Леонгард Франк - Избранное. В 2 т. Т. 2

Работник взял на руки новорожденного вместе с соломенной подстилкой и поднес его Матильде. Повернув морду, корова взглянула на теленка.

— Сейчас я тебе его отдам… Видишь, у него уже совсем короткие ножки. Бык хорошо помогает нам.

Мартин хитро усмехнулся, да и Астра была довольна. Всю зиму работник только и говорил что о преимуществах низкорослого скота. По его совету Астра задешево купила этого быка, когда ему минула всего неделя. Взявшись за руки, Матильда и Астра вышли из коровника.

— Я еще побуду с Эльзой, — сказал работник, запирая за ними ворота.

В сенях Астра поступила так же, как она поступила много лет назад, когда подружки встретили на дороге слабоумную Юлию. Пройдя немного, она вернулась назад, тихо засмеялась и поцеловала Матильду.

— Значит, он объяснил тебе, какой мы разводим скот! Боже мой, до чего же парень тебя любит.

Матильда поднялась по лестнице к себе в комнату. «Я еще побуду с Эльзой». Матильда улыбнулась, на сердце у нее было легко.

На следующее утро над крышами гулял ветер, шел холодный дождь со снегом, гвоздики на высоких стеблях прибило к земле, ветер растрепал кочаны капусты на грядках. А еще несколько дней спустя, когда Матильда ехала в маленьком фордике обратно к матери, луга, склоны и дальние горные цепи были уже покрыты ослепительно-белой пеленой, на которой явственно выделялись черные леса.

«Из-за несходства характеров» — так было написано в решении о разводе. «Ну что ж, может, это и есть настоящая причина», — подумала Матильда, пряча в ящик стола сложенный вдвое лист гербовой бумаги со множеством печатей.

Потом она села на лежанку. Какой-то кусок ее жизни остался позади. А теперь надо обо всем поразмыслить. Думая, она перебирала спицами. Если бы Зилаф не написал письма матери и не показал так откровенно свою сущность, она принесла бы себя в жертву и загубила бы душу. Об этой черте своего характера пора подумать.

Воскресный день располагал к размышлениям: было тихо, только за домом журчал ручей да тикали часы в комнате.

Итак, она на собственном опыте убедилась, что готовность жертвовать собой может привести к моральному падению. А такого проступка по отношению к себе человек не вправе совершать. Он должен беречь свою душу. Надо сострадать, когда страдает другой. Да, это прописная истина. Но нельзя загубить себя во имя того, чтобы другой не страдал. Нет, нельзя. Надо все взвесить и выбрать правильный путь. А что правильно — она знает. Это знает каждый. Не всегда нужно уступать, как уступала девочка-безручка. Матильда это поняла, запомнила и будет выполнять.

Молодая женщина еще долго сидела на печке, погруженная в свои мысли. Когда она спрыгнула с лежанки, чулок был уже наполовину связан.

Деревню занесло снегом, и снег все еще шел. На площадке перед домом намело сугроб высотой в метр. Надо опять расчистить дорожку, а то невозможно выйти на улицу.

К дому подошел работник в воскресном костюме. Он начал разгребать снег. Потом взобрался на высокую крышу. Во все стороны полетели снежные комья. Матильда заварила кофе.

Работник каждое воскресенье приходил в деревню и делал за обеих женщин всю черную работу. Кроме того, он сколотил двенадцать ульев — мать хотела завести новых пчел.

Матильда накрыла кофейник красным шерстяным колпаком. Вошел работник, и она налила ему кофе. Они сидели за столом, как муж с женой, и мирно попивали кофе. Матильда накинула на плечи теплый платок. Они почти не разговаривали. Потом она показала ему свое вязанье. Один чулок был уже готов. Эти чулки она вяжет для него.

Работник не привык, чтобы о нем заботились.

— Неужели? Что ты говоришь, Матильда?

Когда стемнело, он ушел.

«Долго так продолжаться не может. Да и люди уже болтают о нас», — думала Матильда, не отрываясь от вязанья.

Зима только начиналась, работник являлся каждое воскресенье. Для него всегда находилось дело. Весной он перекопал большую часть сада и покрасил ульи и забор ярко-зеленой масляной краской. Скоро ему придется снова уйти на пастбища. И он опять будет жить высоко в горах,

«Боже мой, — думала Матильда, — чем все это кончится?»

На следующий день с электропоезда на маленьком полустанке сошел незнакомый сухощавый человек и спустился в деревню. Он задал несколько вопросов хозяину гостиницы.

— В том белом доме! — сказал ему хозяин, показывая дорогу.

Матильда открыла незнакомцу дверь.

Он плохо говорил по-немецки, а она того хуже по-английски. Матильда спросила его, не говорит ли он по-французски.

— No, — ответил незнакомец.

Все же он кое-как растолковал Матильде цель своего визита. Он приехал с острова Явы. Его друг Уэстон, вот уже три года проживающий там, просил его справиться о здоровье фрау Зилаф. Но господин Зилаф обошелся с ним весьма неучтиво.

— Мы с мужем разошлись.

Это он сообщит своему другу. Пошлет ему телеграмму. Что еще протелеграфировать Уэстону? Как ей живется? Как здоровье? Незнакомец извинился за свое любопытство. Но ведь он приехал в эту деревню специально, чтобы справиться о фрау Зилаф. Его друг Уэстон ждет от него подробной телеграммы.

— Страстно ждет. Говорят так по-немецки? Страстно ждет.

Сердце Матильды готово было выпрыгнуть из груди. Она почувствовала, что оно бьется где-то у ребер, в горле, в затылке.

— Мне живется очень хорошо.

Матильда побелела как полотно.

Он очень рад этому обстоятельству. В свою очередь, он должен доверительно сообщить Матильде кое-что о своем друге Уэстоне, если она, конечно, не возражает. В тех краях все пьют, но его друг пьет слишком много. Не разрешит ли Матильда написать Уэстону, что ей это неприятно. Надо полагать, такое заявление принесло бы Уэстону большую пользу.

Лицо Матильды на секунду покрылось румянцем.

— Я не имею права запрещать что-либо господину Уэстону.

Но что бы ни говорила Матильда, она знала: ее сердце уже с ним.

— Жаль! — Незнакомец улыбнулся. Улыбались главным образом его глаза и подстриженные седые усы. Ну, а теперь ему хотелось бы осмотреть старый рыцарский замок.

— Там ничего не осталось, кроме обломков стены на лужайке. Уцелевшие камни, из которых был сложен замок, пошли на наш дом.

Значит, Бедекер врет, или, быть может, он невнимательно прочел это место. Уже стоя в дверях, незнакомец спросил Матильду, не передать ли ему в телеграмме привет от нее.

Матильда кивнула. Отступив назад, она заперла дверь и тут же прислонилась к дверному косяку. Ноги у нее подкашивались. Она без сил опустилась на пол и, стоя на коленях, прижалась лбом к двери.

Перед глазами мелькали то искры, то яркие пятна. Но в голове упорно билась мысль: незнакомец действительно приходил, это не сон, а явь. Когда Матильда поднялась с колен, все вокруг стало совсем иным. Все приобрело смысл. Теперь ей не надо было принимать решений, не надо было ни о чем думать, только жить. Весь мир преобразился.