Элизабет Говард - Беззаботные годы

– А я пока сбегаю вниз, попрошу приготовить чай, – добавила она и поспешно удалилась.

Хью нашел взглядом стул и придвинул его к постели.

Услышав слова миссис Пирсон, она открыла глаза, но ее лицо по-прежнему было безучастным. Хью поцеловал ей руку, она слегка нахмурилась, снова закрыла глаза, и из-под ресниц медленно выкатились две слезы.

– Прости. Это были близнецы. Я поскользнулась. Прости, – она слегка поерзала на постели и поморщилась.

– Милая моя, все хорошо…

– Нет! Он пытался заставить ее дышать. Но она так и не смогла. Несмотря на все старания, она не ожила.

– Знаю, дорогая. А как наш милый мальчик? Можно мне взглянуть на него?

– Он там.

Пока Хью разглядывал профиль сына, который с серьезным видом спал, лежа на боку, Сибил продолжала:

– С ним-то все хорошо. С ним ничего не случилось! – И она добавила: – Но я же знаю, ты хотел дочь.

Он вернулся к ее кровати.

– Он чудесный. А у меня уже есть замечательная дочь.

– Она была настолько меньше его! Такая крошечная, жалкая… Когда я дотронулась до нее, головка была еще теплая. Никто бы ее не узнал… кроме меня. Знаешь, что мне захотелось сделать?

– Нет, – у него вдруг перехватило горло.

– Вернуть ее обратно в меня, чтобы уберечь, – она подняла на него полные слез глаза. – Мне так этого хотелось!

– А мне хочется взять тебя на руки, – ответил он, – но это непросто, ведь ты лежишь на спине… – и, не в силах сдержаться, он всхлипнул всухую, без слез, и закрыл лицо рукой.

Она сразу же привстала и придвинулась к нему.

– Все хорошо. Я хотела только, чтобы ты знал, а не… прошу, не горюй! Ведь не все же… он проснется, и ты увидишь, какой он красивый, а печалиться незачем… вспомни Полли, дорогой… – Она обняла его, словно оберегая от своего горя, и он начал осознавать его масштабы, и жалость к ней растворилась в ее любви. Он бережно уложил ее обратно на подушку, пригладил ей волосы, нежно поцеловал в губы, заверил, что она совершенно права, ведь у них есть Полли, и что он любит ее и их новорожденного сына. Когда вернулась миссис Пирсон с чаем, они держались за руки.

Услышав, что Полли и Саймон идут смотреть на нового братика, которого специально для этого перенесли в корзине в гардеробную Хью, остальные дети тоже запросились вместе с ними. Позднее, зайдя пожелать Лидии доброй ночи, Вилли услышала, как ее дочь обсуждает младенца с Невиллом.

– Да я просто не люблю их, и все, – заявлял Невилл. – И не понимаю, почему с ними все так носятся.

– Он такой… немножко красный и сморщенный, как крошечный старичок.

– Если он с самого начала такой, как думаешь, что из него вырастет?

– Аж в дрожь бросает, как подумаю.

– Тебя в дрожь бросает? – фыркнул он. – А меня не бросает . Я просто думаю, что он противный. Лучше завести лабрадора, чем такого…

– Невилл! Он же все-таки человеческое вещество .

– Может, да, а может, и нет.

В этот момент Вилли, придав лицу серьезное выражение, прервала их.

После того как Полли увидела своего новорожденного брата, Хью сказал, что ему надо с ней поговорить.

– Прямо сейчас? – Полли собиралась играть в монополию вместе с Луизой и Клэри.

– Да.

– Здесь?

– Я бы предложил пройтись по саду.

– Хорошо, папа. Я только скажу остальным. Встретимся в холле через пять секунд.

Он повел ее к скамейке возле теннисного корта, они сели. Последовала короткая пауза, Полли встревожилась.

– Папа, в чем дело? – Его лицо осунулось и заметно постарело, как бывало при сильной усталости. – Ничего плохого не случилось?

– Вообще-то случилось.

Она схватила его за рукав.

– Что-нибудь с мамой? Ты же не разрешил мне повидаться с ней! Она… с ней… все хорошо, да?

– Да-да, – поспешил заверить он, потрясенный выражением ее лица. – Мама просто очень-очень устала. И уснула, а я не хотел ее ненароком разбудить. Завтра утром ты ее увидишь. Нет, я о другом… – И он рассказал ей старательно продуманную историю. О том, как он заехал домой за детскими вещами, а когда проходил мимо ее комнаты, увидел Помпея, лежащего на кровати, зашел погладить его и обнаружил, что тот мертв – наверное, он просто тихо умер во сне, и это очень грустно, но ему кажется, что для кота такая смерть – самая легкая.

– Он ничего не почувствовал, Полл, просто уснул и не проснулся, поэтому, – добавил он, вглядываясь в ее глаза, – ему было гораздо легче умереть, чем тебе – перенести его смерть.

