Олег Попцов - Обжалованию не подлежит
- Название:Обжалованию не подлежит
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советская Россия
- Год:1972
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Олег Попцов - Обжалованию не подлежит краткое содержание
Олег Попцов известен читателю, как автор публицистических выступлений, рассказов, которые печатались в журналах «Смена», «Молодой коммунист», «Сельская молодежь».
Обжалованию не подлежит - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Столь странные увлечения находились под строжайшим запретом и потому интриговали нас до отчаяния. Прошедшие все и все наши родители были неутомимы: сначала восстанавливали, потом строили, потом реконструировали, наращивали темпы. Они вечно были заняты, куда-то спешили. И мы привыкли к этому. Однажды, заметив нас, родители удивлялись до невероятности.
— Боже мой, — говорили родители. — В кого они, эти дети? — И, видимо, отчаявшись найти ответ, махнули рукой.
— Война, — говорили родители, и все списывалось на войну.
Помимо родителей существовали учителя. Они стыдили нас. «Это безнравственно, — возмущались учителя. — Романтика беспризорного мира погубит вас. Одумайтесь».
Все были полны желания оградить, запретить, воспрепятствовать.
И вдруг случилось чудо. Кто-то надумал сочинить иные песни. Они тоже записывались на рентгеновской пленке (просто не хватало пластинок), и их тоже продавали на толчке. И люди стали петь эти песни хорошие и простые. И очень скоро все забыли Лещенко. И ничего не надо было оздоровлять, причем и запрещать тоже.
— Это все мы, — сказали строгие педагоги. — Они вняли нашим призывам. Как важно понимать душу ребенка…
— Вы знаете, что он сказал на это?
Мы разводим руками.
— Он потер виски и спросил: «Мне надо забыть о детстве или разучить новую песню?..»
— Нет, — ответил я. — Тебе надо ее сочинить. И тогда незачем будет доказывать: «Я лучше Климова!» Твои работяги — неглупый народ: поймут. Настоящее всегда приходит на смену прошлому. Заставить полюбить настоящее не так легко. Его надо сделать лучше прошлого. Николай никогда не вернется на твой участок… Ты воюешь с тенью.
— Вот как, — сказал он. — А детство… Что делать с детством?
— Не забывать о нем. Ненормальности детства тем и прекрасны, что они были давно-давно и касались только нас. Ты щедрый человек. Ты делишься не только достоинствами, но и пороками.
— Значит, нажаловались?
— Дурак, — сказал я ему. — Тебя жалеют. На кулаке-то в пол-ладони мозоль.
— С чего ты взял?
— Стучишь ты им много. А от этого, Сергей Дмитриевич, не только слух, душа глохнет. Вот так.
Сашка зажмурился и с хрустом выпрямил пальцы.
— Ну, — не вытерпел Димка. — А он?
— Спасибо, — говорит, — утешили. Не было у меня духовного наставника. А теперь есть. Молодец. В одном, — говорит, — Александр Петрович, у вас промашка вышла. Паспорт я ой как давно получил и в опекунстве не нуждаюсь… Ясно? И еще одно. Привык сам жить с иконой — живи. А я человек современный. И пришел я на шестой участок не для того, чтобы жеванное кем-то проглатывать… Сам откусить смогу.
— Неужели не понял ничего?
Сашка смотрит на меня, зло сплевывает.
— Все-то он понял. Гордыня поперек глотки стоит. Потому и на стену лезет.
— Думаешь, озлобится?..
— Поживем — увидим, Димка. Да и ждать недолго.
28 августаОб отпуске первым вспомнил Сергей. Кажется, это было в воскресенье. Он подошел к окну, значительно потер стекло и вдруг сказал:
— Лето кончилось.
Разговор об отпуске мне неприятен. Он прав, уже осень. В этой кутерьме лето пролетело слишком быстро.
— Куда? — машинально спрашиваю я.
— Хоть к черту. Лишь бы подальше отсюда.
