Сергей Апрелев - Под шорох наших дизелей

Польша, кокетничавшая званием «самого веселого барака в соцлагере», одной из первых покинет его и вступит в НАТО. Отчасти за этим шагом скрывался ее извечный подсознательный страх перед Германией. В самом деле, не станут же требовать назад свои земли союзники по военному блоку! Тем более что гарантом безопасности теперь выступает новый «большой брат» - могущественные США.

Капитан 2 ранга Хорст Хофманн был принят на борт «С-349» несколько дней назад, почти сразу же после швартовки в устье реки Свине. К пирсу подкатил «УАЗ», из которого вышел невысокого роста человек в гэдээровском камуфляже в мелкий рубчик. Энергичной походкой он направился к лодке. Незадолго до этого, как только ОД пункта базирования Свиноуйсьце сообщил о предстоящем прибытии гостя, я обратился к своим офицерам:

- Кто говорит по-немецки?

Паузу нарушил звонкий голос замполита:

- Я, товарищ командир!

- И насколько хорошо?

- Немцы понимают.

Наконец-то представилась возможность это проверить.

- Валяйте, встречайте союзника, - я подтолкнул зама к выходу.

Игорь резво спустился по трапу на пирс и подошел к гостю. Немец щелкнул каблуками и козырнул:

- Фрегаттен-капитан Хорст Хофманн.

- Капитан-лейтенант Игорь Починок, я буду звать вас Гансом, яволь?

После этого Зам сделал широкий приглашающий жест в сторону лодки, где мы, стоящие на мостике, недоуменно переглянулись. Начало было многообещающим, и это было всего лишь началом.

Тепло поздоровавшись с немецким офицером, я вновь обратился к «толмачу»:

- Игорь Антоныч, приглашайте товарища Хофманна в кают-компанию, у нас завтрак.

- Йа, йа, - бодро начал Зам, указывая на зияющий чернотой рубочный люк, - Ганс, бытте!

Немец, невозмутимо взявшись за поручни, скользнул вниз.

В кают-компании Зам выдал очередную порцию языкознания. После моего пожелания приятного аппетита он, обведя элегантным жестом накрытый стол, изрек:

- Ганс, бытте… яйки, курка, млеко…

Я едва не поперхнулся чаем:

- Вы не в партизанском отряде немецкий учили? Кстати, может быть, товарищ Хофманн хочет помыть руки? Объясните гостю, как пройти в умывальник.

- Йа, йа, - воодушевленно подхватив свежую идею, затараторил замполит, - гальюнен, низен, перчаткен, бумаген.

Мысль о том, что эту бодягу пора кончать, прервала первая фраза, произнесенная нашим гостем за время недолгого знакомства, причем, на отменном русском:

- Спасибо, командир, я не первый раз на советской лодке. Постараюсь вспомнить дорогу сам, а то ваш комиссар и так работает на пределе возможностей.

Все рассмеялись, а замполит получил отставку как переводчик. Ему было запрещено и близко подходить к германскому союзнику, но он, все же улучив момент, подарил Хорсту на прощание томик воспоминаний маршала К.К. Рокоссовского с трогательной подписью «Ганс, помни войну!»

- Как там у вас говорят, «горбатого могила исправит»? - широко улыбнувшись, сказал Хорст, принимая подарок.

Коллега Хорст оказался приятнейшим собеседником. Поэтому все время совместной работы мы почти не расставались, а один из вечеров на берегу даже провели в гастштедте - старинном немецком кабачке. Для этого пришлось пересечь польско-германскую границу, что тогда не представляло никакого труда. Ведь все мы, включая столь нелюбимых Хофманном поляков, оставались союзниками по Варшавскому Договору. Хорст вызвал свою машину, и уже через полчаса мы оказались в обволакивающе уютной обстановке гастштедта. Уверен, что такой она оставалась на протяжении веков…

На обратном пути, уже переехав границу, наш «УАЗ» чудом не врезался в кабанье семейство, неторопливо перебегавшее шоссе.

- От нас бегут, - с непонятной гордостью сообщил Хорст.

- Отчего же «вепрям» дома не сидится? - поинтересовался я.

- А вы видели, какие здесь помойки? Таких в Германии уж точно не сыскать.

- А я, было, подумал, что их привлекает название города.

Первый же вечер в бывшем Свинемюнде прошел в гостях у флагманского штурмана размещенной здесь советской бригады надводных кораблей Александра Плугатыря, и, как вы могли догадаться, однокашника Шуры Кацера. Правда, хозяин узнал о том, что к нему нагрянула столь представительная делегация, последним. Когда Кацер привел нас в дом своего друга, тот находился на рыбалке. Видимо, там было очень зябко, потому как хозяин, едва переступив порог родного дома, тут же вступил в ведро с выловленной им рыбой. Все поняли, что «штрафную» лучше не предлагать…

На следующее утро планировался выход на совместные с Фольксмарине учения в район Борнхольма. Душа рвалась в бой, но туман, опустившийся ночью, оказался настолько густым, что рассеялся лишь на следующие сутки. Я, помнится, пошутил, что именно в такую погоду шпионы переходят границу на кабаньих копытцах. Хорст, рассмеявшись, заявил, что не стоит нарушать традиции, даже если мы и не шпионы. Именно тогда мы впервые отправились в германский гастштедт в одну из деревушек острова Узедом, на котором располагалась и база Свиноуйсьце. Окрестный пейзаж был традиционным для всего южного побережья Балтики. Причудливые дюны перемежались с озерами, сосновыми рощами и устьями небольших речушек. Но больше всего мне нравились чудесные песчаные пляжи, напоминавшие родную Либаву…

Что до наших с Хорстом бесед, меня откровенно поражала горячность, с которой мой немецкий друг отстаивал ценности социализма. Поначалу я пытался уловить иронию, подобную той, что частенько грешили мы. Но, увы, его непоколебимые убеждения казались вполне искренними. Наверное, поэтому впоследствии, когда Германия в 1990 г. объединилась, все старшие офицеры армии и флота были немедленно уволены.

Сейчас ГДР принято представлять не иначе как государство Штази, построенное на насилии и тотальной слежке. Может быть, я не имел возможности окунуться в проблему глубже, но, судя по тем людям, что мне встречались, они были счастливы и на жизнь не жаловались. По крайней мере, по уровню жизни, ГДР значительно обгоняла ту же Польшу. Хотя, как вы понимаете, все относительно, и грань между правилом и исключением порой довольно размыта. Одного из коллег Хорста разжаловали до матроса лишь за то, что его сын развернул телевизионную антенну на Запад. Что его там привлекало, ума не приложу. Программы восточногерманского телевидения были гораздо интересней. Хотя, конечно, это дело вкуса.

На следующее утро туман рассеялся, и мы быстро выскочили из устья реки Свине. Этому способствовал не совсем обычный маневр лодки по отходу от пирса. Учитывая сильное прижимное течение, я решил не тратить плотность аккумуляторной батареи на работу моторами враздрай. На берегу мучалось от безделья человек двадцать матросов, которым я велел дружно ухватить двадцатиметровый дрын, лежавший неподалеку, и оттолкнуть корму лодки, что и было реализовано с блеском, присущим нашим военморам. Флагштур даже предложил немедленно запатентовать метод, сулящий в масштабе флота нешуточную экономию.