Сергей Мавроди - Сын Люцифера

− Мы не сотрудничаем со следствием. Мы подчиняемся лишь Главному Управлению Исполнения Наказаний. Мы совершенно независимая структура, — это подключился к разговору и господин начальник тюрьмы. Следственного изолятора, пардон.

Паутов посмотрел на него с понятным раздражением. Поначалу, правда, лёгким, но, по мере выслушивания дальнейших «разъяснений» господина начальника, всё возрастающим. Да, так, конечно, беседовать трудно, когда с тобой разговаривают, как с полным идиотом или грудным младенцем.

«Мы независимая структура»!.. А кто вас, простите, контролирует? Генпрокуратура. Вот старший прокурор её передо мной сидит собственной персоной. А кто дело моё ведет? Следственный комитет МВД. А их кто контролирует, с кем они «сотрудничают», у кого все санкции в отношении меня получают? Тоже в Генпрокуратуре. А если, скажем, Генпрокуратура поддерживала ходатайство следствия о продлении в отношении меня сроков содержания под стражей, то разве она не оказывается автоматически заинтересованной стороной? Ведь, если меня, к примеру, потом на суде оправдают, то и у следствия, и у прокуратуры могут возникнуть серьезные неприятности. Как это вы невиновного человека столько времени в тюрьме продержали? Куда, спрашивается, вы смотрели? Это что, не очевидно всё? И вы ещё чего-то там про «независимость» лопочете?!

− Зачем же тогда вообще специальные кабинеты для встреч с адвокатами делать? Давайте будем беседовать непосредственно в присутствии ваших сотрудников! Раз они такие независимые! В целях поддержания порядка в здании изолятора. Но почему-то закон отдельные кабинеты предусматривает! И даже прослушивать их запрещает.

− Мы ничего не прослушиваем…

(Блядь, прямо какая-то сказка про белого бычка получается!)

…А записи мы не читаем, а только просматриваем.

− (Ёбаный в рот!!) Да вот именно, что читаете! Причём самым наивнимательнейшим образом!

− Нет, ничего мы не читаем. Только просматриваем.

Так! Спокойно, − мысленно приказал себе Паутов. − Эдак я ничего не добьюсь. Беседа явно зашла в тупик. Я говорю: «читаете», они: «нет, не читаем». Надо срочно менять тактику. Да не с местным, тюремным начальством разговаривать, а с прокурором. А чего с местным начальством-то препираться? Я же на них и жалуюсь! Ясно, что с ними спорить бесполезно. Да еще в присутствии прокурора. Они просто упрутся рогом и будут совершенно тупо своё долдонить. «Нет, и всё!» Или я жду, что они сейчас публично в собственных грехах покаются? «Ах, мол, простите! Читаем!» Ага, как же!

− Хорошо! Сдаюсь, — Паутов обратился опять непосредственно к г-ну прокурору и даже руки шутливо приподнял, чтобы показать, что он действительно сдаётся. — Я чувствую, что не в состоянии постичь непостижимое, уловить неуловимое и понять тончайшую разницу между «читаем» и «просматриваем». Это для меня слишком сложно. Вероятно, поглупел в тюрьме. Так что оставим это. Но вот я, к примеру, пишу сейчас жалобу Уполномоченному по правам человека в РФ. Их, эти жалобы, по закону запрещено именно просматривать. И, тем не менее, у меня её всё равно постоянно пытаются просмотреть. Требуют, чтобы я вскрыл конверт с жалобой и дал с ней ознакомиться. А иначе даже не разрешают брать с собой на встречу с адвокатом. С этим-то как быть?

− А зачем Вы берёте её на встречу с адвокатами? — немедленно вскинулся кто-то из замов.

− Как это зачем? — совершенно искренно удивился Паутов. — Я же должен , прежде чем отправлять, предварительно показать её адвокатам? Согласовать с ними некоторые детали текста, уточнить отдельные юридические моменты. Я же не юрист. Да и вообще, чтобы они были в курсе!

− Вся корреспонденция должна отправляться только через спец. часть. Отправлять что-либо через адвокатов запрещено! − это уже другой зам.

− (Прямо, блядь, перекрёстный допрос какой-то! Скоп.) Да не собираюсь я ничего через них отправлять! — терпеливо пояснил Паутов. — Я её только показать им хочу.

− А запечатываете Вы её зачем?

− Чтобы вы не читали.

− А может, Вы там деньги несёте или, скажем, маляву?

(Фи! Как грубо! «Маляву»!.. Ну, что-о Вы, право!.. Ну, ка-ак Вы выражаетесь! В конце концов мы же образованные, культурные люди… Да и откуда у меня могут быть в карцере деньги, мудило!? И на хуй они, спрашивается, мне здесь нужны!? В карцере?) Может. Может быть, даже пистолет или атомную бомбу! Но по закону жалобу мою всё равно просматривать нельзя. Такой уж у нас закон. Вот напишите в Думу, что закон, мол, плохой, несовершенный, и его надо срочно изменять. А то зэки под видом жалоб атомные бомбы таскают! Вполне возможно, что вас послушают и закон изменят. Но пока этого не произошло, пока закон не изменили, его надо выполнять. Независимо от того, плохой он или хороший. Мне тоже, может, многое не нравится в ваших порядках. Скажем, что под одеялом днём лежать нельзя, — Паутов не смог удержаться я от колкости. — Однако я их выполняю. Вот и вы выполняйте.

− Как это Вы их выполняете? − чуть не задохнулся от возмущения зам по режиму. − Да Вы!..

− Сергей Кондратьевич! — опять вступил в беседу начальник СИЗО. — Мы знаем, что у Вас сейчас этот конверт с собой…

(Sic! Так!)

…Все мы здесь старшие офицеры, и Вы нам, конечно же, доверяете…

(?!)

…Вот давайте сейчас в присутствии старшего прокурора Генпрокуратуры по надзору вместе вскроем этот конверт и посмотрим, что там такое! Мы и так уже пошли Вам навстречу и всё это время его не вскрывали.

− Так значит, всё это было изначально спланированной провокацией? Вы специально подстроили всё так, чтобы я взял с собой этот конверт? Поэтому-то разводящий у меня даже и бумаги не смотрел? — холодно уточнил Паутов, неимоверным усилием воли подавляя поднимающееся во душе слепое бешенство. На него уже опять накатывало что-то вроде приступа. — И с чего это Вы взяли, что я вам хоть сколько-нибудь доверяю? Особенно после этой подставы? Ничего я вам не доверяю и вскрывать ничего не буду! И что значит: мы и так его всё это время не вскрывали? Вы просто по закону не имели права это сделать!

− Имели! — это еще один зам, до этого молчавший…

Господин старший прокурор, кстати, тоже что-то пока помалкивает и только слушает, − машинально отметил про себя Паутов.

… − Посмотрите, как называется раздел IX, на который Вы ссылаетесь. «Отправление жалоб». То есть мы не имеем права просматривать лишь уже отправленные жалобы. А отправленной жалоба считается только после того, как Вы передали её дежурному на утренней проверке. А пока жалоба не отправлена, мы имеем право её просматривать.

− То есть Вы хотите сказать, — с изумлением переспросил Паутов, — что вы можете забрать у меня её непосредственно перед передачей дежурному, скажем, по пути от шконки до двери камеры, вскрыть, прочитать, а потом вернуть со словами: «Всё в порядке! Можете запечатывать и отправлять, уважаемый Сергей Кондратьевич!» Так?