Эдуард Лимонов - Свежеотбывшие на тот свет

Вот такой был лорд Вайденфельд. Вначале я было подумал, что он настоящий лорд, но он оказался евреем из Вены, получил лордство от королевы за заслуги. Анн Гетти, высоченная красотка с мёртвыми изысканными чертами лица, познакомила меня с ним в Нью-Йорке, возможно, это был 1990 год, потому что именно тогда я и прилетал в Нью-Йорк для promotion моей наконец переведённой книги «Memoirs of a Russian Punk» (это «Подросток Савенко» на русском).

Умер он, получается, через 26 лет после нашего знакомства. Так как он родился в 1919-м, а умер в 2016-м, то, получается, что он прожил 97 лет.

Ему повезло быть другом Анн Гетти. Когда она приобрела у издателя Барни Россета известное изданиями Генри Миллера и Берроуза «Grove Press», она передала бразды правления Вайденфельду, пригласив его для этого из Вены. Ну, он и угробил издательство. До этого у него было безобидное мелкое издательство «Вайденфельд» в Вене, где он публиковал пыльные рукописи своих венских приятелей-литераторов.

Рукописи эти, может быть, и заслуживали стать книгами, но они касались венской литературной и культурной жизни в период между двумя войнами и интересовали ограниченный контингент читателей.

Анн Гетти, безупречная красотка, жена одного из наследников нефтяной империи Гетти, поставила Вайденфельда у руля скорее современного, энергичного издательства, и издательство загнулось от этих книг. От «Grove – Weidenfeld», так потом оно и называлось, ждали книг Grove, авторов, подобных Миллеру и Берроузу, а к читателю поступали политкорректные антинацистские книги, подобные фильму «Выбор Софии» или как там позднейший такого типа фильм назывался? А, вспомнил, «Список Шиндлера».

Моего «Подростка», сейчас не помню за сколько, но они купили, за гроши, собственно говоря. К тому же «Memories of a Russian Punk» переводились переводчиком, его звали Ясон Розенгрант, чуть ли не семь лет, потому что переводчик, идиот, страдая от развода с женой, впал на эти годы в депрессию, а у издательства не хватало кишок либо разбудить его, либо отказаться от его услуг.

Ну, естественно, широкая публика за семь лет (или сколько там?) успевает начисто забыть автора. Посему «Эдичку» забыли к тому времени, когда к читателю поступили истории пятнадцатилетнего Эдибэби. Книга не имела успеха и плохо продалась.

Всё безвольный Вайденфельд и холоднокровная мёртвая красотка Анн Гетти.

Там ещё была влиятельная тётка – югославский персонаж, но редактор американского издательства. И я подозреваю, что она была хорватка. Не стану называть её фамилии. Потому моя последующая писательская судьба – у Grove Weidenfeld не сложилась в дополнение ещё и к этой югославке. Помню потряхивающего перхотью и пеплом сигары дородного лорда, чарующее мёртвое личико Анн Гетти в офисе у них. Свою злобу я тогда сорвал, если верно помню, на англичанах, потому что они тоже послушно дожидались, пока Розенгрант, развалюха дурная, котлета, жирный увалень, выйдет из депрессии. Как я был зол на них, на всю эту компашку! О, как я был зол! На инертных, апатичных, они меня резали, суки, всю мою литературную карьеру в англосаксонских странах загубили. Ожидая этого Розенгранта!

21 января 2016-го умер Виталий Канашкин, редактор журнала «Кубань», эпизодический, но всё же персонаж моей жизни.

В Краснодаре деревья с белой корой и весна наступает на два месяца вперёд по сравнению с Москвой. Там юг.

Вот из книги «Лимонов против Жириновского» эпизод о том, как я побывал в Краснодаре летом 1992 года вместе с Жириновским и меня утащил этот Канашкин.

«Из телевидения мы отправились прямиком на площадь у здания краевого совета, где собрались к 12 часам казаки. Зрелище оказалось внушительным. Бышлыки, папахи, чёрная и синяя форма, погоны, сапоги, нагайки в сапогах…

Казаки собрались к зданию краевого совета, где как раз началось заседание совета, чтобы потребовать отставки префекта Краснодарского края Дьяконова, назначенного Ельциным…

На площади, запруженной живописным казацким народом, меня узнал такой из себя гражданский и не казацкий “дядя” в клетчатой коричневой шляпке. “Дядя” оказался главным редактором журнала “Кубань” Канашкиным. Он умолил меня пойти с ним в редакцию, расположенную на одной из соседних улочек. Журнал “Кубань” как раз напечатал тогда в 3–4 номере начало моей книги “Подросток Савенко”. Впоследствии по требованию каких-то (казацких!) организаций публикация этой вполне невинной, на мой взгляд, книги была приостановлена. Однако Канашкин напечатал книгу отдельным изданием. Канашкин утащил меня с площади, притащил в редакцию “Кубани”, утащил в фотографию, заставил сняться с редакцией журнала в позах XIX века (техника в этой фотографии тоже была XIX века) и отвел обратно на площадь (…)».

Увидев меня, поднимающегося, Жириновский представил меня толпе: «Писатель, член нашего теневого кабинета». Толпа зааплодировала и закричала: «Эдик! Эдик!» Я сказал несколько слов, и они пошли на меня с рублями, десятками, сотнями, с газетами и календарями, дабы я дал им автографы.

В начале 2018 года, то есть через 26 лет, я приехал в Краснодар на «Ласточке» из Ростова встречаться с читателями по случаю выхода моей книги «Монголия». Канашкина уже два года как не было в живых.

Вот несколько кусков из моего путевого блокнота. 3 марта 2018 года:

«Прибыли на “Ласточке” в Краснодар. Отель “Триумф”. Здесь уже у деревьев набухли почки. (…) Как конец апреля в Москве. Встречали нас на вокзале опера. Сейчас они сидят в автомобиле у отеля. В “Ласточке” ехали футбольные фанаты на матч Ростов – Краснодар.

Мы приехали в отель часов в одиннадцать, номер весь белый, отель четырёхзвездочный, сказал таксист. Телефон не работает, чайника нет…

В 13 часов пошли по улице Красной и нашли столовую под названием “Тарелка”. Я съел рассольник и тефтели с гречкой. Опера и их машины крутились вокруг нас. А затем проводили в отель.

Когда поехали мы в торговый центр, где я должен был выступить в книжном, опера поехали с нами и обратно нас конвоировали.

Задействованы были в общей сложности человек пять пеших оперов и как минимум два автомобиля. Утром они нас сопроводили в аэропорт».

Вот тебе и Канашкин, и его клетчатая шляпка.

Ему было… посчитаем. Он рождения 1934 года, следовательно, когда умер, ему было 82 года. Нормально пожил.

Казаков в форме мы в Краснодаре не увидели ни одного. Вот что значит двадцать шесть лет прошли.

Мамлеев был, наверное, медиум. У него были повёрнутые внутрь себя глаза, как желе или холодец, на губах пенка, он что-то бормотал не совсем осмысленное, обычно довольно тупо хвастался своими достижениями в литературе. Это хвастовство было детское какое-то, такого же порядка, что и дети в своём кругу хвастаются. «Папа купит мне много курток» – в ответ на вызов, новую куртку у мальчика-соседа. Назначение Мамлеева было – не быть умным, но быть медиумом, доносить нам бессмысленность параллельного мира. Выполнив свою работу, промычав, и пробекав, и промекав, он лёг в гроб и отбыл.