Олег Ермаков - Голубиная книга анархиста

В храме шла служба. Ее вели мужи в длинных одеяниях, статные и высокие.

У колонны протекала вода, я склонился и принялся лихорадочно выполаскивать рот, боясь, что слюна этих горожанок может оказаться смертельной для жителя Земли.

«И здесь знают Христа», — в смятении думал я.

Я спешил, понимая, что нахожусь на самом пороге тайны. А девушки хотели подшутить надо мной. Но они были очень хороши, удержаться и не коснуться их лиц оказалось слишком трудно. Вообще не знаю, как это истолковать.

И тут до моего слуха донесся голос: «Христос был необычным человеком…»

Я оторвался от воды и внезапно осознал, что все заканчивается. Это был поистине драматический момент. Мгновенно мне стало понятно, что колонны, изображение Христа, служителей, воду перед храмом — все это я больше никогда не увижу. И тайны города останутся для меня неведомыми. Последним усилием я попытался как-то удержаться там среди колонн, даже застонал от боли — и вдруг увидел вытекающий по воде между колонн свиток, бумагу, испещренную буквами. Я так и вперился в нее, хотя и знаю, что обычно чтение какого-либо текста во сне грозит неминуемым пробуждением.

Так и вышло.

И я сразу вспомнил и увидел весь сон, прозрачный и удивительный, все лица, две зеленые горы, лестницу, храм, колонны. И уже никогда не смогу забыть.

— Ху-ууугу, — с тихим восхищением произнесла Валя.

— А сейчас у меня в башке крутится мелодия «Дом Восходящего Солнца» и я думаю, что да, в этом городе было что-то похожее. Может, и Кампанелле в тюрьме это снилось?.. Но он-то описал все подробно и умно. А у меня не так уж складно получилось. Да так уж и приснилось… — Вася вздохнул. — Но свиток-то я успел, кажется, сфоткать.

— На мобиблу?

— Да.

— А ты жа говорил, Фася, что разрядилося?..

— Там произошла солнечная зарядка. Так я догадываюсь.

— Давай позырим, — попросила Валя.

И Вася достал мобильник, покрутил его, нажимая кнопки. Но дисплей оставался черным.

— Кромешный Малевич, — проговорил Вася. — Да, хотелось бы увидеть. Ведь там, похоже, метод… А еще звякнуть Никкору, фотографу свадебному.

— Зачем?

— Спросить, как там да что — ищут меня?

— За что, Фася?

— За экстремизм, Вальчонок.

— Это чиво?

— Ну за пост про всю эту фигню, которая с нами происходит.

— Пост? Ты постовым служил?

— Хых, хы-хы-хы… Это статья так называется. А они мне стали шить свою статью — экстремизм и оскорбление чувств верующих. Сражение статей. У Обло-Лаяй статьи, конечно, сильнее, со звоном наручников, запахом пороха, параши и крови. Таковы их эстетические предпочтения.

— Ты моих чувств не оскорбил, Фася, — произнесла Валя.

— И вообще, спросить у Никкора напрямик… он действительно меня… нас с тобой видел, подвозил с чужой невестой до кафе на краю города, где нас и подобрал фермер?

Валя тихо засмеялась.

— Ты чиво такое говоришь, Фася?

— Да кто его знает. Вон Аки Икар-Иона рассказывал про сон чувака, который в учебники по психологии занесен.

— Но ты жа меня на самом деле… любишь? — спросила Валя.

— Люблю. Но и в том городе я на самом деле восхищался всеми этими крышами… колоннами… двумя зелеными горами… А тебе что-нибудь приснилось?

Валя молчала.

— Эй, Вальчонок!

— Ну?

— Чего молчишь?

Она вздохнула.

— Снилося, Фася… Токо я не расскажу.

— Почему?

— Не хочу… Мартыновна говорила, если сон не расскажешь, он и не сбудется.

