Давид Гай - Исчезновение

Слушая излияния генерала, Яков Петрович вроде ни к селу, ни к городу вспомнил историю про алюминиевый крестик Верховного Властелина, так поразившую воображение заокеанского президента, которому ВВ в ходе визита в Штаты изложил случившееся – хотя почему ни к селу, ни к городу, совсем даже уместно вспомнил – там тоже баня присутствовала. ВВ поведал об этом чуде журналистам, запечатлено было, растиражированно, возможно, куратор не знает или запамятовал, ведь выплыла история на свет божий почти четверть века назад. И Яков Петрович начал рассказывать…

Оказывается, мать будущего Властелина крестила его втайне от отца, члена партии, секретаря партийной организации цеха; выдав сыну тайну после его возвращения со службы в Германии (шла перестройка, уже дозволено было таким делиться), она дала ему маленький нательный крестик из алюминия, простенький, совсем легкий, который новорожденному надели при крещении, и попросила: если у сына представится возможность поехать на Святую землю и освятить крестик у Гроба Господня, она будет довольна и счастлива; ВВ выполнил ее просьбу; а потом с ним невероятная история приключилась… В то лето девяносто шестого сгорела только что отстроенная двухэтажная дача, кирпичная, изнутри обшитая деревом, в тот день он был на даче с семьей, приехали гости – его секретарша с мужем и дочкой, настроение было не ахти – босс, мэр города на болотах, проиграл выборы, вместе с ним следовало уйти и его команде, предстояло искать новую работу; вечером мужчины пошли в сауну, прямо в доме, на первом этаже, попарились, искупались в озере и вернулись в комнату отдыха, и вдруг – треск, дым, пламя, он закричал не своим голосом, чтобы все бежали из дома, вон, немедленно! Горела сауна, запахло угарным газом, электричество вырубилось из-за короткого замыкания, в полной темноте эвакуировали детей, дыма было столько, что не видно лестницы, по которой надо спускаться со второго этажа; он содрал с кровати простыни, связал их, привязал к балконной решетке и спустил одну из дочерей и секретаршу, остальные сами уже вырвались наружу; и тут он вспомнил, что в комнате остался “дипломат”, набитый деньгами, большими деньгами, долларами, вернулся, начал в дыму искать, безуспешно, почувствовал – еще несколько секунд и кранты, выскочил на балкон, пламя вырывается наружу, перелез через перила, начал спускаться по простыням, и тут стукнуло – он же в чем мама родила, простыня, которой обмотался, сползла, картина не для слабонервных: пылает дом, голый мужик ползет вниз, простыни на ветру развеваются, как паруса, а вокруг на пригорке народ, как обычно в России, с большим интересом наблюдает, палец о палец не ударяя, чтобы помочь… Пожарные приехали, у них сразу вода кончилась, а озеро в двух шагах, он им: “Как кончилась вода? Целое озеро ж рядом!” – они согласились: “Озеро рядом, но нет шланга”.

В тот момент ни о каком крестике не думал и изумился, когда разбиравшие обгоревшие угли работяги нашли его целым и невредимым и отдали ему; крестик снял перед тем, как войти в сауну, все сгорело дотла, а алюминиевый крестик сохранился и даже не оплавился – чудо и только! Об этом рассказал в интервью ведущему знаменитого телешоу в Америке, тот спросил, правда ли, что носит крест и что верующий, ВВ ответил – правда, но распространяться на эту тему не стал: нельзя веру выставлять напоказ, она в человеческом сердце, но про пожар и чудесное спасение крестика поведал… Тогдашний заокеанский президент тоже спросил про крестик, и ему тоже поведал историю, президент расстрогался…

Недруги его, однако, про крестик стали писать и говорить иное –история придуманная, не могла алюминиевая штучка не оплавиться в огне – и приводили данные ученых: алюминий плавится при 660 градусах, а при пожаре температура в очаге возгарания достигает 900 градусов; про чудом сохранившийся при пожаре крестик якобы сочинил ВВ душещипательную байку, а стал потом носить точно такой же, но копию, а не переданный ему матерью. Вот такая история…

Куратор слушал с интересом, изредка покачивал головой и губы подживал иронически, похоже, про крестик не ведал, для него внове, и едва Яков Петрович закончил, дал свой комментарий:

– Да, немало чудес с ВВ было, есть над чем потрудиться пишущей братии, когда пора придет. И много тогда чего откроется, люди изумятся… Впрочем, народ наш ничем не пронять…

И без перехода, как само собой разумеющееся, генерал неожиданно изрек:

– Признайтесь, дорогой Яков Петрович (снова обратился на “вы”, подчеркнув, что банная простота общения двух голых мужиков уступает место серьезному деловому разговору), надоела вам нынешняя роль? Наверное, ждете не дождетесь выборов, когда самим собой сможете стать, правда, снова усы и парик надевать придется, а может, бороду отрастить и темные очки нацепить, или пластическую операцию сделать – только чтобы на ВВ не походить, не смущать общество сходством – пусть нетленный образ его растворится в памяти народной.., – и осклабился.

Тон генерала Якову Петровичу не понравился, почудились легкая насмешка, плохо скрытое ехидство – и предостережение: кончается твое время, не надобен ты больше, а дальше – будем посмотреть; над своей судьбой ты не властен – как мы решим, так и будет.

– Не спорю, положение мое странное, двойственное. Уж и не знаю, к чему готовиться.

– Как говорят англичане, надейтесь на лучшее и готовьтесь к худшему. Шутка, к вам не относится.

Темнит генерал, еще как относится. Решил позондировать почву, спросить, какие новые указы готовятся, кои ему подписать предстоит, и имя преемника хорошо бы узнать, но не скажет Вячеслав Сергеевич, не доверит тайну допреж положенного срока объявления народу, за кого голосовать предстоит. А вот и ошибся – куратор не стал скрывать, со своим ведь дело имеет, да и с кем Яков Петрович поделиться может сведениями – то-то и оно, что не с кем, не с вражеской же разведкой… Но сначала об указах и о народе высказался, без обиняков. Политзэкам амнистия выйдет, вашей, дорогой друг, волей, и Заявление по поводу российской внешней политики зачитаете перд камерами, кое-что меняется, надо нажим ослаблять, риторику воинственную менять, перестать всему миру грозить, иначе в одночасье все рухнуть может, так и сказал: “мы не хотим, чтобы обвалилось вдруг…”

– Выходит, действовать будем в либеральном ключе? – переспросил Яков Петрович.

– Либералы не при чем. Знаете, русский писатель замечательно высказался: “Паровой котел устроен так, что может выдержать большое давление пара. Но стоит плотно запереть все предохранительные клапаны, то котел несколько времени продержится , а потом непременно взорвется и опрокинет труп машиниста на груду трупов его друзей”. Кто сказал, знаете?