Михаил Вольпе - Петух пропел в бухте (сборник)

Я растерялся, услышав это известие, потому что думал в скором времени избавиться от сидения в лавке и стать свободным, как мой Дракон. Голос у меня изменился — огрубел, и я заметил, что пес, когда я звал его, быстрее, чем прежде, прибегал на мой зов.

В честь принятого отцом решения мы отправились на праздник Святой Девы, в пяти километрах от нашего городка. На обратном пути нам повстречалось стадо овец, и Дракон как бешеный погнался за ними, разогнав овец в разные стороны. Я увидел, как он пулей пролетел в туче черной пыли и исчез.

На следующий день я даже не отпирал лавку: бегал по городу и спрашивал, не видел ли кто Дракона. Все было тщетно. Должно быть, его убили, думал я и был безутешен. Я послал письма во все концы острова, но никто не смог сообщить мне, где моя собака. Мне казалось, что есть какая-то связь между пропажей Дракона и исчезновением парусника, на котором плыла в столицу Оливия.

Но, к счастью, вскоре все пошло на лад. В одно прекрасное утро, когда наша служанка встала с постели и принялась готовить кускус, в дверях кухни появился Дракон. Меня как ветром сдуло с кровати. Дракон еле двигался от усталости, умирал от голода и жажды: не мог даже стоять, и мне вспомнились те времена, когда он, новорожденный щенок, подползал к матери сосать молоко… Только через три дня восстановились его силы, и он тут же принялся увиваться за соседской сукой. Бабушка сказала, что он ведет себя точь-в-точь как ее покойный муж, мой дед.

Именьице на севере стало приносить доход, зато дела в лавке шли из рук вон плохо. Я предвидел, что отец свалит всю вину на меня, и завел новый гроссбух, где все концы с концами сходились, узнал, как идет торговля у соседей, и попросил приятеля, служившего на таможне, сообщать об интересовавших меня импортных товарах. Целую неделю я только тем и занимался, что готовился отбить нападение. Быть грозе, думал я.

И не ошибся.

Приехал отец, приказал запереть лавку, чтобы поговорить без помех и подбить годовой баланс. Это был второй год моей торговой деятельности.

Стараясь сохранять присутствие духа, я приготовил все бумаги. Мы сидели над книгами больше трех часов, и в конце концов отец пришел в бешенство: он кричал, что я запустил дела, что меня ничто не интересует, что он осведомлен о моих ночных похождениях и я слишком рано возомнил себя взрослым. Он мне докажет, как я ошибся.

Я попытался было спокойно и во всех подробностях отчитаться перед ним, но он слушать ничего не хотел. Не знаю, сколько раз он меня обрывал и мне приходилось начинать сызнова. Под конец лопнуло терпение у меня, и я завопил, что ни в ком не нуждаюсь, что он сам счел меня взрослым, самостоятельным человеком и передал мне бразды правления. Я выбежал вон. Помню только, что первые минуты очень боялся сойти с ума, но потом, вечером, успокоившись, понял, что прав-то был я, а не отец. Мать послала за мною Джека, но хоть мне и было ее жалко, я остался тверд в принятом решении: домой больше не вернусь, а если она хочет меня видеть, пусть идет к тете Аделии.

Ночь я провел в комнате своего двоюродного брата, а ел то, что мать присылала мне через Джека. Дракон тоже сбежал из дому и поселился вместе со мной, теперь мы с ним были неразлучны: мне казалось, что он образумился и остепенился.

Работать я устроился на почту. Платили мне триста эскудо в месяц — этого хватало, чтобы одеться-обуться.

Прошло три года. Я был предоставлен самому себе и неузнаваемо изменился, но ничьих советов не слушал — даже в ту пору, когда чуть было всерьез не увлекся картами. Я рассчитывал только на себя и считался только с собственным мнением. Жизнь вел разгульную, иногда до самого утра домой не являлся: ходил на вечеринки, танцевал с лихими креолками из Фонте-Лишо. Тамошние парни свято оберегали свои права, и дело часто кончалось потасовкой. Я тоже стал драчуном и по всякому поводу кидался в свалку. Испуганные девчонки убегали врассыпную, а парни продолжали драться до последнего, но плохо приходилось тому трусу, который хватался за нож: он засыпал вечным сном.

В скором времени я стал очень похож на своего пса: такой же независимый, непринужденный и надменный. В карты я больше не играл, потому что поссорился со своим начальником, — он сказал, что я передергиваю, и стал оскорблять. Мы сцепились, но вокруг было много народу, и нас растащили, хотя ему крепко от меня досталось. Больше я носу не казал на службу.

А в ночь после этой драки мне не спалось, и я решил выйти прогуляться. То ли еще не утихло возбуждение от драки, то ли душно было, но сон меня не брал. Я натянул штаны и рубашку, вышел на улицу.

На набережной остановился, облокотился на парапет, стал смотреть, как внизу шумно разбиваются волны; скала гудела, словно огромный барабан, и в ту ночь я будто впервые видел и черный песок, и молочные волны прибоя, и острый край скалы. Я даже забыл про драку, про потерянные отныне триста эскудо и про то, что мне теперь не на что жить.

Я свернул себе папиросу, пошарил по карманам, но спичек не нашел. Тут вдалеке мелькнул и стал приближаться огонек. Я пошел навстречу, увидел рыбака, курившего трубку. Я попросил у него огоньку, а потом спросил, куда он идет, но ответа не получил: рыбак молча прикоснулся пальцами к полям своей соломенной шляпы и отправился дальше, неся на плече бамбуковое удилище. Я опять пошел на набережную, В море то вспыхивали, то гасли, точно подмигивали, бортовые огни какого-то корабля.

Скала продолжала глухо резонировать от ударов волн. Близился рассвет. Уже запевали петухи. Теплый июльский воздух ласкал мое лицо; на горизонте продолжали помаргивать судовые огни; был полный штиль.

Меня стало клонить в сон, но домой идти не хотелось. Я присел на скамейку. Падающие звезды катились по темному небосводу. Хором завопили петухи по всему городку, крик их становился все слабее, пока не замер в отдалении, и тогда наступила полная тишина. Смолкли петухи, застыли на небе звезды. Стало темно. Мне казалось, что рядом со мною еще танцуют люди, а к моей груди прижалась Гида, креолка из Фонте-Лишо. Танец казался нескончаемым, а потом Гида исчезла, а вместо нее в моих объятьях оказалась моя двоюродная сестра Оливия. Но как же так? Ведь она пропала без вести много лет назад?! Она ответила, что вернулась за мной. «А что, если и мы не доберемся до Сан-Висенте?» — «Но ведь мы уже на корабле, — загадочно отвечала она. — Ты трус. Ты боишься. Идем скорей, пока не зажгли свет».

Я почувствовал на щеке влажное прикосновение, вздрогнул и проснулся. Поднял голову и увидел Дракона, который пришел за мной следом. Из-за гор уже выплывало солнце. Дракон начал лаять на трех тяжело нагруженных осликов, проходивших мимо, но я удержал его за ошейник, и ослы неторопливо прошагали дальше.