— Хых, хы-ы-хы, зато я тебе свой рассказал. Значит, нам предстоит путешествие в Город Двух Зеленых Гор.

— На север, Фасечка?

— Посмотрим… Можно и там затеряться. Говорят, много добротных брошенных домов. Будем ловить рыбу, сушить грибы.

— И молиться.

Вася промолчал.

Они снова задремывали, но вскоре очнулись от холода. Вася предложил развести костер и согреться.

— А дрова все попалим? — спросила Валя.

— Я утром еще сплаваю, наберу… Или даже лучше: мы соберемся да и отчалим, там, в роще, и позавтракаем, и тогда уже дальше уйдем к трассе.

И они пошли в темноте к дубу. Вася принялся ломать сухие веточки и разжигать огонь.

— А отче приехать обещался?

— Ну, подождем там, в роще. Может, он нас и подбросит, если на машине-то прибудет, а не снова на своем ероплане, хых-хы-хы… А надо будет и нам в лесах такой себе сшить, да, Вальчонок?

— Ой, я забоюся, Фася.

— Да чего ты?..

— Вон как батюшка-то грохнулся.

— А нечего пялиться.

— Но батюшка… сильный. Как вот отче Григорий. Большая в нем вера. Благословил он тебя?

Вася не ответил.

— Фасечка?

— Ну какая разница?

— Как, Фасечка?! — воскликнула Валя, сверкая на него глазами, полными света костра. — Ты чиво?.. Еще не убедился?

— В чем?

— Да во всем! — воскликнула Валя. — Во всем, Фасечка! По истине.

— Хых, вопрос интересный… Про истину. Ну аэромонах ясный мужик, без этих понтов поповских. Так и что?

— Как что? А в том городе среди колонн чиво тебе сказали?..

— А, ну да… говорили… действительно. Но может, это просто отголосок наших разговоров с Аки Икаром-Ионой? Откуда я знаю…

— Тогда и все отголосок один только. Чьих-то разговоров. Ты и сам отголосок.

— Хых… А что, может, так и есть. Но… да. Меня, конечно, все там удивило, в городе. И горожане, и вода чистейшая, колонны, две горы, лестница… А это не твой Семьдесят Второй? Ну, тоже лестница.

— Вот и это, — откликнулась Валя. — Веруй, Вася. Вера обороняет.

— Ну… да, Аки Икар-Иона производит впечатление абсолютно свободного человека. Это все надо еще обдумать. Будет время в лесах.

— Аха, Фасечка.

И Валя потянулась к нему губами, поцеловала в горячую от костра щеку.

— Вон звезда чиркнула!

— Это искра.

— Нет, звезда, я видела.

Согревшись, они снова начали зевать, Вася клевал носом, Валя терла глаза. Послышалось далекое гудение.

— А?! — встряхнулся Вася.

Он прислушивался. Валя тоже. Потом она глянула вверх и указала на пульсирющие в небе огни самолета. Они снова задремывали, привалившись друг к другу. Как вдруг опять донеслось тихое гудение, жужжание приглушенное.

— Опять самолет, — пробормотал Вася. — Пойдем в лодку?

— А костер?

— Уже догорает.

И они вернулись в лодку, улеглись. Заснули. И как будто мгновенно очнулись. Но на самом деле уже ночь миновала. Хотя и было сумеречно. А пробудил их на этот раз не холод. Голос. Человеческий голос. Несколько секунд они лежали, словно парализованные. Вспыхнул фонарик.

— Говорю, эй, рыбаки!.. Извиняйте, конечно, за вторжение, но мы тут ищем… ищем…Да едрена вошь! Сука!

Луч фонарика осветил заспанное лицо Васи. Потом и лицо Вали с взлохмаченными волосами.

— Ахренеть!..

Вася заслонялся от фонарика, пытаясь разглядеть пришельца. Как вдруг сокрушительный удар сотряс баллон лодки.