Николай Коняев - Марсиане (сборник)

В коридоре, ссорясь, громко разговаривали уборщицы.

Павел открыл глаза и не сразу сообразил: где он? Комната была такой длинной, что свет, ломящийся в окно, затихал где–то посредине, а у двери было темно. Комната была пустой. Сосед уже ушел, должно быть, завтракать.

Павел спросил у официантки, куда ему сесть, и та показала на пустой столик недалеко от входа. Оглянувшись вокруг, Павел принялся за еду. Намазал маслом кусок хлеба и, откусив половину, снова поднял голову — перед его столиком стоял чуть седоватый мужчина с приемником «Альпинист» в руке, Мужчина спокойно заглянул и глаза Павлу, а потом поставил приемник на стол.

— Но мешает? — спросил он, поворачивая ручку настройки. — Не могу, понимаешь, завтракать без музыки.

— Да ради бога… — сказал Павел. — Музыка, по–моему, никому не мешает.

— Верно! — мужчина придвинул к себе тарелку с котлетами. — Хорошая музыка никому не может помешать.

Павел сочувственно улыбнулся в ответ — сосед понравился ему. Резкие черты лица свидетельствовали об энергичном характере нового знакомого. Острыми и хваткими глазами он посматривал на входящих женщин и успевал, кажется, всех разглядеть, не прерывая еды.

— Что? — спросил он, заметив, что Павел загляделся вслед девице, затянутой в джинсы. — Нравится?

Павел пожал плечами.

— Стерва! — коротко прокомментировал мужчина. — По вечерам тут под каждым кустом…

Наклонившись к Павлу и оглядываясь по сторонам, Евгений Александрович — так знали седоватого мужчину — начал рассказывать про домотдыховских женщин, и дыхание его сделалось частым и шумным.

Павел слушал его и, хотя и пытался иронически усмехаться, но незаметно разговор увлек его, руки стали дрожать, а голос сделался неестественно громким, то и дело срывался в хрипловатый смешок.

— А что… — неожиданно проговорил он. — Оно ни к чему, конечно… Но интересно было бы проверить себя…

Он сказал так и сразу же покраснел. Но Евгений Александрович и не заметил его смущения.

— Сделаем! — он похлопал Павла по плечу. — Я для тебя, Паша, запросто это устрою.

Вдвоем, под бодрую музыку, рвущуюся из «Альпиниста», и вышли из столовой.

Дом отдыха выстроили посреди живого нерубленого сосняка, и все аллеи были засыпаны пожелтевшими иголками. Корпуса и службы дома отдыха неожиданно возникали из–за деревьев, и, пытаясь угадать, куда же они сейчас идут, Павел слушал Евгения Александровича. Тот жил в доме отдыха второй срок и, кажется, знал здесь все. Вышли к центральным воротам. На асфальтированной площадке за оградой стоял, сверкая стеклами, ларек.

Пока Павел покупал себе зубную щетку, Евгений Александрович внимательно изучал засиженную мухами витрину.

— Ты, этого… — спросил он. — Заезд–то свой отмечать думаешь?

— Можно, наверно, отметить… — пожал плечами Павел. — Только ведь нет ничего.

— Я выручу… — сказал Евгений Александрович. — Я знаю место.

— Ну, давай, — Павел вытащил десятку из кошелька. — Хватит?

Евгений Александрович скривился, и Павел, вздохнув, вытащил еще одну бумажку. Евгений Александрович быстро убрал деньги.

— В общем, так! — сказал он. — Я один съезжу. К обеду, наверное, вернусь. Ты где будешь?

— В волейбол постучу пока. — Павел кивнул в сторону площадки, где загорелые парни и девушки легко перебрасывали мяч.

— Постучи, постучи… — одобрительно сказал Евгений Александрович. — В общем, я сейчас. Если на обед не успею, ты захвати мне пожевать чего–нибудь!

Последние слова Евгений Александрович выкрикнул уже на бегу. Он бежал к остановке, где притормозил сейчас автобус.

Как раз в этот момент неумело отбитый мяч подлетел к Павлу. Он успел выставить вперед руки и поднял его почти с земли. Мяч полетел назад в круг.

Так Павел и представлял себе всегда отдых. Гудел в воздухе тугой мяч. Раскрасневшиеся от напряжения лица казались знакомыми. Никого не интересовало, что за люди играют рядом — поднятый в воздух мяч соединял играющих, и важно было одно: не дать ему упасть на землю.

Павел несильно отбил мяч в сторону загорелой девушки, но она лишь неумело подкинула его над головой, и парень в тенниске, что стоял сзади, с трудом сумел отбить его на Павла. Мяч шел слишком высоко, и Павел, развернувшись, перехватил его уже за собой и через голову послал его назад в круг. Он не удержался на ногах и упал. Еще на земле услышал одобрительные голоса и довольно улыбнулся — мяч он отбил красиво. Так, с довольной улыбкой, и поднялся на ноги. Мимо шла молодая накрашенная девчонка. С любопытством посмотрела она на Павла.

— Здравствуйте! — сказала она. — Хорошо устроились?

И только тут Павел узнал свою вчерашнюю спутницу, с которой добирались они в дом отдыха. Но сегодня в коротком клетчатом платьице она казалась совсем девчонкой.

— Устроился… — Павел смущенно посмотрел на свои испачканные землей руки. — Вот… Упал…

— Вы хорошо играете!

Павел хотел было спросить у нее: кто она, что делает здесь, но не успел — снова на него летел мяч, а когда Павел отбил его, женщина уже исчезла.

Так и прошел день.

На обед Евгений Александрович не явился, и Павел унес тарелку с котлетами к себе в комнату. Появился Евгений Александрович часа в четыре. Лицо его раскраснелось, шляпа сдвинулась на затылок, а «Альпинист» совсем сбился с настройки и бормотал что–то невразумительное.

— Пошли! — мрачно сказал Евгений Александрович. — Освежимся.

Евгений Александрович жил в своем номере один. Возле стеклянной двери, выходящей прямо на улицу, стоял стол. На нем в пыли валялись сухие хлебные корки, на подоконнике стояли два немытых стакана. Пол тоже был замусоренным, в углу валялись скомканные газеты, пустые банки из–под консервов, но хозяина беспорядок не смущал.

— Располагайся! — сказал он, пропуская Павла вперед.

Павел работал на заводе, и грязью трудно было удивить его, но все–таки, прежде чем сесть, он провел ладонью по сиденью стула.

Евгений Александрович тем временем достал из–под матраца бутылку плодово–ягодного вина и поставил ее на стол.

— Охладилась, кажется… — пробормотал он. — Ну, так за знакомство, что ли?

В этой полутемной — стекло на двери было покрыто слоем пыли — комнате просидел Павел до вечера.

— Да я тебе, Серега! — говорил Евгений Александрович и хлопал Павла по колену. — Я ж тебе… Да я для кореша… Эх, Серега–а!

Павлу хотелось поправить Евгения Александровича, но тот так задушевно говорил, что неловко было перебивать его.

— Женя! — сказал Павел. — Хорошо, что я тебя встретил, Женя!

— Серега! — Евгений Александрович наполнил стаканы дрожащей, должно быть от волнения, рукой. — Да ты за мной, Серега, как за каменной стеной будешь!