Пенелопа Фицджеральд - В открытом море

Но когда присутствующие выпили по стаканчику первосортного коричневого шерри – самого лучшего, ибо шерри второго сорта на «Лорде Джиме» не держали, – настроение у всех опять почему-то стало похоронным. Ричард сверился со списком. Он каждый раз писал такой список на чистой страничке в конце ежедневника и вырывал эти странички только в случае крайней необходимости, и потерять список было практически невозможно. Вообще-то, считал он, если проявлять должную осторожность и заботу, то ничего терять и не придется, тем более такую крупную вещь, как судно. Но раз уж столь ужасная вещь случилась, то собравшиеся должны сосредоточиться исключительно на практических способах помощи Уиллису.

«Грейс» уже приняла на борт все, что удалось спасти из одежды Уиллиса, которую теперь еще нужно было выстирать, высушить и починить. Еще в школе монахини научили Ненну на уроках домоводства – боже, как давно это было! – кое-каким примитивным хозяйственным умениям, так что она с грехом пополам умела и штопать, и ставить заплаты, и даже укреплять обтрепавшиеся края воротничка с помощью бейки, и монахини могли быть довольны, ибо все это наконец нашло успешное применение. Увидев, как успешно Ненна приводит в порядок старомодные одежки Уиллиса, Ричард от души похвалил ее, а она почему-то подумала: «Интересно, почему мне так приятно, когда он меня хвалит? Когда видит, что и я способна что-то сделать как следует?»

Куда более серьезные жертвы потребовались от владельца «Рочестера», который вызвался принять на борт самого Уиллиса. Конечно же, за разумную плату, поспешил предложить Ричард, но супруги Вуди от платы категорически отказались. В конце концов, сказали они, это же всего на неделю или на две, а затем им в любом случае нужно вернуться в Перли.

– Ну что ж, это, видимо, всех устроит… – с облегчением вздохнул Ричард и уточнил: – Значит, Уиллис может прямо из больницы к вам переехать? – Пока что Уиллис находился в «Ватерлоо», и его согласились принять, хотя найти там свободную койку всегда было исключительно трудно, только благодаря помощи все тех же медсестер с баржи «Блуберд».

– А теперь, простите, я вынужден перейти к самому неприятному вопросу, – обратился к собравшимся Ричард. – Речь пойдет о финансовом положении Уиллиса. Разумеется, подобные вещи не принято обсуждать публично, но в данном случае, боюсь, это жизненно необходимо. Я посетил PLA [43] Port of London Authority – Управление лондонского порта, в состав которого входят представители судовладельцев, импортно-экспортных компаний, местных властей и профсоюзов. , и там подтвердили, что «Дредноут» официально признан развалиной, но, с их точки зрения, гораздо хуже то, что судно затонуло слишком близко от причала и теперь, цитирую их письмо, «придется подключить все имеющиеся мощности и поднимать «Дредноут» с помощью спасательной техники».

– А разве имеет значение, с помощью чего его будут поднимать? – спросил Вуди. – Он ведь все равно никогда уже больше не поплывет. – Морис поддержал Вуди, высказавшись в том смысле, что и для Уиллиса будет гораздо лучше, если ему не придется во время каждого отлива видеть развалины своего судна.

– Я вполне с вами согласен, – кивнул Ричард, – но вынужден пояснить: все расходы на подъем и буксировку «Дредноута» будут истребованы с владельца судна. А я, честно говоря, совсем не уверен, что Уиллис в состоянии оплатить хотя бы часть этих расходов. Обо всех я уж и не говорю. В общем, я не вижу иного выхода, кроме подписного листа, и организовать сбор средств нужно как можно скорее. Но если у вас есть какие-то другие предложения…

Других предложений не возникло, и поскольку было совершенно очевидно, кому придется возглавить список жертвователей, Ричард решил закруглить собрание, зачитав вслух письмо от Уиллиса, переданное сиделками с «Блуберд». В этом послании старый художник, называя всех своих соседей по причалу «товарищами по долгому плаванию», посылал им дружеские рукопожатия и просил Господа благословить их. Эти несколько высокопарные слова в исполнении Ричарда звучали странновато, хотя он и зачитывал их ровным, ни на что не претендующим тоном. Впрочем, каким бы тихим и ровным голосом Ричард ни говорил, присутствующие всегда невольно к нему прислушивались. Да и самого Уиллиса беда, случившаяся с судном, явно заставила забыть об обычной сдержанности, и в письме, обращенном к обитателям Баттерси-Рич, он в кои-то веки высказался от всей души, хотя кто мог бы теперь сказать, много ли жизни осталось в его душе и теле?

Через три дня рано утром на «Грейс» вдруг примчался Ричард и сообщил, что Ненну кто-то срочно «требует к телефону». Собственно, единственный на всем причале телефон имелся только на «Лорде Джиме». Но хотя самому Ричарду это и доставляло порой определенные неудобства, он никогда и словом об этом не обмолвился, зато те, кому на его номер звонили, кого, как выражался Ричард, «требовали к телефону», всегда испытывали неловкость; им казалось, что его вежливое приглашение таит в себе упрек. Особенно теперь, когда Лоры на борту не было и Ричарду перед уходом на работу самому приходилось все запирать. Так что, пригласив Ненну к телефону, он остался на палубе, держа наготове атташе-кейс и зонт, но спуститься в каюту решительно отказался, не желая мешать ее разговору.

Ненна почему-то не сомневалась, что это звонит Эдвард. Хотя на самом деле предположить такое было довольно трудно: ведь тогда ему пришлось бы как-то раздобыть телефонный номер Ричарда в Управлении портом.

– Привет, Ненна! Это Луиза! Да-да, Луиза!

– Луиза!

– Ты разве не получила мое последнее письмо?

– Не думаю. Они тут иногда теряются.

– Как это?

– Ну, кто-нибудь возьмет письма из офиса, собираясь разнести по соседям, а потом потеряет их или в воду уронит…

– Но это же полный абсурд, Ненна, дорогая моя!

– Да ладно, какая разница? Ты сейчас где, Луиза? Могу я подъехать, чтобы с тобой повидаться?

– Сейчас вряд ли.

– А откуда ты звонишь?

– Из Франкфурта на Рейне. Мы здесь по делу. Очень жаль, что ты не читала моих писем. Генрих уже приехал?

– Господи, Луиза, кто такой Генрих?

– Ненна, я знаю все твои интонации не хуже своих собственных и с уверенностью могу сказать, что состояние у тебя хуже некуда. И по этому поводу у нас с Джоэлем есть одна идея, которую мы и собираемся тебе изложить, как только доберемся до Лондона.

– Но у меня все в порядке. Значит, вы собираетесь приехать?

– Затем у меня вопрос об Эдварде. Как обстоят дела с вашим браком? Вы все еще вместе?

И Ненна снова почувствовала себя ребенком. Все ее обязанности одна за другой как бы ускользали от нее. Даже ответственность за собственный брак.