Олег Петров - Тринадцать подвигов Шишкина

– …Да что наша жизнь… – глубокомысленно, но с юморком, плёл паутину Колпакиди. – Семь лет до школы и три года после выхода на пенсию… А остальное – трудовые будни… – Он так убедительно сопроводил свою сентенцию соответствующим вздохом, что видимая Шишкину-младшему часть тела старшего тёзки даже несколько приподнялась над подоконником и снова опала.

– Не надорвались на работе? – звякнул колокольчик фельдшерского смешка.

– Пытаюсь уберечься, но плохо получается.

– А что так?

– Тогда вокруг меня образуется вакуум. Мегатонна свободного времени, причиняющего душевные страдания…

– Какой вы бедненький! Трудно поверить, что в эту самую мегатонну вам не к кому прижаться. Припасть, например, к роскошному дамскому бюсту…

– Как у вас? – моментально уточнил Колпакиди, бархатно хохотнув.

– Какой глазастый! Ослепнуть не боишься?

«Ай-да, Анжелика! – хмыкнул Шишкин. – Стрелочка уже на «ты» переставлена…»

И не сомневался, как сейчас выглядит Мерлин-Милен. Утренняя, свежая, умело подкрашенная, в максимально облегающем халатике, с никогда не знавшими петель двумя верхними пуговками. С короткими полами-разлетайками под которыми, в преддверии наступающего знойного июльского полдня – ничего, за исключением узеньких трусиков. И эти откровенные, с очаровательными ямочками загорелые коленочки, и тонкие ремешки босоножек на высоком каблучке, и эти маленькие пальчики точёных ножек с тщательно пропедикюренными и налакированными ноготками…

Шишкин непроизвольно проследил направление солнечных лучей и удовлетворённо ухмыльнулся. Они падали как раз в то окно, которое располагалось перпендикулярно занятому раздобревшим Колпакиди. И это могло означать только одно: стервоза Анжелка, конечно, не сидит за столом, а стоит, подбоченясь, рядом, чтобы солнечный поток насквозь просвечивал её и без того условный наряд. Вот потому и вздрагивает то и дело крупом боевой скакун Колпакиди. Вот потому и бархатит, максимально форсируя события.

– Боюсь, – тем временем признался тёзка, – но полон надежд…

– Это с какого перепугу? – снова услышал Шишкин-младший кокетливый звоночек смешка. – Из какой это пьесы? Судя по страстному взгляду, хозяину привычно развешивать на дамских ушках вермишельку про надежду, веру и любовь?

– Ну почему сразу вермишельку! Почему привычно? – изобразил Колпакиди лёгкую обиду. – Разве не может встреча с такой красавицей заронить в сердце вполне искреннюю надежду. Я не настолько всеяден и неразборчив, чтобы направо и налево… Никогда не был склонен к мимолетным связям… Вот увидел вас тогда, у магазина… Запали в сердце, запали… Уж извините за откровенность и прямоту…

«На редкость убедителен и красноречив! – подумалось Шишкину. Вспомнилось приглашение в сауну, реклама «матрёшек». – Певцу любви Орфею остаётся покуривать в сторонке душистую пахитоску. Хотя, нет. Орфей не имел такой возможности, – одёрнул себя Шишкин. – Жил несколько пораньше Христофора Колумба, перегнавшего из Америки в Европу каравеллы с табачком. Орфей, скорее всего, вынужден был накачиваться разбавленной водой виноградной кислятиной…» – И Шишкин-младший почесал загривок, который, казалось, ещё свербил от ультрафиолетовых последствий «эксперимента», который они с Манько проводили на чмаровском «пляжу».

– …Так что, милая Анжелика, сердце моё абсолютно свободно и наполнено грустью одиночества… – продолжал протирать по изящным ушкам фельдшерицы коварный Колпакиди.

– Свободно или никому на фиг не нужно? – ехидно уточнила, уже откровенно смеясь, Анжелка.

– Ну зачем же так… – Шурик Колпакиди снова подпустил лёгкой обиды в голос. – Я вообще-то искренне… Хотя, конечно, может быть, я влезаю в запретное… У такой очаровательной дамы не может не быть кучи поклонников и конечно же счастливого спутника жизни…

– Ага, – в очередной раз весёлым колокольчиком прозвенела собеседница. – Был такой счастливец, да помер.

– Ох, простите… – Колпакиди подпустил в голос сопереживательной скорби. – Соболезную…

– Не напрягайтесь! Сдох от счастья! Шутка! Или я похожа на весёлую вдову?

«Ага! – в очередной раз хмыкнул Шишкин. – Я вдовой к тебе пришла и вдовой тебя оставлю…»

Подслушивать ему надоело, он уселся на велосипед и крутанул педали, выезжая из-за куста к крыльцу.

– Здорово, Игорь! Какими судьбами? К геологам или оттуда?

– Туда, – ответил, пожимая руку, водитель и недовольно покосился на торчащую из окна заднюю часть «шефа». – Уже бы на месте были…

– А тут чего притормозили? Проблема по линии местного здравоохранения, али немощь какая приключилась?

– У нас одна немощь… спермотоксикоз…

– Щас мы эту лавочку прикроем. – Шишкин подмигнул недовольному, но столь медицински подкованному Игорьку, шагнул на крылечко и шумно протопал в фельдшерский кабинет.

– Во, Сашок! Привет, тёзка! – радостно проорал Колпакиди из проёма окна. Чуть перевалившись на левый бок, выпростал из-под живота руку, протянул, чтобы поздороваться. – Приболел, али как?

– Али как, – пожал пятерню Александр.

Он повернулся к Анжелике. Не ошибся – солнышко просвечивало медуниформочку с максимальной наглядностью.

– Анжелика Фёдоровна, я за «неотложкой». Так, понимаю, пока вам некогда в лагерь…

– Нет, нет, Александр Сергеевич, вот я как раз её и доукомплектовываю и собралась в лагерь ехать. Мне и ребятишек надо осмотреть на педикулёз, гнойничковые… – Анжелка просто олицетворяла деловитость. «Какая актриса не состоялась! – восхитился внутренний голос Шишкина. – Уже собралась! Да там пацаньё от такого её вида охренеет!»

– А как вы туда доберётесь? – с большой озабоченностью спросил не покидающий оконный проём Колпакиди. Шишкину-младшему захотелось заплакать от умиления.

– Как обычно, – пожала плечами Анжелка. – Позвоню в сельсовет, там у нас постоянно «дежурка»…

– Кучеряво живёте! – выпятив нижнюю челюсть, удивлённо качнул головой Александр-старший. – Но, дорогая Анжелика, не стоит беспокоиться. Доставлю в лучшем виде! У меня сегодня как раз упомянутая мегатонна свободного времени… Заодно неплохо от городского смога отдышаться…

– Ну, если мегатонна… – многозначительно произнесла Анжелка.

– Вот и прекрасно. Тогда я поеду, – сказал Александр и, подняв вертикально левую ладонь над плечом, глянул на Колпакиди: – Не прощаюсь. Увидимся.

Повернулся к Анжелике, уже шуршащей упаковками бинтов и позванивающей пузырьками с йодом и зелёнкой:

– Вы только что-то такое наденьте, Анжелика Фёдоровна, а то там комарья и мошки́… Днём, если ветерка нет, – полная кайла! А про ночь – и вовсе молчу.

– Могу задарить обалденное импортное средство, – встрял Колпакиди. – Специально для геологов разработан – любого гнуса на километр отбрасывает, а запах практически парфюмный. На чистом прополисе!