Элисон Скотч - Мелодия во мне

Вот приблизительно в таких словах Джинджер поведала свою историю Джейми, а тот не нашел ничего лучшего, как тут же поделиться добытой информацией с Пейдж. Конфиденциально, конечно. В надежде на то, что ее желтая газетенка, «Пейдж сикс», опубликует на своих страницах такую коротенькую, но интригующую заметку, способную привлечь внимание читателя. А уж потом он сделает развернутое интервью с Джинджер для очередного выпуска «Портретов американцев» и моментально захапает себе все мыслимые и немыслимые рейтинги. Но, как говорится, нет такой сенсации, которую нельзя было бы переплюнуть с помощью другой, еще более громкой сенсации. А поскольку Джейми далеко не тот профессионал, каким он себя возомнил, то Пейдж с легкостью его обыграла.

И вот двадцать минут спустя после разговора с нею я бешусь в бессильной ярости, не зная, на кого излить свой гнев. На Джейми? На Рори? На Саманту? На Питера? Или во всем виновата моя мать? Словом, у меня длинный список тех, с кем надо бы поквитаться.

– Поверь, ничего рационального в нашем поведении нет, – говорит Саманта едва слышно. – Мы и правда не знали, что нам делать. Но все мы страстно желали тебе добра, хотели, чтобы у тебя появился еще один шанс… Пусть нам многое не нравилось, и никто из нас не одобрял Питера, и уж тем более не оправдывал его поведения. Но и идея о том, что ваш брак не подлежит восстановлению, нам тоже не импонировала.

– Да дерьмо все эти ваши оправдания! – вспыхиваю я как спичка. – Пустая болтовня, и только.

– Между прочим, в тот самый первый вечер в галерее, когда мы устроили прием в твою честь, я ведь тебя пыталась предупредить, – обращается ко мне Рори. У нее всегда имеется в запасе веский аргумент в собственную защиту.

– О чем?! Что за чушь! – Я хватаю бокал, который предусмотрительно поставил на стол Андерсон, и осушаю вино до дна. Пью слишком быстро и слишком жадно, зато чувствую, как медленно потухает огонь, бушующий внутри меня.

– Никакая это не чушь, – возражает мне сестра. – Я хотела, чтобы домой тебя отвез именно Андерсон. Поэтому специально задержала Питера. Сделала это намеренно. Пыталась показать тебе, что я не одобряю всего того, что натворил Питер.

– Миленький же ты способ избрала для того, чтобы оповестить меня о том, что мой муж уже почти год гуляет с другой! – Слышу, как мой голос срывается почти на фальцет. – Командовала там всеми направо и налево! Вела себя как самая настоящая сучка! – Ах, больше всего на свете мне в эту минуту хотелось бы забыть все-все-все и не помнить ничего. И этот наш теперешний разговор тоже. Насколько же проще жить, не имея памяти. А еще надо попытаться научить новую Нелл контролировать приступы гнева, не давать воли чувствам. Но легко сказать! А если она не может контролировать? Или не хочет? Если она всегда была такой взрывной? Словом, я снова вернулась на исходную позицию. – И так всегда, Рори! Изо дня в день, неделю за неделей, – кричу я сестре.

– Брейк! – говорит Рори, и я слышу в ее голосе неподдельное негодование. – Между прочим, сестренка, такой мы тебя терпели не какие-то там недели, а долгие годы.

– А при чем здесь я? – взвизгиваю я. О, с какой бы радостью я сейчас отвесила оплеуху по этому хорошенькому личику. – Речь совсем о другом. О том, что сейчас я не могу идентифицировать себя как личность без вашей помощи, без ваших рассказов о том, кто я и какая я есть. Но вы и не подумали помочь! Вы ничего мне не рассказывали. И о чем это говорит? И стоит ли после этого заводить речь обо мне? Быть может, лучше о вас?

– О вас в этой ситуации вообще не может быть никакой речи, – подает голос Андерсон.

– А ты и вовсе сиди и молчи в тряпочку! Не суй свой нос туда, куда тебя не просят, – моментально набрасывается на него Рори.

– Я только хочу помочь Нелл. Или это запрещено? – отвечает ей Андерсон отнюдь не самым любезным тоном.

– Послушай! – уже кричит мне Рори. – Повторяю тебе в последний раз. Это я… я! – а не Питер, рассказала тебе все. Мне стало известно об его измене, я явилась к тебе и сообщила об этом. И что самое интересное – ты мне этого так и не простила. Никогда!

– Действительно, интересный факт! – кричу я в ответ. – И почему же я тебя не простила?

– Потому что потому! Да, ты его выставила вон. Но дело в том, что он сам был уже на грани ухода, ждал и выбирал подходящий момент, – отвечает мне Рори неожиданно спокойным тоном. – Ему нужен был какой-то веский предлог после того, как он в течение целого года путался с этой Джинджер. И вот ты выгнала его, а потом обрушилась на меня. На мне сорвала весь свой гнев! Дескать, если бы я промолчала и ты бы оставалась в неведении, то он бы от тебя не ушел. Подумать только, какой бред! Ну а к тому времени, как он одумался и стал умолять тебя принять его обратно, ты уже успела так обозлиться на нас двоих, что уже не имело значения, кто чего кому сказал. Ты все решила для себя раз и навсегда и по-другому думать не могла.

– Чепуха! Чушь собачья! – восклицаю я. Старая Нелл ни за что на свете не смогла бы оправдать и простить беспутного мужа. Или все же могла? Были же у меня, наверное, веские причины, очень веские, для того, чтобы в свое время понять и даже оправдать отца. Вот я и нашла способ, как трансформировать их применительно уже к собственному мужу. Кто знает, как оно все было на самом деле?

– Плевать я хотела на то, что ты думаешь об этом сейчас! – снова орет на меня Рори. – Все тогда изменилось, все… Ты принялась крушить направо и налево все, что имело смысл в твоей жизни. Если хочешь знать, ты даже перестала со мной разговаривать. Думаешь, я с готовностью прилетела к тебе сейчас? Страшно рада начать ворошить прошлое сызнова, да? Ничего подобного! Помнишь ту скабрезную присказку? Сначала заплати, а потом уже трахай! Вот так-то, моя дорогая!

Последние слова Рори произносит уже почти спокойно.

– А я ничего и не думаю, – огрызаюсь я в ответ.

– В том-то и дело. Стыд и срам мне! Вначале попользовались мною, а потом выбросили вон. Какой позор! – продолжает бушевать Рори.

– Послушай меня, Нелл! – снова вступает в разговор Саманта, этакий показательный островок спокойствия среди бушующего шторма. – Да, нам следовало рассказать тебе обо всем. Сейчас я говорю только от своего имени, но, поверь мне, я очень-очень сожалею, что мы этого не сделали.

– А что мой ребенок? – Я тоже беру себя в руки. – Вы знали о моей беременности? – Я обращаюсь сразу к ним обеим. – Знали и ничего мне не рассказали, да? Что вы знали? Что я собиралась делать со своей беременностью? Как предполагала справиться с этой ситуацией?

Обе одновременно трясут головами в знак отрицания.

– Я же тебе еще в госпитале сказала, что я ничего не знала, – тараторит Рори. – Честное слово! К тому же мы ведь с тобой тогда не разговаривали, – напоминает она мне снова.