Жиль Легардинье - Больше не промахнусь!

И уверяю вас, он каждый день расплачивается за то, что заставил меня пережить. Я еще не доставила ему удовольствие и не призналась, что своими загадочными письмами он вызвал во мне целый шквал эмоций, за которые я буду ему вечно благодарна.

Месье Альфредо сообщил, что в другом крыле скоро освободится квартира, и, если мы захотим, он будет рад нам ее сдать. Мы бы очень этого хотели. Но мы обдумаем это позже, поскольку сегодня – время праздновать.

Я решила оторваться на полную катушку. Я хочу танцевать с Александром, с Жюльеном, с Сандро, который пришел с Мелани. Но прежде чем я пущусь во все тяжкие, мне предстоит еще одно испытание. Гадкая Эмили все же ухитрилась подложить мне свинью: в качестве лучшей подруги и свидетельницы я должна произнести речь перед десертом. Лучший друг Жюльена уже отстрелялся, у него было шесть страниц, на которых он перечислил все позорные случаи, произошедшие с женихом начиная с детского сада…

Я решила положиться на интуицию. Перед тем как взять слово, я на секунду представила, что это моя свадьба. Я хотела бы, чтобы на ней все было так же красиво. И чтобы моим мужем стал Александр. Я знаю, что он посмотрел на меня, когда Жюльен с Эмили обменялись кольцами. Я сделала вид, что не заметила, иначе я бы точно разревелась от избытка чувств.

В своей речи я рассказала о том, что мне нравится в Эмили: о ее смехе, ее верности, ее убеждениях и взглядах на жизнь, а также о той опасности, которой Жюльен подвергает себя каждый день, когда ест то, что она приготовила. Говорила я недолго, а закончила свое выступление детской песенкой: «Жених без усов! Невеста без трусов!» Гости опешили, а мои коллеги покатились со смеху. От хохота Флоранс снова упала со стула. Надеюсь, на этот раз она не вывихнула запястье. Я испугалась, как бы Валери рефлекторно не задрала блузку. Веселая Эмили не раздумывая метнула в меня букет. Но я поймала его, как ловят одинокие женщины, которые видят в этом знак скорого замужества. Поживем – увидим. Однако впервые я верю в это всем сердцем. Я больше не промахнусь!

Вечером, когда мужчины сняли пиджаки и галстуки, а женщины продолжали следить за своим внешним видом, мы начали танцевать. Я говорила себе, что буду танцевать со всеми, но никак не могу расстаться с Александром. Мы кружимся в медленном танце даже под быструю музыку, и это смешит наших близких. За плечом Александра среди незнакомых людей я замечаю Сандро и Мелани, Кевина и Клару, Валери и Венсана. Я всегда буду помнить эту сцену. Это один из самых красивых фрагментов моего пазла. А ведь мне столько пришлось пережить, чтобы к этому прийти…

Я могла бы танцевать так часами напролет, в объятиях мужчины, с которым могу делать все что захочу. И когда кто-то похлопал меня по плечу, я ощутила легкую досаду. Но, увидев, что это Эмили и Жюльен, я тут же сменила гнев на милость.

– Можно тебя на минутку?

– Разумеется, только не заставляйте меня произносить еще одну речь.

Они смеются и знаком приглашают Александра следовать за нами. Молодожены отводят нас в сторону. Наверное, они хотят нам о чем-то сообщить: например, что они выиграли в лотерею и теперь будут единственными акционерами компании. Или, еще лучше, что Эмили беременна. Это было бы замечательно. Жюльен говорит:

– Мари, у нас есть для тебя подарок.

Эмили кивает с улыбкой, которую я хорошо знаю: обычно она не предвещает ничего хорошего. Она протягивает мне большой плоский пакет. Сквозь бумагу я чувствую край рамки.

– Предупреждаю, если ты увеличила фото, на котором я в костюме кролика, клянусь, я тебе отомщу.

Александр с Жюльеном не знают эту историю и потому озадаченно переглядываются. Они явно заинтригованы. Я разворачиваю бумагу.

Чтоб у тебя дохлая крыса в руках зашевелилась, когда ты несешь ее на помойку! Они вставили в рамку письмо, которое я отправила Жюльену от лица Эмили! Они все знают!

– Вот оно к тебе и вернулось, – говорит Эмили, целуя меня. – Спасибо, подруга, без тебя этого вечера не было бы.

Жюльен обнимает нас обеих. Александр читает письмо.

– А что, собственно?..

Эмили говорит ему:

– Беги, пока не поздно, эта женщина – угроза для общества.

Я добавляю, глядя на Александра:

– Не только ты у нас мастер строчить дурацкие письма.

И мы обнялись все вчетвером. Мы стояли так близко друг к другу, что я не уверена, что гладила бедро именно Александра. Что я опять натворила?

Спасибо, что дочитали. Рад встретить вас здесь. Для меня это почти как ужин с близкими людьми после спектакля: не хочется оставаться одному в тишине темного зала.

Если позволите, я хотел бы посвятить эту книгу тем женщинам и мужчинам, которые засыпают в одиночестве – в своей постели, в своем сердце, в своей жизни. Желаю им только одного: чтобы это скорее изменилось, и у них появился тот, кому можно пожелать доброй ночи. В этом нет ничего невозможно.

Я действительно думаю, что мы не созданы, чтобы жить в одиночестве. Я никогда ничего не боялся – заметьте, это не смелость, а беспечность! – кроме мысли о том, что мне некого будет любить.

У всех людей есть семья, у многих даже не одна.

В детстве я жил на улице Кло-Лакруа в маленьком пригороде. Это была абсолютно прямая улица, застроенная самыми разными домами. В глубине, завершая картину, возвышалась красивая мельница. Возвращаясь из школы, из магазина, с вокзала или с другого конца света, я чаще всего попадал на эту улицу сбоку, и мне приходилось преодолевать две трети ее длины, прежде чем я добирался до своего дома.

Идя по улице, я всякий раз думал о тех, кто живет рядом со мной. Мы все друг друга знали. Здесь жили молодые люди, мои друзья, люди постарше, инженеры, ремесленники, домохозяйки, учительница, массажистка, каменщик,

сотрудница мэрии, социальная работница, бывшая портниха, отставной военный… Целый маленький мир. Все были приветливы, кроме старой карги, чей дом стоял в конце улицы. Она всегда возвращала закатившийся к ней мяч проколотым. У нее был огромный страшный пес, такой же злой, как его хозяйка. Мы раза три, не меньше, разносили в щепки ее почтовый ящик!

Поднимаясь по улице, я проходил мимо моих друзей, Мишель и Изабель, мимо Жанины и Жоржа, мимо Яник, Жаклин и Андре, мимо Габи и Рожера. Огромный дом Иветты и Бернара всегда вызывал у меня восхищение. Напротив жили Ненен и ее сын Жан-Луи. С нашей вишни, с места гораздо выше того, куда родители разрешали мне залезать, я видел большинство их домов. Я много чего пережил с ними. С каждым из них.

По дороге домой, по мере того как я приближался к нашей ограде, я ощущал любовь, которая невидимой стеной окружала мое детское царство. Каждый шаг к дому номер 20 подтверждал, что я вступаю на свою землю, в цитадель уз, таких разнообразных и необходимых. Я был у себя дома, потому что там жили любящие меня люди. Благодаря им я понял главное: неважно, где ты живешь, важно – с кем.