— Значит, на юг, — уточняю я.
— Можно и на юг. Опять же рабочий класс. Вроде как положение обязывает.
— Хорошо бы дождаться заключения областного суда, — бросает Сашка.
— Хорошо бы, — передразнивает Сергей. — Только тогда и осень пройдет.
— Тоже верно, — соглашается Сашка и выходит на кухню.
Остается мнение Димки. У нас такой закон — по любому поводу должен высказаться каждый.
Сергей гладит майки, когда, бренча эспандером, является Димка. Заметив пачку собранного белья, Димка выжидательно покачивается на носках, а затем не без издевки замечает:
— Правильно. Нервные клетки не восстанавливаются. Их надо беречь. Так что, греби, там фрукты дешевле.
Коля это умел лучше меня. Он сразу находил щель, откуда начинало сквозить. А я нет.
Сергей уехал через день. С путевкой все было решено заранее. Неожиданность? Будем считать — да.
Мы разглядываем опустевшую комнату и молчим. Все необходимое сказано, остается только думать.
Областной суд ответил отказом. Вечером пришел комендант и привел парня.
— Новый жилец, — пояснил комендант, оглядывая нас по очереди. — Коечка пустует — непорядок.
Против парня мы ничего не имели. Однако комендант — сволочь.
12 сентябряНа деревьях появились рыжие подпалины, отчего парк стал дырявым и рябоватым. Потерял упругость лист. В квартирах запахло яблоками и брусничным вареньем. Упал в цене гриб — пять красноголовиков за двугривенный; дождливые капли больно бьют по носу, ресницам, губам. Сентябрь.
Через два дня у него день рождения. Николаю — двадцать пять. Всего или уже? Лучше, когда всего.
Мы так и не решили, что дарить. Вроде и знаешь человека, его характер, привычки, увлечения. И все равно стоишь в недоумении. Одно дело — человек рядом; другое, когда человеку плохо. Димка предложил идею. Это было так неожиданно и так просто, что мы растерялись.
— Вальтер Скотт написал свой первый роман в 45 лет и стал приличным писателем. — Это сказал я.
— Дима, ты подал гениальную идею в 23 года. Ты… перспективнее, чем Вальтер Скотт. Пусть это тебя воодушевляет, — добавил Сашка.
— Мы придем с газетой, в которой его стихи. — А это сказал Димка.
20 сентябряШелунов — редактор молодежной газеты.
Комсомольскую газету в области любят. Почему? Сразу и не скажешь. Беспокойная газета. А может, оттого, что часто печатают стихи. Город молодой, стихи любят все.
Лицо у Шелунова пухлое, чуть с рябинкой. Шелунов тоже любит стихи, но не потому, что молодой, Шелунов — поэт. В его кабинете всегда холодно. Я сюда несколько раз приезжал с Николаем, знаю.
Сейчас он возбужденно потрет руки и скажет:
— Прохладно тут у нас. Только что кончили заседать, пришлось проветрить.
Заседаний тут сроду никогда не проходило. Температура как в овощехранилище. Какие уж заседания. Дом год как сдали, отсюда и результаты — батареи не работают. Мы строители, нам это понятно. А Шелунов — поэт, ему и гвоздь в диковину. Стесняется человек.
Историю Николая Шелунов знает — рассказал Харламов. Они друзья.
— Вот, — говорю я и протягиваю тетрадь Николая.
Шелунов недоверчиво косится на тетрадь, затем берет ее… Наскоро пробегает первые шесть страниц, удовлетворенно почесывает затылок, смотрит на нас:
— А чьи стихи?
— Его.
— А-а… — неопределенно тянет Шелунов. — Править уйма, но что-то есть. Ну, как там у вас?
— У нас без перемен. Плохо.
— Н-да… Закон, конечно, вещь суровая, только отчаиваться не стоит. В жизни всякое бывает, на то она и жизнь. А вот настроение ваше мне не нравится.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: