Михаил Белозёров - На высоте птичьего полёта
- Название:На высоте птичьего полёта
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ООО Остеон Групп
- Год:2018
- Город:Ногинск
- ISBN:978-5-85689-226-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Михаил Белозёров - На высоте птичьего полёта краткое содержание
На высоте птичьего полёта - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Бывай!
— Погоди!.. — крикнул он как будто в отчаянии.
— Пока! — настоял я на своём, не веря ему ни капли.
Пружина толкнула меня в ближайшую пивную лавку. Я поднялся на эскалаторе, взял полтитра и прочистил мозги. Только они не прочистились, стало хуже: я не в силах был понять Радия Каранду, и он скатился в одну компанию с Ефремом Набатниковым, позывной Юз, который прикрылся мной, и ещё с одним типом, имени которого я называть не хочу, который зарабатывал деньги на крови братьев; и надо было ещё привыкнуть к такому положению вещей, в котором друзья живут с оглядкой. А если мы будем все оглядываться, считать плюсы да минусы, рано или поздно нас сомнут. Врагов слишком много, охочих до крови.
В Тушино я зашёл в цокольный магазин, который уже считал своим, хотя был здесь всего пару раз, тупо взял с витрины три бутылки армянского коньяка и тупо же поднялся к себе в башню на тридцать седьмой этаж; пить я начал прямо в лифте, хотя там наверняка была камера, но мне было плевать. Мне надо было, чтобы тоскливо-песочно-зыбучее состояние, которое схватило меня за горло, чуть-чуть ослабило хватку, иначе я мог провалиться ещё глубже и выкарабкиваться пришлось бы до конца года, да и то непонятно с каким результатом. А это была такая роскошь, которую я себе позволить не мог. На этой дикой мысли я наконец и сдёрнул его, как «ручник» — свой синдром войны, заставив себя хотя бы до утра забыть Наташку Крылову, дочь Варю и всё, чтобы было связано с моим ранением, а также замкомроты Жору Комиссарова, с позывным Лось, которого убило сосной, танковую атаку на наши позиции под Лисичанском, к которой мы не были готовы, Нику Кострову, двух придурков фашистов, которых я застрелил, Калинина с оторванной кистью, и ещё много чего другого; в общем, я замер в полушаге от пропасти, и равновесие было хрупким, и мир колебался, как огромный мыльный пузырь, и безмерная тоска готова была принять меня в свои объятья, но я показал ей фигу и, кажется, взял себя в руки. Этот приём действенен только в том случае, когда ты контролируешь своё состояние. Стоило забыться, отдаться ощущениям вселенской потери, как всё моментально летело вверх тормашками, и тогда наступал коллапс. Один раз, в самом начале, я влетел в него с размаху, и это было ужасное состояние разорванного на куски человека.
Я стоял, не сняв пальто, смотрел на тёмный Химкинский лес, где горела пара тоскливых огоньков, и старался ни о чём не думать. Мне казалось, что я зря сюда забрался, на тридцать седьмой этаж, в чужом мне город, где я занимаю чужую должность и живу чужой жизнью, исполняю чужую волю и даже сплю с чужой женщиной. Я подумал, что мы поколение, которому брошен вызов, и что моё место там, в голодном Донбасс, а не здесь, в сытой, уютной и красивой Москве; но в тот раз не решился плюнуть на всё и уехать, меня, как ни странно, ещё держал этот город, что-то в нем было, чего я не мог проигнорировать — должно быть, то, что привело не одного меня в окопы Донбасса.
В общем, я некоторое время балансировал, как канатоходец над Гранд-Каньоном, и коньяк делал своё доброе дело, но это было только началом долгого пути, и я уже собрался было перейти к следующий его стадии — отправиться в кабинет, чтобы завалиться на диван прямёхонько в верхней одежде и повыть в потолок, чтобы пружина, сидящая во мне, отпустила хотя бы чуть-чуть, капельку, совсем немножко, и можно было налакаться до самозабвения, до провала в памяти, до обнуления, как вдруг позвонила Вера Кокоткина, и я невольно прекратил рефлексировать. Она взволнованно дышала, как хромой после стометровки.
— Михаил Юрьевич, я не могла раньше с вами связаться…
Я удивился: с чего бы ей извиняться, не из-за того ли, что я от неё шарахаюсь, как от прокажённой, и посмотрел на часы. Было восемнадцать тридцать пять, рабочий день только-только закончился, значит, Вера Кокоткина соблюла компаративную этику и решила вынести сор из избы во внерабочее время. Тем лучше, меньше свидетелей, но больше шансов быть преданным одним из нас на излёте.
— Мы можем с вами встретиться?
Чёрт знает что! Раздражение глухо поднялось во мне. Налакаться не дадут! И ошибся всего лишь в цене вопроса. А цена была такова, что надо было бежать на эту свиданку, очертя голову, и как минимум сказать большое-пребольшое спасибо Вере Кокоткиной, которая беспрестанно строила мне глазки, правда, пока без всяких прямых намёков на дружбу и отношения.
— Да, конечно. Когда и где? — спросил я, давя в себе сомнения.
— Прямо сейчас, я буду вас ждать…
Она назвала модный ресторан на Ленинградском шоссе — «Тартони», в несколько средневековом стиле, с коническим столпом из шамота посредине зала и мрачными же стенами, с коваными решетками на окнах и с рыцарями, в доспехах которых торчали бычки. В этом ресторане мы один раз с Валентином Репиным подрались с охранниками, но это было давно, когда я ещё был в весе петуха и мы тайком от Аллы Потёмкиной и Жанны Брынской отмечали мою выписку из госпиталя. Валентину Репину сломали очки, а мне наваляли по первое число.
Я вызвал такси и поехал. Початую бутылку коньяка я взял с собой в качестве свидетеля.
Было тёмно, холодно и дождливо. Капли дождя разбивались и ползли по стеклу. Витрины и реклама мелькали, как в калейдоскопе. Я пил и думал, что тайна у Аллы Потёмкиной какая-то странная, её никому нельзя доверить, даже мне. Разве бываю тайны от настоящих любимых? Я подозревал, что я ненастоящий, выдуманный. А ещё я думал, что человек носит в душе кучу заблуждений, чтобы доверять им больше, чем кому-либо. Почему?
Я вышел из такси, оставив пустую бутылку на сиденье. Снаружи было ветрено, мрачно и сыро. Перед «Тартони» рябились лужи, деревья тревожно шелестели, луна мелькала сквозь бешеные тучи, призывая войти и забыться, и только капли дождя, казалось, были в своей стихии, весело мерцали в свете фонарей.
Я сразу нашёл Веру Кокоткину по её задорному носику и чёрным, воспалённым страстью глазами. Она пряталась за коническим столпом и подавала мне нервные знаки. Столик был на двоих, и она заказала две рюмки водки, её уже была пуста.
Я выпил свою и потребовал:
— Рассказывай!
Она сморщилась, как печёное яблоко, собираясь с духом, закусив губу, потом надула щёки, но ничего достойного выдать не смогла, кроме мычания. Подошёл официант. Я оценивающе посмотрел на Веру Кокоткину; она нервно рвала скатерть и дышала, как лошадь на дерби, глаза у неё были загнанными, как у беса при виде креста.
— Принесите ещё пол-литра и селёдки с чёрным хлебом, — попросил я.
Хорошо приготовленная селёдка с луком была моей слабостью, в такие двусмысленно-нервные моменты я на ней душу отводил.
— Чего молчишь? — спросил я, когда официант пропал за фирменной колонной.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: