Михаил Вольпе - Петух пропел в бухте (сборник)

Джек поднес палец к носу, высморкался. Видя, что Кин не настроен для разговоров, и ощущая усталость после нескольких километров трудного перехода по сухим протокам и водомоинам, он собрался было вновь отправиться в путь, как вдруг младший брат решил поделиться с ним новостью:

— Крестный Жокинья хочет взять меня с собой…

Джек стащил с головы шляпу и почесал макушку.

— Да, да… Он и мне так сказал, — протянул он, повернувшись лицом в сторону дома. — Я повстречался с ним по дороге.

— Значит, он тебе сказал?! А что он еще говорил?

Джек торопился поскорей попасть домой. Он с утра ничего не ел, солнце нещадно припекало, а на безлюдных холмах Северной стороны ему не повстречалось ни одной живой души, чтобы попросить напиться. Он свесил голову на грудь и принялся рыть землю носком сандалии.

— А я не желаю ехать. Я должен сказать крестному Жокинье, что не хочу уезжать отсюда.

Джек поднял на брата узкие невыразительные глазки.

— Да ну!

— Что «да ну»? Будь ты на моем месте, ты бы согласился?

Мане Кин пытался выведать у брата, что он думает. Но тот повернулся спиной, давая понять, что все это его совершенно не касается, и стал медленно удаляться, нерешительно оглядываясь назад, словно человек, готовый из вежливости уделить собеседнику еще немного внимания. Пройдя несколько шагов, он снова обернулся и невнятно пробормотал:

— Завтра утром ньо Жокинья придет потолковать с матушкой Жожей. Велел ей передать.

— Велел передать? — переспросил Мане Кин, будто обращаясь к самому себе. В таком случае надо что-то срочно предпринимать. И тут его осенило. Лучший выход — покончить с этим разом, сейчас же пойти к крестному, поговорить с ним начистоту: «Вам все равно не удастся вырвать меня отсюда. Кажется мне, что я смогу устроить свою жизнь, никуда не уезжая. Дайте мне снова обрести покой. Я должен серьезно подумать о будущем, но сперва мне надо вернуть душевное равновесие, а то вокруг только и разговоров, что о Бразилии, одни посылают меня туда, другие, напротив, не пускают. Довольно с меня ночных кошмаров. Даже если дождь не соберется, если наступит голод, значит, такая моя судьба; если я начну бурить колодец и не обнаружу воды, опять-таки, значит, судьба. Но я не стану ехать за тридевять земель, пока окончательно не пойму, что не будет больше воды ни с неба, ни из-под земли». Выпалить ему все это одним духом и не слушать никаких уговоров. Нужно идти своим путем, и точка.

Пора наконец обрести свободу. Свободу прожить свою жизнь так, как предначертано богом, а не так, как хотят другие. Даже если господь бог и определяет твою судьбу, все равно ты остаешься кузнецом своего счастья. Вот так рассуждал Мане Кин.

Размашистым шагом он шел по той же дороге, по которой несколько минут назад спускался его брат. Вот и хутор ньо Лоуренсиньо, обнесенный каменной оградой, сплошь увитой цветущей фасолью и тыквой; за оградой грядки табака, только что политые участки картофеля, банановые пальмы, расправившие на солнце огромные, нарядно-зеленые листья, стройные стволы кофейных деревьев с отливающими металлическим блеском листочками и нежные всходы поливной кукурузы, а под сенью отягощенных плодами манговых деревьев стоит недавно побеленный дом. Тут же поблизости орошаемые земли ньо Мартинса. Более разительный контраст трудно себе вообразить. Апельсиновые деревья, банановые пальмы, кофейные деревья предоставлены на милость божью. Дом с покосившимися дверями и окнами осаждает буйная поросль кустарников и вьюнов; заполоненная сорняками и колючими ветками ползучих роз, бугенвилиями и диким виноградом веранда прогнила под дружным натиском времени и природы; повсюду разрослись репейники, осот, лебеда и еще какие-то гигантские травы — настоящий лес из сухих прошлогодних стеблей и шипов. Ньо Мартинс, чиновник таможни, постоянно жил в Прайе [11] Прайа — столица Кабо-Верде. . Владения свои он навещал крайне редко, расхаживал по хутору с видом энергичного предпринимателя, заложив большие пальцы рук за подтяжки, давал распоряжения, строил всевозможные планы, намечал проекты будущих преобразований и в конце концов возвращался в столицу, оставив все как есть. Впереди показалась хижина ньи Эуфемии, вдоль забора, огораживающего ее участок, были расставлены ящики с бегонией, гвоздикой и ноготками. Дочка ньи Эуфемии в белом платье без рукавов, с распущенными по плечам густыми локонами, перехваченными розовым бантом, который, словно бабочка, сидел на макушке, пересаживала у забора гвоздику. Девушка время от времени бросала взгляд на выжженные солнцем просторы и равнодушно переводила глаза на дорогу, где пока женихи что-то не появлялись. Обогнув церковь, Мане Кин натолкнулся на бравого детину с лихо закрученными длинными усами. Парень шел вразвалку, одна штанина у него была закатана до колена, на плече он нес молоток для обтесывания камней, маленькую камнедробилку и железное сверло — словно символы его тяжелой профессии.

— Добрый день, — приветствовал его Мане Кин.

— Ну, как она, жизнь-то? — спросил каменщик, останавливаясь.

— Мне ужасно хотелось бы посоветоваться с вами, ньо Анселмо.

— Рад быть полезным, — ответил Анселмо, опуская инструменты на землю. Он арендовал землю на болоте, но славился как каменщик: умел возвести кладку, рыл ямы под фундамент, обжигал кирпич и так далее. Умел и выкопать колодец, и определить, близко ли залегает водоносный слой, словом, был мастер на все руки, в одном только сомневались жители долин: кто более сведущ в законах, он или адвокаты.

— Не знаю, говорил ли с вами Фелипе…

— Он говорил со мной сегодня утром.

— Когда же вы сможете зайти поглядеть?

— На прошлой неделе я как раз проходил у Речушки и решил взглянуть на источник, любопытство меня одолело. Он ведь и в самом деле пересыхает. Потому что лежит в стороне от основного направления подземных вод. Когда роешь колодец в низине, вечно приходится идти на риск: либо да, либо нет. Так и с нашей матушкой-землей случается: пройдет дождь, и она вся зазеленеет, а если запасы воды оскудеют, тут уж ничего не поделаешь, пиши пропало.

— Но в земле всегда есть запасы…

— Везде есть свои запасы. Жаль, что ты не можешь попытать счастья на другом участке, например, в котловине ньо Сансао, там, среди фиговых пальм и лиан, воды под землей сколько угодно, точно молока в вымени дойной коровы: стоит рукой коснуться, само потечет. Тогда б у тебя был колодец всем на удивление.

— А если я вырою яму в несколько метров глубиной, как, по-вашему, ньо Анселмо? Сдается мне…

— Я не отговариваю тебя, паренек. Во всяком случае, тот, у кого на участке есть родник, должен пользоваться им, а не смотреть, как вода течет мимо.