Пэм Муньос Райан - Эхо

Теперь Айви и ее семья жили, как многие другие — от письма до письма.

Тем временем класс Айви заполнил всю книжечку марками, и их пригласили выступить в передаче «Семейный час Колгейт». Они собирались все вместе исполнить песню «Старая дружба» на стихи Роберта Бернса, а затем должно было последовать соло — «Прекрасная Америка». Когда мисс Дельгадо выбрала Айви в солистки, та расплакалась от волнения и поскорее написала об этом Фернандо.

Грузовик уже три часа тащился по Девяносто девятому шоссе. Туман все еще был густой, как суп, и задние огни идущих впереди машин едва виднелись размытыми красными пятнами.

Папа переключился на более низкую передачу, и мотор натужно взревел, начиная медленный подъем в гору.

— Долго еще? — спросила Айви.

— Несколько часов. Сперва нужно перевалить через горный хребет, потом еще проехать через Лос-Анджелес. Скоро остановимся, разомнем ноги.

Дорога шла вверх. Туман поредел, вокруг посветлело.

И вдруг словно кто-то сорвал с них серое покрывало — впереди распахнулось ослепительно-синее небо. Горы задрали кверху носы, сверкая в лучах солнца.

В одном папа прав.

Погода здесь гораздо лучше.

— Айви, смотри! Это, наверное, твоя новая школа, — сказала мама.

День уже клонился к вечеру. Папа наконец свернул с автострады на длинную прямую дорогу — она тянулась вдаль, до самого горизонта, с одной стороны — апельсиновые деревья, с другой — лимонные. На въезде в маленький городок папа сбавил ход и вскоре остановился перед одноэтажным белым зданием с вывеской: «Школа имени Линкольна».

По углам просторного школьного двора росли группы пальм. Здание окружал аккуратно подстриженный газон. На клумбах под окнами росла герань, а вдоль дорожки, ведущей к входу, — розовые кусты. Некоторые уже начали цвести.

— Здесь куда красивее, правда? Столько зелени! — сказал папа, опуская стекло в окне и выставив наружу локоть.

В кабину хлынул цитрусовый аромат.

— Не то что там, в долине, зимой — сплошная серость. А тут солнце и цветы, даже в декабре!

С этим Айви не могла поспорить.

Поперек двух окон была наклеена надпись: «ПЯТЫЙ И ШЕСТОЙ КЛАСС, ИДЕТ ПРИЕМ В ШКОЛЬНЫЙ ОРКЕСТР! НАЧИНАЕМ В ЯНВАРЕ».

— Оркестр? — сказала Айви.

Ни в одной ее предыдущей школе не было своего оркестра. От самого этого слова, как и от всей школы, веяло красотой и ухоженностью. Наверное, ученики, которые вступают в оркестр, уже брали раньше уроки музыки, и у них дома есть музыкальные инструменты. И все-таки оркестр!

Папа повел машину дальше. Айви, вывернув шею, смотрела назад, разглядывая школьный двор: расчерченная квадратами асфальтовая площадка для игры в мяч и в классики и баскетбольный щит с корзиной. А дальше огороженное сеткой травяное поле для бейсбола и кикбола.

— Это точно моя школа? Ты уверен?

Папа похлопал по конверту, лежащему на приборной доске.

— Гильермо и Беттина подали твои документы в школу Линкольна, а на вывеске как раз это и написано.

Усмехаясь, он подтолкнул Айви локтем.

Она невольно улыбнулась в ответ.

Еще через несколько миль папа свернул на проселочную дорогу. Дорога шла через рощу апельсиновых деревьев.

— Приехали!

Он показал вперед — там деревья расступались, и посреди открытого пространства стоял дощатый дом. На широком крыльце два старых кресла-качалки как будто приглашали поскорее в них усесться. Створки дверей гаража чуть-чуть не сходились в середине. И дом, и гараж явно нуждались в покраске, но они были намного больше и приятней их домика во Фресно.

Семья выбралась из грузовика и, слегка размяв ноги, отправилась знакомиться с местностью. Задний двор был огорожен заборчиком из штакетника, который словно никак не мог решить, в какую сторону накрениться. Сбоку от дома, на самом солнцепеке стояли два столба с перекладинами в виде буквы «Т», между ними были натянуты бельевые веревки. Клумбы густо заросли ирисами, их листья пожелтели и побурели.

Папа вынул из конверта нарисованную от руки карту. Сверился с ней и показал на рощицу апельсиновых деревьев.

— За рощей можно увидеть вдали дом хозяина фермы.

— У него дети есть? — спросила Айви.

— Мальчик, чуть постарше Фернандо, служит в морской пехоте. И две девочки, примерно твоего возраста. Но их сейчас здесь нет…

У Айви радостно забилось сердце. Девочки ее возраста! Может, они подружатся? Конечно, она ни с кем не будет дружить так, как с Арасели, и все-таки хорошо, если будет хоть какая-то компания.

— Пап, они скоро вернутся? Они уехали на каникулы? Мы будем ходить в одну и ту же школу?

Папой с мамой переглянулись и ничего не ответили. Папа стал отвязывать чемодан Айви. Принимая у него чемодан, она чувствовала, что папа что-то недоговаривает. Вот только что?

Пока она собиралась еще о чем-то спросить, мама взяла ее за руку и повела к дому. Они поднялись на затянутое противомоскитной сеткой заднее крыльцо. В уголке приткнулась круглая стиральная машина. Сбоку у нее болтался электрический провод, а сверху была приделана выжималка для белья — как будто две громадные скалки, одна над другой.

Мама улыбнулась:

— Больше не придется стирать в тазу! Какая роскошь!

Они обошли весь дом, комнату за комнатой.

— Здесь есть все, что нужно, — сказала мама. — Стол, стулья, кровати, диван в гостиной. Остальное мы привезли с собой. Обставлено просто, но все чистое. Уютно!

Здесь и правда было уютно. Айви невольно заметила, как певуче звучит мамин голос. Может быть, здесь маме будет хорошо и она меньше будет волноваться за Фернандо? Айви и самой стало чуть легче на душе.

В самой маленькой из трех спален стояла узкая железная кровать с матрасом. Стены были оклеены выцветшими обоями с узором из виноградных лоз и крохотных розовых бутончиков.

Мама сказала:

— А это твоя комната!

— Моя собственная?!

Айви всегда жила в одной комнате с Фернандо. Она попробовала представить, как это — иметь собственную отдельную комнату, где не втиснуты две кровати рядом, и на тумбочке не теснятся баскетбольные кубки Фернандо, и не надо ни с кем делить полки в шкафу.

— Мама, тебе же нужна комната для шитья?

Мама улыбнулась:

— Я пока, до возвращения Фернандо, поставлю машинку в его комнате. Мне будет приятно шить среди его вещей.

Папа втащил в дом комодик на три ящика. Поставил около стены и похлопал Айви по плечу. Уходя за следующими вещами, он улыбнулся:

— Я же говорил, что здесь будет лучше!

Айви прошлась по комнате, присела на кровать, попрыгала на матрасе, сунула голову в шкаф и полюбовалась в окно на бесконечные ряды апельсиновых деревьев. Потом вспомнила про новую школу. Очень хотелось поверить папе, особенно когда слышишь, как мама напевает в кухне, а папа насвистывает, перетаскивая коробки, — родители уже много месяцев ничему так не радовались. Айви тоже позволила себе чуточку порадоваться. У нее никогда еще не было своей отдельной комнаты.