– А это, конечно, гораздо лучше, чем наоборот, – согласилась она. Ее лицо побледнело, губы дрожали. – Но как это ужасно для тебя ! Просто подойти и обнаружить, что его уже нет! Бедный папа! – Она обняла его обеими руками и горько расплакалась. – Несчастный Помпей умер! Он ведь был еще не старый… почему он умер вот так? Может, решил, что я не вернусь, и…

– А я уверен, что дело не в этом. И потом, мы не знаем точно, сколько лет ему было. Может, он только казался еще не старым. – Помпей попал в дом в пакете, как подарок от крестной Полли, Рейчел, на ее девятый день рождения. – Он ведь был уже взрослым, когда достался тебе.

– Да… Наверное, для тебя это был ужасный шок.

– Точно. Дать тебе платок?

Она взяла платок и дважды высморкалась.

– Он, наверное, прожил все свои девять жизней… Папа! А ты… ты ведь не выбросил его, да?

– Господи, нет, конечно! И даже привез сюда. Я подумал, что ты захочешь похоронить его с почестями.

Она взглянула на него с такой искренней благодарностью, что у него дрогнуло сердце.

– Да, – кивнула она, – мне бы очень этого хотелось.

На обратном пути к дому они говорили об удивительной жизни (или жизнях) Помпея: он трижды попадал под машину, однажды просидел на верхушке дерева два дня, пока его не сняли пожарные, пробыл под замком в винном погребе неизвестно сколько…

– Но это всего пять, – грустно сосчитала Полли.

– Наверное, еще несколько он прожил до встречи с тобой.

– Да, скорее всего.

У самого дома она сказала:

– Папа, я вот что подумала: может, иметь девять жизней еще не значит, что их должен прожить один и тот же кот. Может, это просто означает, что он будет девятью разными котами. Ну, то есть еще восемью.

– Может быть. Так или иначе, – заключил он, – если вдруг увидишь котенка, похожего на Помпея в его следующей жизни, скажи мне, и я куплю его для тебя.

– Ой, папа, правда? Я буду смотреть во все глаза!

Так началось лето, которое в памяти многих участников этих событий слилось с чередой других таких же, и запомнилось главным образом как лето, когда родился маленький Уильям, а его сестра не выжила. А Полли помнила его, как лето, когда умер Помпей, и ему устроили пышные похороны; старый Уильям Казалет – как лето, когда он наконец добил сделку с куплей-продажей фермы Милл-Фарм ниже по дороге. Эдвард – как лето, когда он, подменяя Хью в конторе, впервые встретил Диану. Луиза – как лето, когда с ней впервые случилось «женское проклятие». Тедди – как лето, когда он впервые убил выстрелом кролика и у него начал смешно ломаться голос. Лидии – как лето, когда мальчишки заперли ее во фруктовой сетке и забыли и ушли играть в хоккей на велосипедах, а потом обедать, и ее хватились, только когда пол-обеда уже прошло (у няни как раз был выходной), а она к тому времени успела сообразить, что когда кончится крыжовник, она умрет от голода. Сид – как лето, когда она наконец поняла, что Рейчел никогда не расстанется со своими родителями, а она, Сид, никогда не расстанется с Рейчел. Невилл – как лето, когда у него выпал шатающийся зуб (он как раз ехал на двухколесном велосипеде, тормозить на котором еще не научился и мог остановиться, только врезавшись во что-нибудь, и при этом проглотил зуб, но никому не решился сказать об этом и в страхе ждал, когда он укусит его изнутри). Руперт – как лето, когда он осознал, что, женившись на Зоуи, он потерял шанс всерьез заняться живописью и отныне вынужден держаться за свое место преподавателя, чтобы обеспечивать ее хотя бы тем, что она считала «самым необходимым». Вилли – как лето, когда она так извелась от скуки, что начала сама учиться играть на скрипке и собрала модель клипера Cutty Sark с точным соблюдением масштаба, но чересчур большую, чтобы поместить ее в бутылку, как ей удалось сделать с кораблем поменьше предыдущим летом. Саймон – как лето, когда на каникулах папа учил его водить машину, и они катались на «бьюике» туда-сюда по подъездной дорожке. Зоуи – как кошмарное лето, когда у нее была трехнедельная задержка, и она уже боялась, что забеременела. Дюши – как лето, когда впервые зацвел древовидный пион. Клэри – как лето, когда она сломала руку, свалившись с Джоуи, потому что Луиза учила ее ездить верхом, и как она ходила во сне и забрела в столовую во время ужина взрослых, но думала, что это ей снится, а папа подхватил ее на руки и отнес в постель. Рейчел – как лето, когда она впервые увидела, как появляются на свет дети, а также как лето, когда спина начала по-настоящему серьезно подводить ее и с тех пор до конца ее дней переставала болеть лишь изредка. А Уиллу, для которого это лето стало первым, оно не запомнилось ничем.