удалось должным образом переправить гостей через «Грейс» к Морису. Впрочем, супруги Вудроу предпочли сойти по сходням на причал и уже оттуда перебраться к себе на «Рочестер».

На Темзе считается, что если уж речную баржу приподняло приливом, то она никогда окончательно не затонет, однако «Дредноут» это правило нарушил, ибо, даже если забыть о многочисленных протечках и прочих его слабых местах, борт ему, как выяснилось впоследствии, насквозь пробило здоровенное бревно, и в это отверстие с громким хлюпаньем, более похожим на тяжкий вздох, буквально хлынула вода, так что уже через несколько секунд судно окончательно затонуло.

Гибель «Дредноута» означала, что Ричарду Блейку вновь придется собрать владельцев плавучих домов на палубе «Лорда Джима». Впрочем, это собрание проходило куда спокойней, чем предыдущее, и не только по причине отсутствия на судне миссис Блейк, но и потому, что все как-то притихли, сознавая непоправимую беду, постигшую Уиллиса. Однако случившееся имело и приятную сторону: остальные суда, как бы сильно они ни нуждались в ремонте, все же остались на плаву.