Юрий Бунин - Записки судебно-медицинского эксперта

Вся процедура эксгумации снималась видеокамерой. Кроме того, я сфотографировал рану на коже и перелом затылочной кости с масштабной линейкой. Лоскут кожи с повреждением был изъят. Затылочную кость с переломом я изымать не стал, так как это было связано с грубой деформацией черепа (при эксгумации присутствовали родители М.).

По окончании работы гроб опустили в могилу и восстановили первоначальное положение памятника. Я не впервые присутствовал при подобной процедуре, и мне было жаль родителей М., которые невольно вновь увидели похороненного сына.

Кстати, в ледяной воде внешний облик покойного сохранился прекрасно. Никаких суждений о механизме травмы на кладбище я, естественно, не высказывал.

Вернувшись в Томск, я изучил материалы уголовного дела (отсюда сведения о ране на затылке и переломе затылочной кости) и попросил следователя предоставить ружье. Оно было изъято сотрудниками Тайшетского РОВД, они мне его и привезли.

Как медик-криминалист я изучил следообразующие признаки ружья, сопоставил их с характеристиками раны на коже и формой перелома затылочной кости (по масштабному фото) и убедился, что и рана, и перелом причинены ударом затыльника пистолетной рукоятки помпового ружья. Об ударе о снег или о головку рельса не могло быть и речи.

Позже мне стало известно, что сотрудник ведомственной охраны станции Тайшет был осужден за причинение М. тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смерть. Другой сотрудник охраны был осужден за причинение Б. тяжких телесных повреждений.

Вапреле 1982 года некто М. нанес собственной матери несколько ударов ножом, причинив ей проникающие ранения грудной клетки — тяжкие телесные повреждения. Женщину в тяжелом состоянии доставили в больницу и прооперировали.

Двадцатишестилетний М. нигде не работал — его отовсюду увольняли из-за постоянных пьянок и прогулов. И в тот день М. пришел домой весьма нетрезвый, стал просить у матери денег, чтобы еще добавить. Мать в это время на кухне пила чай с соседками.

Получив отказ, сынок рассвирепел, схватил со стола кухонный нож и четыре раза ударил мать в грудь и в спину. Дело было при свидетелях, которые и вызвали скорую помощь и милицию. М. задержали.

Когда женщина после операции несколько окрепла, следователь в больнице допросил ее как потерпевшую. Она рассказала о происшедшем, а потом, после некоторых колебаний, добавила, что три года назад ее сын убил свою бабушку, которая жила вместе с ними.

Бабушка очень любила внука, баловала его, постоянно снабжала деньгами из своей невеликой пенсии. В тот раз денег у бабушки не было — пенсия кончилась, и раздосадованный внук старушку просто задушил… На вопрос следователя: почему она не заявила об этом в милицию, мать убийцы сказала, что пожалела сына. На допросах М., полностью признав свою вину в нанесении матери опасных для жизни тяжких телесных повреждений, категорически отрицал убийство бабушки. Тем не менее, было возбуждено уголовное дело по факту смерти г-ки П. 84 лет.

Следствие установило, что гр-ка П. похоронена на кладбище поселка Бактин в марте 1979 года. По номеру актовой записи в архиве загса было поднято гербовое свидетельство о смерти П., в котором указывалась причина смерти: «Ишемическая болезнь сердца». Врачебное свидетельство о смерти, на основании которого выписывается гербовое, было выдано и подписано врачом скорой помощи И. Это уже было интересно. Дело в том, что врачи скорой помощи никакого отношения к выдаче свидетельств о смерти не имеют, у них таких бланков (документ строгого хранения) не может быть.

Врачебное свидетельство о смерти оказалось заверено слегка смазанной печатью Томской районной больницы. Однако при проверке архива ЦРБ фактов пропажи бланков не установили — все числящиеся по учету бланки и их корешки были на месте. Откуда И. взяла бланк свидетельства о смерти, установить так и не удалось: врач к этому времени уволилась и уехала из Томска неизвестно куда.

Ну а поставить печать, при остром желании, не так уж и сложно, тем более что в ЦРБ работали однокурсники И. и она неоднократно их посещала.

Несмотря на то что со дня смерти П. прошло более трех лет, следователь вынес постановление об эксгумации трупа. В мае гроб с останками П. был привезен в морг. Экспертизу останков выполнял эксперт Ю.К. Музеник, в то время заведующий отделом по исследованию трупов. Я как ассистент кафедры судебной медицины при этом присутствовал.

За три с лишним года труп практически полностью скелетировался. Череп, кости конечностей и таза, ребра полностью обнажились. От внутренних органов осталась буквально труха серочерного цвета. Таким же веществом был покрыт спереди шейный отдел позвоночника. Эксперт очень осторожно пинцетом удалил остатки мягких тканей с передней поверхности шеи. Под их слоем на передней поверхности шейных позвонков лежала подъязычная кость — отдельно тело кости и рядом с обеих сторон большие рожки. Чуть ниже находились полностью окостеневшие хрящи гортани — щитовидный, черпаловидные и перстневидный. Их положение сфотографировали, как и общий вид трупа. Подъязычная кость и хрящи гортани были изъяты. Никаких повреждений черепа и костей скелета мы не обнаружили.

При медико-криминалистическом исследовании я установил, что оба больших рожка были сломаны у мест их прикрепления к телу подъязычной кости. При этом признаки сжатия — мелкозубчатые, как бы смятые края переломов, располагались на внутренней, а признаки растяжения — ровные края переломов, — на наружной поверхности кости.

Кроме того, правый большой рожок был надломлен посредине — на его наружной поверхности имелся разрыв компактного вещества с ровными краями. То есть подъязычная кость была сломана по сгибательному типу — в результате приложения травмирующей силы в области ее больших рожков. Причем справа — ближе к концу рожка.

Такие переломы наблюдаются при странгуляционной механической асфиксии — сдавлении шеи рукой постороннего человека. Самому себе подобные переломы причинить невозможно. Большие рожки подъязычной кости полностью срастаются с ее телом обычно к 25 годам. В старческом возрасте подъязычная кость и хрящи гортани полностью окостеневают. Никаких повреждений хрящей гортани я не нашел.

Образовалось одна проблема — определение прижизненности переломов (этот вопрос стоял в постановлении). Так как мягкие ткани и внутренние органы практически полностью распались, категорически судить о прижизненном причинении переломов, а следовательно, и о причине смерти было нельзя. Но учитывая, что труп ранее не вскрывался и другой повод для возникновения переломов трудно было предположить, эксперт сделал осторожный вывод о вероятном прижизненном причинении переломов подъязычной кости и наступлении (в этом случае) смерти от механической асфиксии.