Жиль Легардинье - Больше не промахнусь!

Основные приготовления закончены; я поднимаюсь к себе, чтобы принять душ и переодеться.

Я сушу волосы и поглядываю в окна гостиной. Парацетамол между сеансами умывания тоже наблюдает за суетой, царящей во дворе.

– Ты останешься здесь, малыш, я буду навещать тебя время от времени.

Я не единственная, кто переоделся к обеду. Спустившись вниз, я обнаруживаю месье Альфредо в шикарном наряде. Теперь на нем не привычный синий халат, а белоснежная рубашка и строгий элегантный костюм серого цвета.

– Вы роскошно выглядите, – говорю ему я.

– Спасибо. Этот день очень важен для меня.

Я ощущаю аромат его одеколона – древесный, мужской, надежный.

Все готово. На столе с закусками, рядом с маленьким букетом красных роз стоит портрет очень красивой женщины. Это Мануэла. Эмили не преувеличивала, когда говорила о ее фотографиях в комнате консьержа. Ее красота действительно привлекает внимание.

Такое впечатление, будто мы на свадьбе. Все красиво одеты, улыбаются, шутят. Некоторые только знакомятся, другие, судя по всему, не виделись с прошлогоднего обеда, но очень рады встрече. Повсюду бегают дети. Мне кажется, что тут собрались все жильцы. Месье Альфредо поднимается на ступеньки подъезда и хлопает в ладоши.

– Дамы и господа, друзья мои, настал час аперитива. Предлагаю отведать портвейн, который вы вряд ли когда-нибудь пробовали!

Бокалы наполняются будто сами собой, царит атмосфера всеобщего веселья. Мы чокаемся. Люди начинают общаться. Я слушаю. Мужчины в основном говорят о работе. Женщины – о детях. Я держусь в стороне.

Солнце уже осветило двор, и молодая женщина на каблуках пытается поймать сына, чтобы надеть ему кепку, но он вырывается. Месье Альфредо окликает ребенка:

– Микаэль, пожалуйста, доставь мне удовольствие, надень эту кепку. В ней ты похож на гонщика.

Малыш тут же слушается. Месье Альфредо – поразительный человек. Будь это в самом деле свадьба, он однозначно был бы отцом семейства. Все его уважают. С каждым он говорит доброжелательно, но не стесняется высказаться, если что-то не так. Однако, несмотря на солнце и праздничную атмосферу, мы не на свадьбе и мы не семья. Мы жильцы дома, где он работает консьержем. Я не раз задавалась вопросом, как люди реагируют на его прямолинейность, и результат меня удивил: к мнению месье Альфредо все прислушиваются. Более того, все его ценят.

Сосед, чья машина оставляла масляные пятна во дворе, подает сигнал, и мы поднимаем бокалы в честь Мануэлы и месье Альфредо. Тост, посвященный покойной жене, кажется, не вызывает у месье Альфредо ни печали, ни даже легкой грусти. Он ведет себя так, словно она сидит рядом. Чуть раньше я заметила нежный взгляд, который он бросил на ее фотографию. Я думала, что подобные чувства возможны только по отношению к живым людям. По-моему, это очень трогательно.

Когда приходит время садиться за стол, месье Альфредо говорит мне:

– Мари, мне очень жаль, но месье Дюссар еще в командировке. Он возвращается 13-го числа. Я посадил вас рядом с мадам Шэньчжэнь, третий этаж налево.

Значит, месье Дюссар возвращается 13-го… Вас это, возможно, удивит, но, хотя в списке главных подозреваемых остался только он, мне все сложнее представить его в роли загадочного воздыхателя. Либо ему удается виртуозно шпионить за мной…

Месье Альфредо подводит меня к столу:

– Вы будете сидеть справа от меня.

Он знакомит меня со многими людьми. По профессиональной привычке, называя имена, он не может удержаться, чтобы не указать местоположение квартиры. Бертраны, четвертый этаж, прямо. Месье и мадам Бензема, второй этаж, направо. Меня это забавляет. Через несколько минут я ловлю себя на том, что сама, протягивая руку, представляюсь: «Мари Лавинь, четвертый этаж, прямо».

Мадам Шэньчжэнь знает всех жильцов. Она живет здесь очень давно и представляет собой странную смесь: ее азиатское имя контрастирует со средиземноморской внешностью и южным акцентом. Мадам Шэньчжэнь бросает вызов всем штампам.

– Я хорошо знала Мануэлу, – признается она. – Бедняжка умерла всего через два месяца после моего мужа. Мы с ней были похожи. Мы принадлежали к одному поколению, так и не обзавелись детьми и всегда много работали. Мануэла и Альфредо приехали из Португалии, мой муж был китайцем, а я родилась на побережье.

На мой акцент везде обращали внимание. Мы все чувствовали себя здесь чужими. Это поневоле сближает. Должна сказать, что, когда мой муж-китаец был не согласен с португальцем Альфредо и они повышали голос, мы уже ничего не понимали! К счастью, мы с Мануэлой умели их успокоить, и все заканчивалось миром.

Украдкой кивая на разных жильцов, она рассказывает мне их истории. Эта дама снова меня поражает: ее никогда не видно, но она все знает.

– Как же так получилось, что вы одна? – спрашивает она меня. – Просто удивительно, такой прекрасный цветок, как вы…

Она раскрыла мою растительную половину. Что касается животной, придется дожидаться того, кто сможет подтвердить ее существование. В конце концов, красивый цветок – это не так уж плохо: учитывая сегодняшнюю погоду, я могу предаться фотосинтезу.

– Я прихожу в себя после сложного романа.

– Смотрите, не затягивайте с этим. Никогда не знаешь, что готовит нам будущее.

Гости по очереди подходят к шведскому столу и накладывают себе еду. Месье Альфредо расставил большие подносы с португальскими блюдами. Он наполняет тарелки и уговаривает нас попробовать то, что нам незнакомо. Все очень вкусно, хоть и выглядит необычно. Я все же отмечаю, что мужчины выбирают колбасу и мясо, тогда как женщины отдают предпочтение салатам и овощам.

Я приношу закуски мадам Шэньчжэнь, которой трудно ходить.

– Месье Альфредо работал вместе с женой?

– Нет, она одна занималась домом, а он работал в мэрии, в службе озеленения. Тогда это называлось по-другому. Он стал работать с ней, когда они разбогатели.

– Разбогатели?

– Вы не знаете эту историю?

– Нет.

– Бригада садовников, в которой работал Альфредо, раз в две недели играла в лото. Небольшие суммы, которые удавалось выигрывать, они тратили на совместные пирушки. А потом, как всегда, об этой традиции забыли, молодежи стал неинтересен этот маленький ритуал. И на той неделе, когда они отказались играть, Альфредо впервые купил билет один. И выиграл кучу денег!

– Значит, он богат?

– Да! Чертовски богат!

– И все равно работает консьержем?

– Они с Мануэлой никому не рассказали о своей неожиданной удаче, только нам, потому что мы были друзьями. Я помню все так, словно это случилось вчера. Они сообщили нам эту новость в субботу, второпях – поскольку Мануэла собиралась чистить кафель в своей комнатке. Альфредо спросил Мануэлу, чего бы ей хотелось, предложил путешествовать по миру, отдыхать. Она ответила, что любит свою работу и ничего не хочет менять. Она не могла сидеть без дела. Не в ее это было натуре.