Олег Петров - Тринадцать подвигов Шишкина

– И что, даже ты ему камень с души не снимешь?

– Не знаю… – посерьёзнел Макс. – Может, и шепну перед отъездом. Чтобы хоть новым виткам Танькиной фантазии, если что, противостоял. Витюля волну поднимать не будет, да и кто ему поверит. Он же при любом раскладе всё равно главный злодей. Омманул невинну девушку! А уж потом она вернуть любовь пыталась. Да за неё все бабы горой встанут!.. Шепну, шепну Витюле! Только тебя прошу: не влазь в это дело. Огромная и настоятельная просьба. Благими намерениями… сам знаешь. Договорились? – Макс протянул руку. Александру ничего не оставалось, как пожать её…

…Сейчас смотрел Шишкин-младший на Валентину Ивановну и Потапа Потапыча и пытался представить переполняющую их эйфорию. Воистину мудро́ выражение: первую половину жизни нам отравляют родители, а вторую – дети. Ну, хоть не до смерти.

Начало июля стало для Александра порой расставаний с друзьями.

Укатил к новому месту службы майор Манько.

Улетели в Питер-Ленинград Макс и Мария Ткачёвы.

Отправились к Ашуркову на малую родину Клавочка с Сергеем.

Тут надобно поподробнее. Убыли, по всеобщему убеждению, в свадебный, медовый отпуск. Но три недели спустя директрису Валентину Ивановну – как пыльным мешком по голове!

Распоряжение облоно с сопроводиловкой из районного: удовлетворить ходатайство Армавирского областного отдела народного образования о переводе Ашуркова С.А и Ашурковой К.П.! По семейным обстоятельствам. В распоряжение, понятно, армавирских товарищей. Туда, уважаемая Валентина Ивановна, и незамедлительно вышлите-ка трудовые книжки молодожёнов, присовокупив к ним характеристики и прочую положенную в таких случаях бумажную лабуду.

Не зря тихоня Ашурков с завидной регулярностью фуговал через чмаровскую почту заказные письма!

Никто о таком повороте событий не подозревал. Клавочкины родители и те проведали только после того, как их доча и её избранник заявление на заключение брака в сельсовет подали. Понятно, что молчали, как рыбы об лёд, боясь сглазить разворачивающиеся перед дочей перспективы. Далёкий и совершенно незнакомый Армавир представлялся Сумкиным сказочной страной, тождественной раю.

Убыл и Шишкин-младший. Несколько поближе, чем все названные. Ну да, в летний оздоровительный лагерь. Обустроился в начальственном «штабном» домике.

Второго июля к вечеру вокруг уже сновала детвора – бывшие чмаровские шестиклассники, семиклассники, будущие девятиклассники – те, кто не собирался поступать в ПТУ или техникумы, следовательно, не штурмовал в городе эти учебные заведения. Степенно покуривали за кустами парни из этого будущего девятого; хихикали, стараясь попадаться почаще на глаза начальнику лагеря их одноклассницы и будущие выпускницы.

Ряды подопечного Шишкину девятого, теперь уже десятого, заметно поредели: парней, как и прошлым летом, забрали на покос и строительство очередной кошары, необходимой, видимо, для новой борьбы Шишкина с огнём. В лагере болтался лишь Вовка Антонов, долговязый сын «англичанки» Лидии Михайловны и председателя чмаровского сельсовета Фёдора Никифоровича, – кто ж его на покосы-кошары пошлёт! Из восемнадцати по списку девушек – тринадцать. Остальные отсутствовали по уважительным причинам, главной из которых было стремление ещё раз попытать счастья стать студентками техникумов.

В общей сложности ребятни в лагере набралось шесть десятков. И конечно же Шишкину одному уследить за этой шустрою толпою, да ещё целый месяц, было бы весьма проблематично, но из города прибыла подмога – четыре будущих третьекурсницы пединститута. В рамках летней «пионерской» практики. Крепкие девчонки – со спортфака.

