Иржи Швейда - Авария

Когда грянул «Вышеград», ордер на квартиру как будто уже лежал в почтовом ящике, а назначение на новую должность — в директорской папке с надписью «К исполнению».

Нет ничего невозможного. Мир принадлежит сильным и отважным, то есть мне, неслышно декламировал Камил под звуки могучей мелодии, но тут в прихожей стукнула дверь, и в комнату вошла Здена. Она всплеснула руками:

— Что это тебе пришло в голову?! У нее же будет запор!

Камил закрыл глаза. Еще несколько последних тактов — и заключительный аккорд, от которого мурашки бегут по спине. Он старался не слышать потока укоризненных слов, но Здена забрала дочку, и нить наслаждения прервалась как раз перед кульминацией.

— Кто из-за вас должен вечно стирать? Посмотри, как вы отделали ковер! Ты никогда ничего не умел ценить!

— А ты не можешь чуть-чуть подождать? — У него испортилось настроение. — Придет бог знает когда, да еще ругается… — Камил снял пластинку, вложил ее в конверт и поставил назад в дискотеку.

Минута растерянного молчания. Потом Здена печально вздохнула, а Камил, скрыв досаду (даже музыку — и ту не дает дослушать спокойно!), поцеловал Здену.

— Опять мы едва не поссорились, — сказал он.

— Ничего удивительного. Свои пластинки ты протираешь оленьей замшей, а в прихожей…

— Брось! — Он махнул рукой. — Мы разучились нормально разговаривать.

— Подержи девочку, я приготовлю ужин, — уже спокойно попросила Здена.

Камил согласился. Дитунка заулыбалась и закрепила полное примирение.

На улице быстро темнело. Дни были коротки. Коротки и безрезультатны.

Так мы ничего не достигнем. Вздохнув, Камил взял Диту на руки и поставил на проигрыватель «Варшавский концерт» Эдинселла, полный решимости дослушать до конца хотя бы одно сокровище из своей коллекции.

Savoir vivre, Камил. Искусство жить.

Здена взглянула на часы. Сегодня они снова остановились около одиннадцати. Ни один часовщик не знает, что с ними такое, а новые Камил обещает уже полгода. Здена вздохнула и, посмотрев на большие электрические часы над входом в кабинет врача, откуда наконец вышел тридцать пятый, и последний, пациент сегодняшнего утреннего приема, перевела стрелки. С милой улыбкой она проводила его до самого коридора, заперла дверь и вернулась в кабинет.

— Выпьешь кофе, Павел? — Здена улыбнулась в тридцать шестой раз — но теперь совершенно иначе — двадцатидевятилетнему врачу Павлу Краусу, подозрительно потянула воздух и недовольно сдвинула брови. Подойдя к окну, за которым на уровне глаз стояла молочная пелена, раскрыла его настежь.

— У тебя жуткий воздух. — Она покачала головой и облокотилась о широкий подоконник. — Посмотри, как сегодня на улице здорово. Будто весной.

— У меня не было ни минуты свободной. Что это сегодня с ними стряслось? Тридцать два больничных… Теперь страховщики забегают.

— Видно, ты слишком добрый доктор. Ну, а чем страдаю я, доктор Гален? — Здена сняла ослепительно белую шапочку, скрывавшую ее длинные темные волосы, и села на белый стул для пациентов.

Павел взглянул на нее сияющими, как у мальчишки, глазами и подпер рукой подбородок.

— Я никогда не женюсь, это точно, — произнес он восхищенно и добавил с явной завистью в голосе: — А все равно твой инженер — самый счастливый человек в Литвинове.

— Твоя жена будет самой счастливой женщиной в Мосте. — Она взяла «Спарту» у Павла и закурила.

— Вот уж нет, — поправил ее Павел. Громко, по-звериному зевнув, он поднял свои длинные волосатые руки и потянулся так, что кожаное кресло под ним угрожающе затрещало. — Индржихов Градец, к примеру, или Сушице. Блатна тоже меня не скомпрометировала бы. У меня на примете несколько хороших мест, а здесь я ни за что не останусь. Еще год-два: накоплю опыт, завяжу знакомства, покручусь в обществе, на мой вкус, кстати, несколько грубоватом, а потом айда в деревню.

— Рада услышать. Почти завидую…

— Бог с тобой. Тебе ли завидовать? Папаша — зам, несомненно самый уважаемый в этой фирме, супруг — преуспевающий молодой мужчина с блестящими перспективами, о красоте доченьки твердит все заводоуправление от цоколя до террасы. Non plus ultra [1] Лучше быть не может (лат.) . , да и только!

— Я была глупа, когда об этом мечтала. Было и быльем поросло… Так ты выпьешь кофе?

— После обеда. Сейчас я ужасно голоден, — ответил Павел и задумчиво глянул ей в глаза. — Неприятности? — спросил он немного погодя.

Она улыбнулась.

— Полное фиаско. Теперь мне непонятно, почему я вообще согласилась выйти за Камила, — сказала она намеренно ненатурально, чтобы в этих словах не слышалось страдания. Этого она не желала. Хотя бы из-за Павла.

Павел смутился и встал.

— Ну вот, начинается. Все не так страшно, как кажется, не нужно понапрасну внушать себе. Мужчина — существо слабое. На все нужна тактика. Позондируй почву, найди уязвимое место и — бац! Ну, я пошел обедать, а если меня спросят, скажи, что у меня перерыв. Да, еще одно. — Он остановился в дверях. — Сегодня после обеда ты мне будешь нужна. С половины третьего профилактика, а у Пруховой опять какие-то проблемы.

Здена неуверенно кивнула, в действительности же просьба Павла ее обрадовала. Она вышла из кабинета, поставила на электроплитку кофейник с шумящей водой (почти в каждом помещении химзавода имелась двадцатилитровая посудина с сифоном) и, успокоившись, достала чашки — собственность медпункта.

— Ну как, согласна?

— А тогда я смогу понравиться своему шефу?

— Может быть. Чуть-чуть.

— Тогда приятного аппетита, Гален.

Пока не закипела вода, надо проветрить приемную; на часах — четверть первого, солнце жарит совсем по-весеннему, в административном корпусе напротив открыто не меньше половины окон, служащие сегодня хорошо загорят. В дверь постучали, и Здена пошла открыть Дане Дворжаковой, чтобы вместе, как всегда в дни дежурств, поболтать за чашечкой кофе.

— Конечно, докторишка снова от меня удрал. — Дана заглянула в кабинет и разочарованно вздохнула. — Граждане, этот тип меня изведет… Сегодня мне приснилось, что он мой отец. Скажи на милость, это нормально?

— Разве в нашей жизни теперь есть что-нибудь нормальное? Тебе без сахара?

— Два кусочка. Сегодня последний раз, клянусь, точно. — Решительно тряхнув головой, Дана привычным жестом провела ладонями по талии и бедрам. — За зиму всегда немножко накапливается.

— Каждая вторая может позавидовать такой фигуре, как у тебя.

— Благодарю покорно, но от этого не похудеешь.

— Хочешь с сахарином?

— А у тебя есть?

— Полный шкаф, — сказала Здена, вдруг ощутив недовольство собой. Она вошла в кабинет. Я веду себя как ее старшая сестра, а ей уже за тридцать, подумала она, разыскивая сахарин среди лекарств.