Михаил Вольпе - Петух пропел в бухте (сборник)

Корабль уже вошел в гавань и шел по тому пути, который несколько часов назад указал ему маяк. Я чувствовал смутную тоску, словно был виноват в том, что уснул здесь на набережной, — не могу толком объяснить, что я чувствовал в ту минуту. На душе кошки скребли, и будь я женщиной, я бы, наверное, заплакал. Я снова взглянул на корабль, который покачивался на глади воды в бухте. Часть парусов была убрана, судно входило в порт и готовилось стать на якорь.

Я почувствовал, что мне сейчас, сию же минуту необходимо увидеться с Гидой, но разыскал я ее только во второй половине дня и провел с ней целые сутки. Гида была смазливенькая мулатка, живая и кокетливая. Дракон очень подружился с ней… Вся беда была в том, что я остался без работы, а ведь где-то надо было зарабатывать денег: Гида пожаловалась, что у нее нет платья, и я хотел сделать ей подарок. В общем, я решил обратиться к секретарю городского казначейства — может быть, он чем-нибудь поможет.

И секретарь в самом деле помог, хоть мне и пришлось прежде выслушать уйму добрых советов: «…тебе следует отныне вести себя безупречно, чтобы исправить свою дурную репутацию…» Я покорно кивал, а потом в награду получил поручение — надо было ездить по деревням и оценивать дома.

И вот мы с моим неразлучным Драконом занялись этим делом. Поначалу все шло гладко, но потом я стал замечать, что относятся ко мне враждебно. Однажды меня забросали камнями, и в ту же минуту Дракон бросился за каким-то человеком, который успел спрятаться за огромный тамаринд. Вообще-то винить этих людей было нельзя: они ждали дождя, а дождя все не было. Урожай погиб: его не спас бы уже никакой дождь. Ситуация обострялась с каждым днем, работать мне становилось все труднее, а работать было необходимо… Дракон время от времени ставил уши торчком и начинал что-то вынюхивать. Я останавливал лошадь и доставал пистолет. Потом мы снова пускались в путь, настораживаясь при виде людей на дороге.

Вскоре я вернулся в город. Наш с Гидой роман шел своим чередом, но моя тетка, узнав, что я связался с девицей из Фонте-Лишо, пришла потихоньку от всех, чтобы образумить меня. Она говорила, что для моей матери это будет настоящим ударом, что она знавала мужчин, которые попадали в мое положение и выпутаться уже не могли. Она просила меня как следует подумать, чтобы потом не пришлось раскаиваться. Не помню, что я ей ответил тогда, но больше она об этом никогда не заговаривала.

Наш городок заполнили крестьяне, бросившие свои погибшие от засухи поля. Они были исхудавшие, оборванные, с гноящимися ранами. На руках несли детей, на головах — корзины со скарбом. Они останавливались у порога и протягивали нам руки, и мы видели, каким голодным блеском сверкали огромные на сжавшихся в кулачок лицах детские глаза. Само отчаяние шло тогда по улицам нашего городка.

Пиноти-ветеринар страшно опух и умер. Люди теряли рассудок и становились неразумными, как малые дети, а лица детей покрывались морщинами, как у древних старцев. Они приходили в школу, а на следующий день там, во дворе, мертвые лежали рядом с еще живыми.

Каждый день ходили от дома к дому матери, у которых не было в груди молока. На городской площади, на глазах у всех, лежали умирающие старики.

Сначала люди страшно худели и делались похожими на скелеты, а потом начинали опухать, животы у них вздувались, как барабаны. Они падали замертво и лежали, устремив неподвижный взгляд в небо, на котором по-прежнему не было ни облачка.

Для всех жителей острова это было ужасное время. И для меня тоже. Я устроился на службу в «Скорую помощь» и целыми днями ходил по городу, пытаясь чем-нибудь помочь голодающим. Но что я мог сделать? Я тоже исхудал и измучился. Люди, которых я помнил цветущими и здоровыми, называли мне свои имена, и карандаш замирал у меня в руке: я не узнавал их. Дома я перечитывал эти списки и помечал многие фамилии крестиком, чтобы на следующий день уже не тратить на этих людей время.

Дракон неотступно следовал за одной деревенской сукой — она тоже прибежала в город из вымершей деревни. Их повсюду сопровождал целый рой мух, с гудением облеплявших пороги домов.

Мать, постаревшая и печальная, появилась у тети Аделии, чтобы поговорить со мной. Она сказала мне, что я еще слишком молод, чтобы работать в «Скорой помощи»; о страждущих позаботится господь, и не мне, ничтожному грешнику, вмешиваться в их жизнь и пытаться отвести от них божью кару. Она просила меня вернуться домой, потому что у нее больше нет сил видеть мою пустую комнату: там в углах появилась паутина, и вид нежилой. Она рассказала, что отец в последнее время сильно пьет, а как напьется — плачет.

Я сказал матери, что подумаю и дам ответ через месяц, и глаза ее засияли от радости, и она вдруг стала похожа на тот портрет, который висел у нас в гостиной: немец-художник написал ее, когда ей было столько лет, сколько мне сейчас…

А Дракон постоянно ввязывался в ужасающие драки со всеми окрестными собаками, которые тоже отощали до неузнаваемости. Он постарел, но все еще был грозным псом, и деревенская овчарка предпочитала его всем остальным. Потом он куда-то исчез, и свора носилась по городу без него. Целую неделю я разыскивал моего Дракона, но так и не нашел. Может быть, он исчез вместе со своей подругой? Но вскоре я увидел ее рядом с другим псом. Никто ничего не знал о Драконе. И однажды у меня появилась ужасная мысль: голодающие ели все, что попадалось под руку, а хозяева ослов и собак стали находить обглоданные кости животных. Мысль о том, что моего Дракона съели, не давала мне покоя, и вскоре мои опасения подтвердились: наш слуга Джек принес мне шкуру моего пса…

У себя в комнате я постоял две минуты молча, вспоминая того, кто в течение девяти лет был мне верным другом. Девять лет бурной и трудной жизни мы были вместе. Через некоторое время я сел на пароход, отплывающий в Америку, но об этом рассказывать не стану. Потом я узнал, что мать умерла, не выдержав разлуки, и только после этого поверил, что тоска и разлука убивают.

Весь вечер она провела за детективом. Ей больше нравились приключения, но молодой человек из книжного магазина настойчиво советовал прочесть именно этот детектив, уверял, что книга прекрасная, автор блестящий и вообще это шедевр.

— Не сомневайтесь, дона Эстер, вы не прогадаете. Сюжет захватывающий. Вы знаете, конечно, этого автора?

Дона Эстер не отвечала. Беседа ей уже наскучила, да и с какой стати она будет отвечать под любопытными взглядами покупателей, с интересом следивших за их разговором и ждавших, к чему приведет навязчивость продавца.

— Как, вы не знаете? Не читали ни одной книги? И не видели книг этой серии? Ну, так вам представляется прекрасный случай. Попробуйте! Прочтете книгу, будете меня благодарить. Я абсолютно уверен. Этот автор пишет совсем не так, как все остальные.