Лив Константин - Последняя миссис Пэрриш

Он покачал головой.

Я была рада тому, что он не находит Эмбер привлекательной. Не потому что я боялась, что он мне изменит, нет, я просто не хотела потерять подругу. А если Эмбер будет работать под началом Хильды Бэттли, она будет ограждена от любых посягательств со стороны мужчин. Я была рада помочь ей и знать при этом, что больше никто не сделает ей больно.

– Пожалуйста, Джексон. Мне это принесет огромную радость, а ты сделаешь доброе дело.

– Ладно, я все устрою. Может выйти на работу в понедельник. Но и тебе придется кое-что сделать для меня.

– Что?

– Отмени визит твоей матери в будущем месяце.

У меня сердце заныло.

– Она так мечтала об этом. Я уже купила билеты на мюзикл «Король Лев». Девочки ждут не дождутся.

– Дело твое. Если хочешь, чтобы я взял на работу твою подружку, то знай, что мне нужен покой и тишина. Когда здесь твоя мать, у меня нет возможности расслабиться. К тому же она совсем недавно приезжала на день рождения Таллулы.

– Ладно. Я ей позвоню.

Джексон холодно улыбнулся мне.

– О, и не забудь добавить, что ты просишь ее не приезжать потому, что девочки хотят сходить на этот спектакль не с ней, а с Сабин.

– Жестокость проявлять не обязательно.

– Отлично. Но тогда твоя подруга не получит работу.

Я взяла телефон и набрала номер мамы. Мне было не по себе, когда я услышала в ее голосе обиду. А когда я закончила разговор, Джексон мне одобрительно кивнул.

– Молодчина. Вот видишь? Тебе не нужен никто, кроме меня. Я – твоя семья.

Мне было так радостно, что у меня снова есть лучшая подруга. Пока в моей жизни не появилась Эмбер, я не осознавала, как мне одиноко. А она манипулировала мной так тонко и наращивала свои манипуляции столь постепенно, что у меня не возникало ни тени подозрений.

Довольно скоро мы уже были с ней постоянно на связи: сообщали друг другу эсэмэсками, когда случалось что-то забавное, перезванивались, обедали вдвоем. Мне хотелось, чтобы она все время была рядом. Как-то раз я уже должна были выйти из дома, чтобы встретиться с Эмбер, как услышала, что по подъездной дороге движется машина Джексона. У меня от нехороших предчувствий противно засосало под ложечкой. Я уже подумала было, не уйти ли через заднюю дверь, но, выглянув в окно, увидела, что Джексон о чем-то разговаривает с Томми, нашим водителем. Черт побери…

Он хлопнул парадной дверью и подошел ко мне.

– Зачем тебе нынче понадобился Томми? Он сказал, что должен и за Эмбер заехать. Вы что, собрались нализаться до полусмерти, как какие-нибудь шлюхи?

Я покачала головой.

– Конечно же нет. Собираемся выпить по паре бокалов вина, но я не хочу после этого садиться за руль. Эмбер так загружена работой, и нам хотелось встретиться. Я думала, что ты вечером идешь в ресторан с клиентами.

– Ужин отменился. – Джексон довольно долго на меня смотрел. – Ты же знаешь, что она теперь – моя помощница. Как-то это неправильно, чтобы вы с ней дружили. А вдруг вас кто-то увидит вместе?

Жар пополз от шеи по моему лицу.

– Она мне стала как сестра. Пожалуйста, не требуй, чтобы я перестала с ней дружить.

– Наверх, – скомандовал Джексон.

Девочки принимали ванну. Я уже пожелала им доброй ночи.

– Не хочу, чтобы слышали дочери, – процедил сквозь зубы Джексон. – Придется снова поучить тебя уму-разуму.

Он схватил меня за руку, затащил в свой кабинет, грубо прижал спиной к стене и запер дверь. Расстегнул ширинку и, рванув меня за руку, вынудил встать на колени.

– Чем быстрее справишься, тем быстрее сможешь уехать.

Горячие слезы унижения текли ручьями по щекам, смывая косметику. Мне хотелось отказать ему, сказать, как он мне отвратителен, но я была напугана. Малейшее сопротивление могло привести к появлению пистолета.

– Прекрати плакать! Меня тошнит от этого.

– Прости.

– Заткнись и займись делом.

Потом он заправил рубашку в брюки и застегнул молнию.

– Тебе было также хорошо, как мне? – расхохотался Джексон. – Кстати, дерьмово выглядишь. Вся косметика размазалась.

Он отпер дверь и, не сказав ни слова, ушел.

Я, пошатываясь, добрела до ванной и умылась. Отправила эсэмэску Томми и попросила его заехать сначала за Эмбер, а потом вернуться за мной. Я не могла допустить, чтобы кто-то увидел меня такой.

Когда я наконец добралась до бара, где меня ждала Эмбер, мне ничего не хотелось так сильно, как излить душу, рассказать ей, каков Джексон на самом деле. Ее дружба дарила мне такое сильное чувство безопасности, что я чуть было не выложила ей всю правду про то, почему я опоздала. Но у меня не было слов. Да и что она смогла бы поделать?

Она смотрела на меня сияющими глазами, расспрашивала про мое идеальное супружество, а мне хотелось выложить ей жуткую правду. Но помочь мне она не могла, и потому не было никакого смысла откровенничать. Поэтому я поступила так, как уже давно научилась поступать: задвинула реальность в самый дальний угол сознания и сделала вид, будто моя чудесная жизнь такая и

есть.

В тот вечер, когда ко мне приехала Мередит и сообщила, что «Эмбер» – это не настоящее имя моей подруги, я поначалу поверила в объяснения Эмбер – поверила, что ее насиловал собственный отец и что она от него убежала. В конце концов, уж кто-кто, а я-то знала, что такое сексуальное рабство. Если бы я думала, что мы с дочками сумели бы выжить так, чтобы нас не разыскал Джексон, я бы с превеликой радостью взяла себе вымышленное имя. Но что-то в этой ее истории показалось мне знакомым. И вдруг меня осенило. Одна и та же фраза. «Мне так стыдно говорить тебе об этом». Эти же самые слова она произнесла, когда рассказывала о домогательствах своего начальника. Чем больше я об этом думала, тем подозрительнее мне казалось происходящее. Я решила довериться чутью и тайно провести расследование. Но при этом я сделала вид, что поверила Эмбер. У меня для этого были свои причины, а Мередит решила, что я повредилась рассудком. Она заехала ко мне на следующий день после неприятного разговора с Эмбер.

– Мне все равно, что она говорит, Дафна. Ей нельзя верить. Она самозванка. Сомневаюсь, что у нее есть сестра.

Между тем это не исключалось. Даже если Эмбер наврала про все остальное, сестра у нее должна была быть! Мне нестерпимо было поверить в то, что кто-то мог быть настолько жесток, чтобы разыграть пережитые страдания, равные тем, которые выпали на мою долю, и сочинить истории про сестру, сражающуюся со смертельной болезнью. Если так, то Эмбер была чудовищем. А моя лучшая подруга не могла быть чудовищем.

– Я ей верю. Не у всех есть такие возможности, как у нас. Иногда ложь – единственный выход.

Мередит покачала головой.