Джози Силвер - Один день в декабре

— Кто это звонил?

Аманда поворачивается ко мне лицом. Медовая кожа, голубые глаза, напряженные соски. Отношения наши находятся в стадии неистовых совокуплений, проще говоря, мы трахаемся с неутомимостью кроликов. При виде ее ровно загорелого тела — никаких следов от купальника — в мозгу у меня что-то щелкает.

— Наверное, ошиблись номером.

Прижимаюсь губами к ее соскам, а телефон тем временем звякает, сообщая, что пришла эсэмэска. Лори звонит мне не часто. Обычно мы общаемся по электронной почте или через «Фейсбук», как и положено цивилизованным людям. Если она прислала сообщение, значит произошло что-то из ряда вон выходящее.

— Надо посмотреть, что там, — говорю я и беру телефон с прикроватного столика. — Погоди секунду.

Аманда лениво наблюдает, как я нажимаю кнопку. Механический голос сообщает, что поступило новое сообщение, рука Аманды скользит по моему животу вниз. Блин, она знает свое дело! Блаженно закрываю глаза. Я уже забыл, от кого сообщение.

«Привет, Джек. Это я, Лори».

Нужно сказать Аманде, чтобы она перестала. В этом есть что-то противоестественное — слушать тихий голос Лори, когда другая женщина теребит мой член.

«Я хотела с тобой поговорить. Услышать твой голос».

Господи боже, чувство такое, словно у меня галлюцинация! Я до сих пор иногда вижу Лори во сне, и все происходит в точности как сейчас. Она звонит мне. Она хочет услышать мой голос. Она во мне нуждается. Умелые пальцы Аманды продолжают ласкать мой затвердевший член.

«Прости за то, что позвонила так рано. Ты сейчас, наверное, еще спишь. Но вчера у меня умер папа. Думаю, тебе нужно об этом знать».

До меня доходит, что она плачет. Я резко отталкиваю Аманду и сажусь в кровати. Отец Лори умер. Держись, Лу, держись! Я вскакиваю, натягиваю джинсы, бормочу нечто невразумительное, оправдываясь перед Амандой. Схватив телефон, несусь в ванную и сажусь на крышку унитаза. Я должен поговорить с Лори без свидетелей. Она берет трубку после третьего гудка.

— Лу, я только что получил твое сообщение.

— Джек…

Едва произнеся мое имя, она начинает всхлипывать, не в силах сказать ни слова. Говорить приходится мне.

— Я знаю, как тебе тяжело сейчас, милая, знаю, — бормочу я. Как бы мне хотелось сжать ее в объятиях. — Я с тобой, Лори, солнышко, я с тобой. Все пройдет. — (Ее жгучая печаль обжигает меня через трубку.) — Если бы я был сейчас рядом… — шепчу я. — Представь, что я прижимаю тебя к себе. Ты чувствуешь мое тепло, Лу? — (Из трубки доносятся рыдания Лори, и это самый мучительный звук на свете.) — Я глажу тебя по волосам, я тебя целую, и я говорю тебе: все пройдет… Твоя боль утихнет. Ты не одна, Лори, я с тобой…

Всхлипывания Лори становятся тише.

— Я бы так хотела… чтобы ты и правда был здесь, — доносится из трубки ее дрожащий голос.

— Я скоро приеду. Ближайшим поездом.

— Нет-нет, не нужно! — Голос Лори становится тверже. — Не дергайся, Джек. Со мной мама и Дэрил. А завтра вечером приедет Оскар.

Чертов Оскар должен быть с тобой прямо сейчас! — хочется сказать мне, но я молчу.

— Не знаю, как быть, — вздыхает она. — Не знаю, что теперь делать, Джек.

— Лу, ты уже ничего не можешь поделать. С этим надо смириться. Поверь, это так.

— Я тебе верю, — выдыхает она едва слышно. — Я знаю, ты это пережил.

Да, я слишком хорошо помню те темные мучительные дни после смерти папы.

— Даже не пытайся сегодня чем-нибудь заниматься, — говорю я. — Все равно ничего не получится. Не кори себя за то, что слишком много плачешь и не в силах помочь маме. Дай волю своему горю, Лори. Это все, что ты можешь сейчас сделать. И держись. Завтра приедет Оскар, пусть он занимается делами. Он парень практичный, все устроит как надо.

— Хорошо.

В ее голосе звучит облегчение, словно она ощутила мою поддержку. Как бы я хотел, чтобы это было правдой!

— Элис из дома номер три просила меня захватить вот это. Сказала, что приедет прямо в церковь.

Тетя Сьюзен, мамина сестра, вручает мне большой бисквитный торт. Она приехала несколько дней назад и стала для нас настоящим спасением. Сумела убедить маму, что даже после папиного ухода земля продолжает вращаться. Благодаря ей мама нашла в себе силы поговорить со священником о похоронах и решить, какое платье она наденет. Несколько лет назад тетя Сьюзен сама потеряла мужа, дядю Боба. Она способна понять мамино горе так, как не можем этого сделать мы с Дэрилом. Мы потеряли любимого отца, но мама лишилась второй половинки своей души, и сегодня ей предстоит присутствовать на похоронах этой половинки.

Иду в кухню с тортом в руках. Кто-то стучит в окно. Оборачиваюсь и вижу Сару. В эти дни все заходят в дом моих родителей через заднюю дверь. В дом моих родителей… Сердце мое сжимается. Неужели я когда-нибудь привыкну называть его просто маминым домом? Неужели мама привыкнет жить здесь совсем одна?

Я открываю дверь и впускаю Сару.

— Привет, — говорит она и, увидев лежащие повсюду горы продуктов, испускает удивленный вздох.

Полагаю, полки ближайшего супермаркета опустели. Тетя Сьюзен заказала пропасть всякой снеди, а также одноразовую посуду и салфетки.

— Потом это все можно будет отправить в мусорные баки, — объяснила она мне. — Поверь, после похорон никому не захочется заниматься уборкой и мытьем посуды.

К тому же сегодня утром наши друзья и соседи прислали не меньше десятка пирогов и тортов. В общем, думаю, голодным никто не уйдет.

Я рада, что эти печальные хлопоты взял на себя человек, который знает в этом толк. Хотя, как только Оскар вернулся из Брюсселя, мы связались с похоронной компанией. Есть ли на свете занятие мучительнее, чем выбирать гроб для любимого человека? Разве не все равно, дубовый он будет или сосновый, с медными ручками или же с серебряными? Мы остановились на первом попавшемся, но выяснилось, что для папы он слишком короток. Мне казалось, я сплю и вижу кошмарный сон. Реальность не может быть такой жестокой.

Сара подходит ко мне и обнимает за плечи:

— Держись, Лу!

Я молча киваю и начинаю усиленно моргать, отгоняя слезы. Глаза у меня теперь постоянно на мокром месте. Я не стала рассказывать Саре о том, что звонила Джеку. Из всех, кого я знаю, он единственный потерял отца. Я хотела поговорить с человеком, который понимает, каково мне сейчас. Примерно так я объяснила себе самой этот поступок. А вечером, сидя в одиночестве в детской спальне, я отчаянно захотела позвонить своей лучшей подруге. Стоило мне услышать ее голос, трещина, расколовшая нашу дружбу, исчезла. Я не просила Сару приехать, но на следующий день она примчалась без всяких просьб. И теперь, в день папиных похорон, она здесь, рядом со мной.