Пенелопа Фицджеральд - В открытом море

Так что, когда Ненна обратилась к ним с просьбой разрешить Марте и Тильде переночевать на «Рочестере», поскольку у нее срочное дело на противоположном конце Лондона и ей там, возможно, придется задержаться до завтра, ее просьба была встречена без малейших протестов, и девочки отправились на «Рочестер», прихватив с собой ночные рубашки, пластинки, фотографию Клиффа и два пакета овсяных хлопьев на завтрак, потому что хлопья им нравились разные. Тильда, которая по-прежнему злилась на всех за то, что ее вовремя не разбудили и она пропустила «самое главное» – момент крушения «Дредноута», – сразу спустилась в каюту Уиллиса; она хотела попросить его нарисовать картину гибели судна. А Марта, преградив матери путь, спросила:

– Ты ведь едешь, чтобы с папой повидаться, да?

– Да, и назад, возможно, вернусь с ним вместе. Ты как, рада была бы?

– Не знаю.

– Лучше возьмите дешевый билет на весь день, – посоветовал Ненне кондуктор, – если вам действительно нужно из Челси добраться до Стоук Ньюингтона, или совсем туда переезжайте.

Она купила такой билет, и хотя сейчас, когда пересаживалась с автобуса на автобус, в ушах у нее, по крайней мере, не звучали голоса прокурора и обвинителей, у нее все же оказалось более чем достаточно времени на всякие запоздалые сожаления – она, например, жалела, что не надела другое платье и не сходила в парикмахерскую, хотя и сама толком не знала, хотелось бы ей выглядеть как-то иначе или все же лучше остаться такой, как всегда. Пожалуй, ей все-таки стоило бы надеть более приличное пальто – в нынешнем у нее такой вид, словно она ни в коем случае не позволяет себе ни расслабиться, ни тем более развлечься; с другой стороны, ее потрепанный, давно утративший форму жакет как бы свидетельствовал о том – и это чистая правда, – что перед выходом из дома она слишком сильно волновалась, чтобы обратить внимание на такую чепуху, как одежда. Однако среди всех этих сомнений и сожалений у нее не возникло даже мысли о том, что будет, если после столь долгого пути она позвонит в дверь дома 42 «би» по Милвейн-стрит, а Эдвард ей не откроет.

Именно это «би», пожалуй, беспокоило ее больше всего. «Би» предполагало квартиру на верхнем этаже, а на двери дома 42 оказался только один звонок. Подъезды желто-серых кирпичных домов, стоявших ровными рядами, выходили прямо на Милвейн-стрит, которую Ненна с трудом отыскала, несколько раз сворачивая то в одну сторону, то в другую. Возле некоторых дверей еще стояли на крыльце бутылки с молоком, которые хозяева не успели унести в дом. И в данный момент Ненне больше всего не хватало мирного покачивания родной баржи.

Итак, дома Эдвард или нет? В прихожей и на втором этаже горел свет, хотя, возможно, это просто лестничная площадка была освещена. Ненна с трудом подавила внезапное желание развернуться и удрать – спрятаться хотя бы в лавчонке «фиш-энд-чипс» на углу, где, кстати, можно было бы заодно и спросить: не видели ли они случайно, как из дома 42 «би» выходит мужчина, который выглядит таким ужасно одиноким? Или даже так: они вообще-то хоть раз видели, чтобы из дома 42 «би» кто-нибудь выходил?

Когда из-за угла появился прохожий и тяжелой поступью направился прямо к дому 42 «би», Ненна обрадовалась: пусть этот едва переставлявший ноги тип ни при каких обстоятельствах не может оказаться Эдвардом, его появление хотя бы избавляет ее от подозрений, что улица Милвейн необитаема. К тому же он остановился у дверей нужного ей дома, и стало ясно, что он ходил куда-то по делам, а теперь вернулся домой. Впрочем, то, как он плелся по улице, не давало ни малейших оснований предполагать, что этот поход оказался для него удачным, а дома его ждет что-то хорошее.

Когда же он вытащил из кармана два связанных вместе ключа, причем оба были отнюдь не от автомобиля, Ненна смело предстала перед ним и попросила:

– Извините, вы не могли бы и меня тоже впустить?

– Можно поинтересоваться, кто вы такая?

Это «можно поинтересоваться» несколько ее смутило, и она пробормотала:

– Я – Грейс . То есть Ненна.

– Вы, похоже, не слишком в этом уверены.

– Меня зовут Ненна Джеймс.

– Вы – миссис Эдвард Джеймс?

– Да. Эдвард Джеймс здесь проживает?

– Ну, в определенном смысле да. – Он перекладывал ключи из одной руки в другую. – Вы выглядите совсем не так, как я ожидал.

Ненна, почувствовав в его словах упрек, не нашла, что на это ответить.

– Сколько вам лет?

– Тридцать два.

– Я бы дал двадцать семь, максимум двадцать восемь.

И он вновь погрузился в раздумья, продолжая стоять у закрытой двери. Ненна, стараясь не проявлять нетерпения, спросила:

– Значит, Эдвард говорил вам, как я выгляжу?

– Нет.

– В таком случае, что же такого он вам обо мне рассказывал?

– Вообще-то мы с ним очень редко беседуем.

И Ненна решила повнимательней приглядеться к этому типу, чтобы понять, годится ли он в качестве потенциального союзника. Манжеты на рукавах плаща были аккуратно подвернуты. Должно быть, кто-то чинит и приводит в порядок его одежду, как и она для Уиллиса; при мысли об этом она вдруг почувствовала болезненный укол в сердце, что никак не соотносилось со всеми прочими чувствами, которые она сейчас испытывала. И Ненна посмотрела незнакомцу прямо в широкое лицо. А он, по-прежнему держа в руках те два ключа, сказал:

– Не можем же мы стоять вот так на тротуаре всю ночь.

– Тогда, наверное, вам лучше просто меня впустить?

– Не уверен, правильно ли я в таком случае поступлю.

– А почему?

– Видите ли, ваше появление, возможно, будет неприятно Эдварду.

«Нет, – подумала Ненна, – раздражать этого типа ни в коем случае нельзя!»

– Чем же оно может быть ему неприятно?

– Ну… хотя мне в общем-то все равно… но уже то, как вы стояли тут и как упорно звонили… Впрочем, его все равно дома нет.

– Откуда вы знаете? Вы ведь сами только что пришли. Вы здесь живете?

– Да, некоторым образом.

Он снова очень внимательно на нее посмотрел и заявил:

– А у вас красивые волосы.

Давно уже начал моросить мелкий дождик, а этот тип, похоже, не видел причин, почему бы им и не простоять тут всю ночь.

– Вообще-то, – вдруг сообщил он, – я вас помню. Моя фамилия Ходж. Гордон Ходж.

Ненна покачала головой и честно призналась:

– Мне это ни о чем не говорит.

– Я несколько раз видел вас вместе с Эдвардом.

– И что, вам уже тогда показалось, что мое присутствие ему неприятно?

– Видите ли, это ведь не мой дом. Это дом моей матери. Мама согласилась принять вашего мужа – чем, кстати, причинила себе значительные неудобства – скажем, на правах жильца в частном пансионе.

– То есть она просто сдала ему комнату?