Сергей Апрелев - Под шорох наших дизелей

Посещение восточного базара, несомненно, - один из важнейших элементов приобщения к неведомой культуре. Продавец-араб относится с нескрываемым презрением к тому, кто, приняв на веру первую же названную цену (как правило, превышающую реальную в два-три раза!), тут же готов раскошелится. В этом случае бедняга может рассчитывать лишь на сочувственный взгляд торговца, что, по сути дела, является лишним подтверждением надалекости «неверного». С другой стороны, ничто не поднимет вас так в глазах торговца, как желание поторговаться всерьез. Поверьте, если он это почувствует, с радостью пойдет вам навстречу, сбросив цену до минимума.

Как вы понимаете, офицеру, ни при каких обстоятельствах, не пристало торговаться, особенно в форме. По крайней мере, так считалось раньше. А если считать это заблуждением, то его жертвой как-то раз стал и ваш покорный слуга. Случилось это в Мурманске в 1978 году. Перед тем как навестить жену, лежавшую в мурманской больнице, я зашел на местный рынок. Естественно в форме. Набрав фруктов, я небрежно бросил смуглому торговцу: «Сколько?»

Полученный ответ заставил если не содрогнуться, то сильно призадуматься - хватит ли денег на обратный билет до Видяево? (70 км). Но, как говорят французы, “noblesse oblige”. Ощетинившись цветами и фруктами, я обрек себя на суточный пост. Не мог же я покуситься на фрукты, врученные больной супруге... А торговец все правильно рассчитал, в его деле знание психологии - залог успеха!

Похожий случай произошел на арзевском базаре семь лет спустя. Мы с другом Василием Личинкиным и сыном Павлухой трех лет от роду прохаживались вдоль торговых рядов, совершая закупки к неумолимо надвигавшемуся Дню 8-го Марта. Видимо этим и объяснялась сугубо мужская компания. Оценивая голенастых бройлеров, мы с Василием настолько увлеклись обсуждением вопроса - дойдут они пешком шесть километров до гарнизонных ворот или нет, что не заметили, как исчез Павел. Впрочем, искать пришлось недолго. По взрывам хохота со стороны рыбных рядов мы почему-то сразу поняли, что искать надо там. Сцена, которая там разыгралась, действительно выглядела забавно. Павел стащил с прилавка за хвост огромную рыбину - меру, почти с него ростом, и теперь с интересом разглядывал чудище, распластавшееся у ног.

- Что же ты наделал, Павел?

- Павлик хоче рыбы! - прокомментировал ситуацию сосед слева - высокий мужчина, в котором угадывался строитель-югослав. Из той самой когорты, что воздвигла бетонные многоэтажки нашей «резервации», забыв, что в Африке бывает прохладно.

Стоит ли говорить, что папаше пришлось раскошелиться, и, учитывая габариты рыбины, весьма крупно! Так мы и побрели домой. Я с рыбиной наперевес, Павлуха, скачущий вприпрыжку и гигант-Вася в сопровождении стреноженной стайки кур, весело семенящих навстречу своей нелегкой судьбе.

Празднование Международного женского дня в марте 1985 года в гарнизоне СВС Арзёв удалось на славу, хотя и началось не совсем обычно. Тогда еще многие из нас даже не догадывались, что праздник сей никому, кроме советских дам, попросту неведом. Так или иначе, но отмечать его, особенно в частях и гарнизонах, расположенных за рубежами нашей родины, было принято с международным размахом. И начиналось праздничное действо с торжественного собрания в духе партийных съездов, с речами и аллилуйей в адрес руководящей и направляющей роли… У нас на арзевщине все собрания традиционно проходили в «красном уголке» - обширном цокольном помещении одного из трех 16-ти этажных зданий, выделенных алжирцами для размещения западного «куста» СВС. Вместить всех обитателей гарнизона, число которых превышало цифру 200, «красному уголку» было не под силу, но как говорится «за неимением гербовой, пишем на простой». К тому же, не зря ведь у русских так популярна поговорка «в тесноте, да не в обиде».

Как командир гарнизона, состоявшего к тому времени из 9 групп (ПВО, танкисты, летчики, гарантийщики разных видов ВС, артиллеристы и, конечно же, моряки) я пригласил максимально возможное число соотечественников во главе со старшими групп и, конечно же, все женское население. Посовещавшись с «аксакалами», я решил несколько отойти от традиционных формальностей, передоверив основной доклад самому симпатичному офицеру гарнизона - розовощекому старлею береговой артиллерии Юре Черноусенко.

Ограничившись коротким спичем в адрес милых дам, я представил следующего оратора как яркого представителя офицерской молодежи, способного отойти от приевшихся штампов и внести свежую струю…, после чего широким жестом указал тому дорогу к трибуне. Вместе со своим начальником - старшим группы передвижного ракетного комплекса «Рубеж» подполковником Ваней Скляруком Юра был неотъемлемой частью нашей компании. Поэтому «юный поручик» вряд ли воспринял акт доверия командования как провокацию местного значения. Его воцарение на трибуне было воспринято виновницами торжества с видимым воодушевлением. Для начала Юра густо покраснел и только потом решительно приступил к памятной речи:

- Уважаемые женщины, дорогие друзья! В этот радостный день, как никогда, хочется воздать должное нашим боевым подругам! (Его взгляд встретился с понимающими глазами любимой жены Светы, и голос зазвучал еще уверенней). Можно долго говорить об особом место, которую занимает женщина в жизни советского военного специалиста в Африке, но я бы погрешил против истины, не подчеркнув особой роли, которую играет в этом их главный орган… (аудитория замерла) Женсовет!

Стоит ли говорить, что после такой увертюры зрители были вправе ожидать новых откровений. И они их дождались! Подождав, когда аудитория утихнет, Юра с пафосом продолжал:

- А все ли мы сделали, чтобы облегчить и украсить жизнь наших дорогих женщин? Нет и еще раз нет! Уж мы то с вами знаем, какого высокого уровня может достигать их искусство вдали от Родины (речь скорее всего шла о повальных хобби, подстегиваемых красочными французскими журналами: вязании, вышивании и пр). Наверное, стоит всерьез обратиться к командованию (Тут уже встретились наши взгляды и поверьте, сохранить серьезную мину стоило мне немалых усилий) - почему бы не предоставить нашим дамам какое-нибудь помещение, где они могли бы делиться с нами своими маленькими тайнами!

Вот теперь ситуация стала абсолютно неуправляемой. Народ, корчась от приступов гомерического хохота, буквально валялся. Магия светских двусмысленностей нашего друга не позволяла публике подняться выше оставленных ей сидений добрых пять минут. А когда страсти уже, было, начали стихать, случайную паузу разрезала чья-то реплика - «Ишь чего удумал, гад!» И приступ всеобщего веселья повторился с новой силой…