Лагерный народец разделили на два отряда – условно старший и условно младший. Во главе каждого – пара суровых вожатых, у которых не забалуешь, для которых вся практика, по заданию родного деканата, – это отработка основ преподавания в школе физической культуры. Уже наутро первого дня оба отряда с таким усердием махали руками, приседали и бегали, правильно, а не абы как, согнув руки в локтях и вдыхая-выдыхая, что начальник Шишкин со злорадным умилением и лёгким сердцем подался в село, тоже сочетая физически приятное с физкультурно-полезным, как, не сговариваясь, подтвердили спортивные помощницы Александра.

Дело в том, что практичный Ашурков, убывая с молодой женой якобы в отпуск, отдал Александру на сохранение своё главное, после Клавочки, конечно, сокровище – складной велосипед «Кама». Что-то не сподобился ведь передать его Сумкиным-младшим! Или не хотел, чтобы два малолетних Клавочкиных братца прикончили этого вишнёвого, сверкающего лаком и никелем красавца скоропостижно. Или чтобы не сеять раздор между новоприобретённой парочкой племянников.

«Лисапед» Саныч купил в «сельпо» без всякого блата – на селе «велики» ценятся, но эту «Каму» местные всерьёз не восприняли: колёсики маленькие, складная рама уж как-то больно сомнительно выглядит… То ли дело основательный «Урал» – два оборота педалями, что на этой «Каме» десять. Да и на «Урале» можно вдвоём катить, например, посадив перед собой на раму подругу, а можно и втроём, если пассажиры – ребятня малолетняя: крепкий багажник над задним колесом. А можно и моторчик поставить. А лучше и вовсе не мудрить – купил мопед «Рига» и гоняй, а ещё лучше сразу «Минск»!

А вот Шишкину «Кама» очень приглянулась. Элегантный такой велосипедик! Ну и сейчас для связи с селом – красота.

Покатил в своё удовольствие утренней свежестью Шишкин-младший в Чмарово вообще-то по служебной необходимости. Как-то во всей суматохе совершенно упустил из виду «неотложку» – аптечку для оказания первой медицинской помощи. Но девчонки-спортфаковцы озаботили, и совершенно правильно. Ни бинта, ни пузырька йода или зелёнки в лагере. Автоматически понадеялся на фельдшерицу, да Анжелка что-то в лагерь не спешила. «И – слава богу, а то ещё и тут, перед новой публикой, в лице практиканток, свою избитую пьеску разыграет про то, как ты растоптал её светлую и чистую любовь, – буркнул внутренний голос. – Или вторую – про вашу устойчивую связь, где она императрица, а ты – жалкий подкаблучник. Будь готов, Шишкин!»

Он погрустнел. Всё-таки занозой сидит в сердце Танюшка! Но с рокового майского дня просвета никакого. И честно говоря, как-то притупилось уже… Вроде и есть заноза, не выковыривается, но и дискомфортит не особенно. Тем не менее совершенно минорно накрутил, подкатывая к медпункту, последние педальные обороты.

Оп-ля-ля! Подле фельдшерской обители голубел знакомый «уазик». Так и есть! Возле него, картинно пуская в небо колечки сигаретного дыма, прохаживался Игорёк.

А из низко расположенного и распахнутого окошка медпункта торчала упитанная задница, обтянутая добротным импортным «денимом». Колпакиди А.Г. собственной персоной! Его бархатистый говорок-хохоток, как и звонкие ответы-смешки Анжелики прекрасно достигали ушей Шишкина-младшего, спрятавшегося за густо разросшимся кустом акации. Задница глаз не имеет, водитель Игорёк прибытие велосипедиста из-за пышности акации не узрел, и Шишкин-младший не стал прерывать журчащую весёлым ручейком беседу. А чего бы и не послушать пару-тройку минут? Судя по восторгу Колпакиди, тогда, у «сельпо», как и по осторожненьким расспросам Анжелики несколько позже, некий обоюдный «антирес» у обоих обозначился.