Татьяна Труфанова - Счастливы по-своему

— Богда-ан. — За спиной Соловья раздался хрустальный голос, а на плечо ему легла нежная ладошка. — Мои ножки как новые! Ждут только вас!

Богдану с пухленькой пришлось остановиться.

— Давайте же все порадуемся за ваши ножки, — промурлыкал он Веронике, не спеша выпускать черноглазку.

— Спасибо, — сахарно улыбнулась риелторша посторонней гадюке. — Спасибо, что развлекли моего Богдана. — На слове «моего» Соловей покривился. — А теперь я его заберу.

Она подставила руку, и Богдан, проявив необычное для себя смирение, извинился перед черноглазкой и позволил себя увести. Он приобнял Веронику и зашагал боком без всяких шуток и без затей, увидел, что черноглазая скоро встала в пару к какой-то высокой девушке и затанцевала с ней так же легко и текуче, и еле заметно вздохнул. Он с гораздо большим удовольствием провел бы оставшееся время с черноглазкой, ему бы хотелось этот феномен — грацию пантеры в сочетании с внешностью училки географии — поподробнее разъяснить. Но… он уже нацелился на Веронику и не собирался менять свои планы.

— Знаете, что я сейчас заметила? — кокетливо спросила риелторша.

— Что?

Она сделала мах ножкой, приобняла ею ногу Богдана под коленом и шепнула:

— У вас жгучие глаза. Мне от вашего взгляда тепло становится.

Богдан растекся в довольной улыбке: вечер обретал перспективу!

— Какое совпадение: и мне тепло, — замурлыкал он. — Потому что я втянул живот, выпятил грудь и чувствую страсть… танца. Сбежим отсюда?

Утром в субботу на территорию Степы и Ко вступила симпатичная сорокалетняя женщина. Строгий профиль делал ее похожей на богиню Минерву, круглое тело, плотно обтянутое оливковой блузкой и серой юбкой, двигалось с мощью и плавностью океанского лайнера. Ее хоть сейчас можно было ставить на обложку журнала «Современный офис». Кто же она была? Опытный эйч-ар? Суперадминистратор? Маркетолог со стажем? Нет, няня.

Семейство Соловьев и современная Минерва расположились на крохотной лужайке перед домом, куда Степа выставил стулья и табуретку вместо кофейного столика. Степа сиял, довольный (я, я нашел эту няню!). Юля всматривалась в Минерву с жадностью и волнением (неужели нашлась моя палочка-выручалочка?). Яся в кои-то веки смирно сидел на коленях у мамы и настороженно смотрел на новую тетю. Тетя после первого же вопроса взяла инициативу беседы на себя и говорила про свой подход уверенно, энергично и обильно.

— …Мой личный выбор — метод «Интеллект через чувства»! — докладывала Минерва. — Французский. Рекомендую! С самого раннего возраста формируем положительное самосознание у ребенка.

Судя по всему, няня была очень опытная. Она с легкостью формировала навыки культурного общения, ставила проблемы и задачи и развивала разнообразнейшие умения в дидактической игре, не говоря уж о том, чтоб создать эмоционально положительное настроение. Ее мягкое журчание с ритмично повторявшимися «Рекомендую!» гипнотизировало сонного Степу, как дудочка факира — змею.

Между тем Ярослав, спущенный Юлей на травку, пополз к кустам, а женщины последовали за ним.

— Двигается симметрично, в быстром темпе… Сохраняет интерес… — комментировала няня. — А ко мне ты пойдешь, детка?

Она присела и стала подманивать Ясю розовой пластиковой погремушкой. Яся переминался, являя собой иллюстрацию к тезису: «и хочется, и колется», и Степа тихо засмеялся, глядя на него. Вообще удивительно: почему Юля, искавшая целый месяц, не смогла найти никого получше сбежавшей узбечки? В то время как Степа за неделю обнаружил суперпрофи. Как будет хорошо, если они договорятся. Потому что, кроме няни, помощи ждать не от кого. Мда… Инга, увы, отпадает, теща ни в коем случае, ба отпадает… Какая же интриганка баба Майя! Завела вчера разговор о том, что у отца что-то стряслось — Степа едва не повелся! А оказалось, ничего она не знает. Что-то ей почудилось — «он так посмотрел, он был взволнован», — и она навоображала себе невесть что. Наезды налоговой, нечестные конкуренты, вор-бухгалтер, стервятники-рейдеры — что-нибудь, лишь бы пострашней. Скорее всего, она не столько сама напугалась, сколько Степу хотела припугнуть. Чтобы он побежал бегом утешать папочку… Когда же ба перестанет встревать в его отношения с отцом? Почему ей недостаточно того, что Степа ее саму любит?

Солнце пригревало, гладило горячими ладонями затылок и спину, гладило и разморило. Степа зевнул, сел на стул, прикрыл глаза на секунду — и тут же уснул.

Когда он проснулся (минут через пять?), Юля и округлая Минерва стояли, воркуя над Ясей. Степа взял жену под локоток и отвел в сторону на минуточку.

— Юль, надо брать! Берем?

— Наверно… — нерешительно сказала жена.

Степа изумился:

— Что тебе, что могло не понравиться?

— Она такая… безошибочная! Все знает, во всем уверена. Как я смогу ей что-то сказать? — промямлила Юля. — Ну, если вдруг у нас… не совпадут мнения.

Степа пожал плечами:

— Но с чего им это, не совпадать? Она же профи, нет, даже круче — профессор! Угу. Ей бы лекции читать.

Юля скорчила рожицу.

— Но если дивергенция мнений достигнет этого, критического!.. — Степа воздел палец.

— Не паясничай, я серьезно.

— …Критического значения, тогда мы будем негошиировать, негошиировать, да и высне, выснего… договоримся, короче, вот!

Степе очень хотелось уже нанять няню.

Они вернулись к Минерве, рассказывавшей Ярославу про ворону обыкновенную и прочих врановых. Держась за руки, Степа с Юлей сообщили ей, что были бы рады видеть ее няней своего сына. «Если мы вам подходим», — заволновавшись, добавил Степа. Няня-профессор заверила их, что они ей тоже понравились и подходят. Более того, оказалось, что она может приступить к работе уже послезавтра, в понедельник! Степа был на седьмом небе.

— Ура! У меня остается неделя отпуска! Да я за неделю — ух! — Степа в восторге потряс Юлю за плечи.

Ну, венчуры, готовьтесь! Выкладывайте миллион на тарелочку с голубой каемкой. Теперь — освобожденный от роли кормящей матери — теперь-то Степа заработает в полную силу.

Няня, изящно улыбнувшись, завела разговор об оплате. Она предпочитала получать деньги в конце недели.

— Насколько я помню, ваша ставка сто пятьдесят в час… — начал Степа.

— О, это мое рекламное предложение, — оживилась няня. — Пробные два часа — по сто пятьдесят в час. Потом, естественно, идет другая цена.

— Ээ… Другая цена? — глупо переспросил Степа.

— Триста пятьдесят в час. Там было указано, в анкете. Вы же видели? — обеспокоенно спросила Минерва.

Степа раскрыл рот, не нашел слов и только ударил себя по лбу. Черт!

Сто пятьдесят рублей в час, если бы няня работала полные восемь часов, вылились бы в двадцать пять тысяч в месяц. Уже это было больше запланированного, больше Юлиной музейной зарплаты, но ладно, осилили бы. А шестьдесят с лишним тысяч для их семьи были неподъемной суммой.