Элизабет Говард - Беззаботные годы

– Надеюсь, ничего серьезного?

– Просто женские дела.

– Итак, если ты сегодня здесь, где бы ты хотела поужинать? В «Венгрии»? – Он знал, что ей нравится там, особенно музыка.

– Это было бы замечательно. О боже, чуть не забыла! Я не смогла дозвониться до тебя, позвонила Хью, и он пообещал сводить меня поужинать. Он будет здесь с минуты на минуту.

Значит, рассказать ему все за ужином не удастся.

Эдвард нахмурился, вылил содержимое шейкера в свой бокал и осушил его.

– Черт! Не можем же мы отделаться от старины Хью!

– А зачем это нам?

– Да просто он помешался на том, что упорно называет кризисом. Говорит, мы преклоняемся, или пресмыкаемся – забыл, что именно, во всяком случае, он только об этом и говорит, а ты же знаешь, какой он рьяный спорщик.

– Тогда можно было бы сходить в «Бентли» , а потом в кино. И ему будет не до споров.

– А это мысль! Я только сполоснусь.

– Дорогой, завтра я пришлю Филлис приглядывать за тобой. Твоя гардеробная – нечто неописуемое.

Он состроил гримасу.

– Да? Ну, ты же знаешь, я всегда был слабоват в домашнем хозяйстве. Приготовь нам всем выпить. Хью, наверное, будет виски, – и он взбежал по лестнице наверх.

Они отправились в «Бентли» , где Вилли и Эдвард ели устрицы, а Хью – копченую семгу, а оттуда – на Лестер-Сквер, смотреть «Тридцать девять ступеней» с Робертом Донатом, который всем понравился. О кризисе речь не заходила, Макинтоши были упомянуты, но оказалось, что Хью с ними не знаком. Вилли заметила, что с ней он был очень любезен, а с Эдвардом почти не говорил. После того, как они подвезли Хью и вернулись домой, Эдвард признался, что устал как собака, буквально засыпает на ходу, и к тому же было уже слишком поздно, чтобы обсуждать все «за» и «против» прибавления в семье. И Вилли решила ничего не говорить, а дождаться следующего визита к врачу.

На следующих выходных, убедившись, что гастроли Уолдо отменены, следовательно, Иви занята, Сид приняла предложение Дюши погостить в Хоум-Плейс.

– Ты ведь не против пожить с ней в одной комнате, дорогая? – спросила Дюши у дочери. Дом был полон до отказа, поскольку две ее незамужних сестры, решившие, что не в состоянии справиться с «ситуацией», как это теперь называлось в семье, были привезены из Стэнмора Тонбриджем, который, к своему несказанному удовольствию, ухитрился в той же поездке отделаться от миссис Тонбридж. Он справедливо заметил, что если ей хочется домой, приятнее будет проехаться в автомобиле от одной двери до другой, чем тащиться на поезде, а потом в подземке до Кентиш-Тауна. «И не вздумай больше никогда требовать, чтобы я терпела такое », – предостерегла она, когда он высаживал ее. Он и не собирался больше ни за что и никогда в жизни. С легким сердцем он отправился за двумя старыми леди в Сидар-Хаус, забил багажник их клеенчатыми чемоданами с потертыми инициалами их отца и усадил в машину самих пассажирок. Обе были в костюмах из джерси и не расставались с холщовыми сумками, набитыми тошнотворным рукоделием и подтекающим термосом с «Боврилом». Они сидели, укрыв костлявые колени медвежьей полостью, а он мирно вез их в Суссекс, каждые четверть часа выслушивая ритуальные замечания о том, как красивы сельские пейзажи и отвечая на вопросы о жене и ребенке – свидетельство тому, что они внимательны к прислуге. Тонбридж ничуть не возражал: жизнь налаживалась и становилась интересной, а миссис Криппс в ней – весьма вероятной.

Между Сибил и Вилли разгорелась живая, но закончившаяся полной неопределенностью дискуссия о том, следует ли мальчикам возвращаться в школу, если «ситуация» усугубится. Сибил считала, что Хью согласится не отправлять их; Вилли знала, что Эдвард скажет, что учиться они все равно обязаны. Они решили позвонить в школу и выяснить, какого мнения придерживаются там.

Леди Райдал, которая с удобством устроилась в Милл-Фарм почти неделю назад и с тех пор только целыми днями сидела, вздыхая, в самом большом из кресел и ничего не делала, заявила, что если опять будет война, лучшее, что она может сделать, – сунуть голову в газовую духовку.

– В этом доме нет газа, бабуля, – возразила Нора. – Но ты, наверное, могла бы убить себя током, только для этого понадобилось бы лучше разбираться в технике.

Это заявление вынудило Джессику и Вилли покинуть комнату, настолько им стало смешно.

– Честно говоря, – заметила Джессика, – если будет война, мама сочтет, что ее развязали исключительно для того, чтобы испортить ей жизнь. Нечто вроде последней капли лично для нее.

– Но ведь войны не будет, правда? – начала Вилли, однако в этот момент к ним присоединилась Нора.

– Все хорошо, – объявила она, – незачем сердиться. Я объяснила ей, что лучше всего молиться о мире. И она со мной согласилась. Когда речь идет о пожилых людях, Господь бывает очень кстати.

Всю субботу Клэри ходила красная и хмурая, и к вечеру Эллен, с которой она препиралась и закатила сцену, предрекла, что она «с чем-нибудь да сляжет». Ей смерили температуру: тридцать восемь и три, поэтому ее уложили в постель и вызвали доктора Карра. Саймон в одиночку ушел на площадку для сквоша и вслух помолился, чтобы оказалось, что у Клэри корь, которая, как он считал, избавит его от всех бед сразу. Поскольку Зоуи еще не вернулась, за Клэри ухаживали Руперт и тетя Рейчел, которая сделала пациентке лимонад. Доктор Карр объявил: болезнь, какой бы она ни была, несомненно, разовьется на следующий день, поэтому Клэри должна оставаться в постели.

– Где я осталась бы так или иначе, поскольку время позднее, – желчным тоном сказала Клэри, обращаясь к Полли. – Или он решил, что я побегу в ночной клуб?

Но добрая и понимающая Полли объяснила, что врач просто решил подстраховаться.

– Как обычно делают взрослые, – добавила она и предложила: – Если хочешь, я тебе почитаю.

У нее мелькнула мысль, что она могла бы вырасти и стать сиделкой ангельской доброты. Но Клэри сказала, что лучше почитает сама. Когда отец пришел пожелать ей доброй ночи, она сказала ему, что, по ее мнению, ему следует остаться художником, а не браться за работу в компании. Руперт, который к тому времени успел посоветоваться, кроме Анджелы, с Рейчел, Сибил, Джессикой и Вилли (и все они высказались в пользу компании), а также с Луизой и Норой (они были против), в итоге от собственного мнения по данному вопросу остался так же далек, как и неделю назад, сказал, что ее мнение ему очень помогло и что он его обязательно обдумает.

– О, папа, как мне нравится, когда ты говоришь со мной, будто я личность!

– А разве не всегда так бывает?

Она покачала головой.

– Ты очень часто обращаешься со мной, как с ребенком. А я этого терпеть не могу . Когда у меня будут дети, я буду обращаться с ними просто замечательно, как будто они… – она задумалась, припоминая самую взрослую профессию, какую только могла себе представить, – …как будто они управляющие банком!