Том Бойл - После чумы [Авторский сборник]

— Я люблю тебя, — говорил он, потому что так оно и было, потому что его чувство было бесподобным — ни триумф, ни восторг, ни всплеск, а вечное непобедимое течение.

И сотню раз в день она тоже повторяла:

— Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Однажды вечером они сидели вдвоем у него дома. Похолодало, шел дождь со снегом и ледяной крупкой, оледеневшие деревья казались стеклянными. Это была ее идея выйти на улицу, окунуться в завесу дождя и снега, чтобы морось блестела на плечах курток и в волосах, послушать потустороннюю барабанную дробь летящих из далекой тропосферы капель — одновременно такую неведомую и такую знакомую.

Они скользили вдоль набережной и смотрели на толстые отяжелевшие покачивающиеся провода линий электропередач. Возвратившись домой, он разжег камин, а она, просушив волосы полотенцем, приготовила горячий шоколад, плеснув в него «Jack Daniel's» 1. Как обычно, для большего комфорта они взяли на прокат пару кассет: «Подростки занимаются сексом, — пояснил он, — а потом расплачиваются за это». Не успел маньяк с болтающимся в пустом рукаве мясницким крюком выбраться из вентиляционного люка, как зазвонил телефон.

Это была его мать, она звонила из отеля в Бостоне, куда ее пригласил отдохнуть — ил и переспать? — на уик-энд мужчина, с которым она встречалась последнее время. Он попытался представить себе мать, но ничего не получилось. Тогда он на мгновение прикрыл глаза, чтобы сконцентрироваться, — бесполезно. «Все в порядке? — поинтересовалась она, — а то шторм и вообще не по себе… Пет, до Бостона непогода пока не докатилась, но в прогнозе погоды сказали, что ждать осталось недолго». Он повесил трубку, но не прошло и двух секунд — она даже не успела нажать на кнопку «старт» на видике, — как телефон снова затрезвонил. Теперь это была ее мать. Она достаточно выпила, звонила из ресторана — Чина слышала в трубке шум голосов.

— Сидите дома, — надрывалась мать. — На улицах — каток. Даже не думайте ехать куда-нибудь па машине!

Она и не собиралась. Ей хотелось только быть с Джереми, провести с ним всю ночь на огромной кровати в спальне его матери. Они стали заниматься любовью почти сразу, когда начали встречаться в конце прошлого учебного года, но это всегда был секс в машине, на одеяле, наспех брошенном на землю, или в парке на газоне — секс впопыхах, совсем не так, как ей бы того хотелось. Она мечтала сделать это как в кино, где кинозвезды соблазняют друг друга в постелях, размером с небольшую планету, и занимаются этим снова и снова, пока не падают в изнеможении в сбитые подушки и смятые одеяла — она, положив голову ему на грудь, а он — покровительственно обняв ее за плечи; музыка постепенно стихает, переходя в тихое гитарное соло, и все в кадре сияет, словно сбрызнуто жидким золотом. Вот как это должно быть. Вот так это и будет. По крайней мере, сегодня ночью.

Она бродила по кухне с телефоном в руке, лениво пританцовывая медленную сарабанду, разглядывая морозный узор на окошке над раковиной. На улице было тихо, только ледяная крупка, в которую окончательно превратился дождь, шуршала по крыше. Девушка открыла дверцу холодильника и вытащила коробку с мороженым. Чина была в его носках — таких толстых, что они могли бы сойти за тапочки, — еще на ней были черные лосины и большущий длинный свитер. Гладкая плитка на полу казалась такой же скользкой, как и тротуар на улице, и ей безумно нравилось кататься по ней в этих огромных носках.

— Ага, — бормотала она в телефон. — Ага. Да, мы смотрим кино, — она утопила палец в мороженом, а затем сунула его в рот.

— Давай, — крикнул ее Джереми из гостиной, где угрожающе подрагивало изображение маньяка, задержанное кнопкой «пауза». — Ты пропустишь самое интересное.

— Ладно, мам, пока, — сказала она и повесила трубку. — Мороженого хочешь? — спросила она, облизывая палец.

В ответ снова послышался голос Джереми — ни высокий, ни низкий, с приятной хрипотцой — голос красивого, очень красивого парня, который легко мог бы стать звездой телешоу:

— А какое есть?

У него были широкие плечи, накачанные бицепсы, улыбка, от которой в глазах вспыхивали искорки, и коротко стриженные волосы, торчащие ежиком на макушке. А еще он всегда напевал — она это просто обожала — своим сильным голосом он мог спеть любую песню, и, казалось, не было такой — даже очень старой, — которой бы он не знал. Она зачерпнула мороженое и припомнила, как однажды прошлым летом он постукивал пальцами по рулю в такт музыке и его голос все поднимался в превосходном дуэте с Билли Корганом, [42] Билли Корган — лидер группы «Smashing Pumpkins». а вокруг царила тихая ночь, и по обеим сторонам длинной аллеи склонялись клены.

— Шоколадное. Швейцарский шоколад с миндалем.

— Отлично, — ответил он и поинтересовался, нет ли там еще взбитых сливок или, может быть, сливочной помадки — он не сомневался, что у его матери, наверняка, есть баночка в заначке: — Посмотри за банкой с майонезом на верхней полке.

Когда она обернулась, он уже стоял в дверях.

Она поцеловала его — они целовались всегда, когда и где бы ни встречались, даже если один из них только что просто вышел, а затем вошел в комнату, потому что это была любовь, и их любовь была именно такой. Потом они отнесли две розетки с мороженым в гостиную и нажали на «старт», выведя маньяка из затянувшегося оцепенения.

В этом году весна выдалась ранняя, все кругом в одночасье зазеленело, уже на первой же неделе марта температура дважды переползала за отметку восемьдесят, [43] По шкале Фаренгейта. и преподаватели проводили уроки на улице. По всей школе — даже в вестибюлях и кафе — стоял запах свежей, только что пробившейся молодой травы и расцветающих в саду на той стороне улицы фруктовых деревьев. Ученики — особенно выпускники — прогуливали уроки, отправляясь на карьер, к прудам, в парки, или просто слоняясь по переулочкам с нагретыми солнцем крышами и широко распахнутыми окнами домов. Но только не Чина. Она зарылась в книги и училась допоздна, не отклонясь от расписания ни на шаг. Все было строго по графику, даже любовь. Джереми не мог этого понять.

— Слушай, тебя уже приняли в тот колледж, куда ты хотела, ты закончишь в десятке лучших — у тебя отличный средний балл, — а впереди у тебя четыре года тестов, контрольных и курсовиков, а потом и университет. Выпускниками школы мы бываем лишь раз в жизни. Расслабься. Насладись жизнью. Ну, хотя бы попробуй!

Джереми приняли в Браун [44] Один из американских колледжей. — aima mater отца, — и его собственный средний балл давал ему возможность попасть в десять процентов лучших учеников класса. Поэтому, удовлетворенный таким результатом, Джереми катил по своему последнему школьному семестру без математики, физики и прочих точных наук, выбрав искусство и музыку — предметы, которые ему всегда хотелось изучать, но на которые у него раньше не оставалось времени, а также литературу, конечно же, американскую историю и на пятом месте шел испанский.