Михаил Вольпе - Петух пропел в бухте (сборник)

Теперь ему казалось, что узы, соединяющие его с родиной, так же крепки и столь же таинственны, как и те, что некогда удерживали колдунью Туду у его дома. Не только тело, но и душа Мане Кина стала подвластна магическому притяжению земли, видевшей, как он рос и мужал. Это открытие ошеломило его, точно вспышка молнии или раскат грома, сделало слепым и глухим ко всему, что лежало за пределами отчего края. На свете есть другие, более плодородные земли, рассказывал крестный. Дожди выпадают там часто, реки, текущие в море, похожи на бесконечные дороги. Наверно, эти земли лучше, но только не для него. Мане Кину они были ненужны.

Он трудился изо всех сил, и радостно было сознавать, что земля благодарна ему за эти усилия, за пот, которым он ее орошает. Человек должен испытывать гордость, говоря: «Здесь ничего не было, кроме голых камней, а я провел сюда воду, и все зазеленело». Дать жизнь безводной, каменистой пустыне — большей радости, большего счастья он не знал. Его чувства были сродни тем, что испытывает мужчина, ставший отцом: на всем белом свете нет для него ничего дороже крохотного создания, которому женщина в добром согласии с ним дала жизнь. Но еще не знал Мане Кин, что природа в нем, мужчине, сеятеле жизни, столь же щедра, сколь капризна и требовательна она в земле, олицетворении женского стремления к материнству, что, подчиняясь неодолимому инстинкту дарить новые жизни, мужчина, призываемый женщиной, склоняется над ее щедрым, как и у матушки-земли, лоном, изливая свою любовь, преданность и самоотверженность, и это вечное свершение, где причудливым образом переплетаются согласие и отказ, поражение и победа, над которыми неизбежно берут верх преданность и любовь, постоянство и самозабвенная щедрость, в конце концов однажды дает чреву женщины зрелый плод.

Подчиняясь властному зову крови, Мане Кин, вероятно, лишь смутно догадывался о том, что с ним происходит, не в силах превозмочь могучий инстинкт. Он не сумел бы точно рассказать о своих ощущениях, и, может быть, поэтому, преданность его родному краю была искренней, а любовь к нему бескорыстной. Даже образ Эсколастики понемногу бледнел и терялся где-то вдали, словно листок на дереве среди множества других точно таких же листьев.

Мане Кин поднялся с места, решив переговорить с крестным сейчас же, не откладывая.

Когда он пришел, Жокинья и Андре отдыхали в беседке. Они только что плотно позавтракали, и Жокинья, растянувшись в шезлонге, курил свою единственную за день сигару. Андре сидел на табурете, упершись руками в колени. Присутствие хозяина дома смутило Кина.

— Бог в помощь, крестный! Здравствуйте, ньо Андре!

— Я как раз о тебе думал. Входи, мой мальчик. — Крестный так и сиял от радости.

— Как поживает кума? — осведомился Андре. — Проходи, садись сюда, в тенечек, солнце сегодня здорово припекает.

— Ничего, спасибо, я постою. Я проходил мимо, решил зайти поздороваться.

— Все равно проходи, не стой у порога, — упорствовал крестный, — мне надо с тобой поговорить. Как кума Жожа?

Мане Кину не повезло: ньо Андре оказался дома. А он хотел объясниться с Жокиньей наедине, без свидетелей, присутствие постороннего сковывало его.

— Матушка Жожа здорова. Но я тороплюсь. У меня нет времени, до обеда я обязательно должен сходить к Речушке.

— Оставь свою Речушку в покое, — прервал его Андре. — Пообедать ты отлично сможешь и у нас. Ручаюсь, голодным не останешься. Разве ты не слышал, крестный сказал, что ему надо поговорить с тобой.

— Слышал. Но я забегу попозже. Мне необходимо спуститься к Речушке. Я шел верхом и заглянул по дороге поздороваться.

Андре спросил просто так, чтобы поддержать разговор:

— Как по-твоему, источник у Речушки можно использовать для орошения?

— Где там! Его песенка спета. Воды не хватает даже на то, чтобы поливать огород через день.

Жокинья решил взять быка за рога:

— Ты помнишь наш последний разговор? Так скажи мне, на чем же вы с матерью все-таки порешили?

— Ах, с матушкой Жожей… — Мане Кин совсем растерялся. Он взял с перила сухую ветку и принялся ломать ее на мелкие кусочки. — Я вам, крестный, вот что скажу… Матушка Жожа останется здесь одна-одинешенька… Прямо не представляю, как она без меня обойдется.

— Это не довод. При ней будут Джек и Андре, они ей помогут. А ты сам-то что думаешь насчет поездки?

— Я еще не решил…

— Как?! Все еще не решил?! У тебя было столько времени поразмыслить…

— Знаешь, что я тебе посоветую, парень, — вмешался Андре, — собери поскорее вещички и отправляйся вместе с крестным. Именно так поступил бы каждый разумный человек. На твоем месте и в твоем положении я сделал бы то же самое.

Непререкаемый тон приятеля Жокиньи ошеломил Мане Кина. Он в замешательстве опустил глаза. Бразилец приободрился.

— Так ты и должен поступить, больше думать не о чем. Я уже подробно изложил все соображения. Ты должен заботиться о своем будущем, а не шататься здесь без всякого толку. Завтра утром я сам отправлюсь к куме Жоже, и мы обо всем договоримся. Денька через три-четыре я собираюсь тронуться в путь.

— Мне хотелось бы разработать источник у Речушки, — пробормотал Мане Кин, пытаясь перевести разговор на интересующую его тему. — Сдается мне, там залегает водоносный слой. Вот о чем я мечтаю.

— А разработав источник, ты положишь зубы на полку, как случается тут сплошь и рядом со многими другими? Ты этого добиваешься?! — вспылил вдруг Андре, потрясая кулаками. — Источник у Речушки наполняется водой лишь во время дождя. Да пусть бы даже в нем всегда было много воды, может ли тоненькая струйка, вытекающая из-под земли, заставить человека свернуть с намеченной дороги?

— Если вырыть там колодец глубиной в восемь или десять метров, вода будет, я в этом уверен.

— Какая там еще к черту вода, дурень ты эдакий! — оборвал его хозяин. — Да коли тебе и повезет, вода в наших краях не приносит богатого урожая. Все дело выеденного яйца не стоит. Ты что, считаешь, тебе это даром обойдется, так, что ли? Эта глупая прихоть дорого тебе станет, такая затея по карману лишь богачам. Вот если бы Сансао отдал в твое распоряжение котловину, тогда, не спорю, игра бы стоила свеч. Уж там-то наверняка есть вода, да я слыхал, будто этот дьявол собирается заложить Большой Выгон Жоан Жоане…

— Если я вырою очень глубокий колодец… — не унимался Мане Кин.

— Ты что, крот, чтобы самому рыть яму? Насколько я понимаю, это можно попробовать только в одном месте. А где ты раздобудешь деньги на рабочих, хотел бы я знать? Если бы в твоем кармане и завелся лишний грош, надеюсь, у тебя хватило бы здравого смысла не тратить его на пустую забаву. Да еще в такую пору. Разве тебе не известно, что сейчас кругом шныряют воры и скоро придется охранять даже растущую возле дома маниоку?