Розамунда Пилчер - Собиратели ракушек

Оливия молчала.

— Нет, — наконец произнесла она. И этого он тоже ждал, причем знал, что сестра сказала правду, потому что она всегда говорит правду. — Никогда не слышала.

— Дело в том, что они наверняка существуют.

— Что толкает тебя на эти бесплодные поиски?

Ноэль рассказал ей о найденном письме.

— «Террасные сады»? Эта картина находится в Нью-Йорке, в Метрополитен-музее.

— Совершенно верно. И если дед написал этюд для «Садов», то почему нет набросков к «Источнику», к «Влюбленному рыбаку» и ко всем его прочим картинам, которые давно стали классикой и наводят скуку на посетителей музеев всех мало-мальски уважающих себя столиц мира?

Оливия задумалась. Потом спросила:

— Может быть, он их уничтожил?

— Глупости. Старик никогда ничего не уничтожал, ты знаешь это не хуже меня. В жизни не видел дома, который был бы так забит старым хламом, как наш на Оукли-стрит. Ну разве что «Подмор Тэтч». Мамин чердак может в любую минуту загореться. Если бы какой-нибудь страховой агент увидел, что там творится, с ним бы припадок случился.

— Ты туда давно заглядывал?

— В воскресенье, искал свою ракетку.

— Это все, что ты там искал?

— Ну, я вообще поглядел, что там и как.

— Например, не засунута ли куда-нибудь папка с набросками Лоренса Стерна?

— Что-то вроде того.

— Но ты ее не нашел.

— Разумеется, нет. В этом хаосе вообще ничего не найдешь.

— Мама знает, что именно ты искал?

— Нет.

— Какой же ты жалкий слизняк, Ноэль! Почему тебе всегда надо делать все тайком?

— Потому что мама не имеет ни малейшего представления, что у нее там свалено, как не знала, чем загроможден чердак на Оукли-стрит.

— Ну и что ты там углядел?

— Спроси лучше, чего не углядел. Старые коробки, сундуки с платьями, связки писем. Портновские манекены, игрушечные коляски, скамеечки для ног, мешки с шерстяной пряжей, весы, коробки с деревянными кубиками, пачки журналов, альбомы с узорами для вязания, старые рамы для картин… назови наугад любую вещь, какая придет тебе в голову, и будь уверена — она там! Поверь, это очень опасно, в любую минуту хлам может загореться. Да еще при такой крыше. Одной искры в ветреный день довольно, чтобы дом сгорел в несколько минут, никакие пожарные приехать не успеют. Остается только надеяться, что мама выпрыгнет из окна и не сгорит заживо. Слушай, пицца потрясающая. Ты сама пекла?

— Я никогда ничего не готовлю. Все покупаю в кулинарии.

Оливия подошла к столу за его спиной. Ноэль услышал, как она наливает себе виски, и улыбнулся. Теперь он знал, что сумел вселить в нее тревогу и привлечь к себе внимание, а может быть, даже вызвать сочувствие. Она вернулась к камину, села на диван, сжала в руках стакан и уставилась на него.

— Ноэль, ты правда считаешь, что чердак может загореться?

— Да, конечно. Просто уверен.

— И что, по-твоему, мы должны сделать?

— Освободить его.

— Мама никогда не согласится.

— Ну, тогда хотя бы разобрать. Но большая часть хлама совершенно бесполезна, ее можно только сжечь — например, стопки журналов, альбомы для вязания, шерстяную пряжу…

— Пряжу-то зачем?

— Ее всю съела моль.

Оливия промолчала. Он доел пиццу и принялся за сыр — отрезал кусочек своего любимого «бри».

— Признайся, Ноэль, ты нарочно раздуваешь из мухи слона, чтобы под этим предлогом произвести розыски. Так вот, если ты найдешь эти эскизы или еще что-нибудь ценное, не забывай: в мамином доме все принадлежит ей.

Он встретил ее взгляд, изобразив оскорбленную невинность.

— Неужели ты подумала, что я способен стащить их?

— Не исключено.

Он счел за благо пропустить эту реплику мимо ушей.

— Если мы найдем эти эскизы, как ты думаешь, сколько они могут стоить? Наверное, не меньше пяти тысяч фунтов каждый.

— Ты говоришь о них с такой уверенностью, будто знаешь, что они там.

— Ничего подобного, я ничего не знаю! Я просто предполагаю, что они могут там быть. Но гораздо важнее другое: чердак опасен в пожарном отношении, и я считаю, что оставлять его в таком состоянии просто преступление.

— Тебе не кажется, что в связи с этим следует произвести переоценку дома и отразить это в страховом полисе?

— Когда Джордж Чемберлейн покупал для мамы коттедж, он все учел. Может быть, тебе стоит переговорить с ним. Кстати, в эти выходные я свободен. Поеду к маме в пятницу вечером и начну разгребать авгиевы конюшни. Позвоню ей и предупрежу.

— Ты спросишь ее об эскизах?

— А как ты считаешь — стоит?

Оливия ответила не сразу.

— Нет, не стоит, — наконец произнесла она. Ноэль удивленно раскрыл глаза. — Мама может разволноваться, а я не хочу, чтобы она волновалась. Если ты найдешь эскизы, можно сказать, а если же нет — не стоит ее тревожить. Но не смей и заикаться о продаже картин, понял? Они не имеют к тебе никакого отношения.

Ноэль прижал руку к сердцу.

— Честное скаутское. — Он ухмыльнулся. — А ведь я тебя убедил.

— Ты гнусный, скользкий прохиндей, и тебе меня никогда не убедить.

Притворившись, будто не слышит ее слов, он молча доел ужин, встал и пошел к столу налить себе еще виски.

— Ты действительно поедешь? К маме, в «Подмор Тэтч»? — спросила она.

— Не вижу причин отказываться от поездки. — Он вернулся к своему креслу. — А что?

— Можешь оказать мне услугу?

— Услугу?

— Тебе что-нибудь говорит имя Космо Гамильтон?

— Космо Гамильтон? Еще бы! Возлюбленный из солнечной Испании. Неужели он снова возник в твоей жизни?

— Нет, он не возникал в моей жизни. Он из нее ушел. Космо Гамильтон умер.

— Что? Умер?! — Ноэль был искренне потрясен. Лицо у Оливии было спокойное, только очень бледное и как бы застывшее, и ему стало стыдно за свое игривое предположение. — Господи, какое несчастье! Что же с ним произошло?

— Не знаю. Он умер в больнице.

— Когда ты узнала?

— В пятницу.

— Но ведь он был еще совсем молод.

— Ему было шестьдесят лет.

— Тяжело тебе сейчас.

— Да, не стану скрывать. Но тут вот еще что — у Космо осталась дочь, Антония. Она прилетает завтра в Хитроу с Ивисы, поживет у меня несколько дней, а потом поедет в «Подмор Тэтч» и присмотрит за мамой.

— А мама в курсе?

— Конечно. Мы в субботу обо всем договорились.

— Мне она ничего не сказала.

— Я была уверена, что не скажет.

— Сколько ей лет, этой девочке… Антонии?

— Восемнадцать. Я хотела сама отвезти ее и провести с ними субботу и воскресенье, но должна встретиться с одним человеком…

Ноэль поднял бровь — он снова стал самим собой.

— Деловая встреча или свидание?

— Деловая встреча. С дизайнером-французом. Это ужасный чудак, он остановился в отеле «Риц», и мне непременно нужно с ним кое-что обсудить.

— И потому?..

— И потому, если ты в пятницу поедешь в Глостершир, захвати, пожалуйста, Антонию. Ты сделаешь мне большое одолжение.